Действительно, они лишь потеряли. Но такие, как птички или детишки лабораторий — нашли. Это Роан считал хорошим знаком.

— Молодец. — Роану пришлось вытянуть руку, чтобы положить её на голову Бориса. Тот не шевельнулся. Он не любил прикосновения такие неформальные, от левых личностей, и всегда избегал контакта — но…

Сейчас этот молодой юноша напротив, ниже него, внешне младше, бодрее, ощущался вовсе не сторонним ветреным подростком. Бессмертный улыбался взглядом, и Борис чувствовал в нём давнюю, забытую ауру. Словно отцовскую.

Роан, такой нелепый в положении со стороны, впервые своим поведением выказал настоящий возраст.

— Ты хорошо поработал, дитя, — сказал Роан, убирая руку с головы высокого собеседника.

Борис мог бы огрызнуться — но не стал.

Оставались ещё ребята. Роан успел переговорить с Йореком — тот не валился с ног чисто из-за потрясающего упрямства, хотя серые глаза его выгорели, а руки свисали слабо. Он не пострадал, раненых вытащил. Пленные ждали отдельно, огороженные чьей-то странностью. Рядом с Йореком, кутаясь в полученный плед, сидела Оля, с лихорадочным румянцем на щеках и ломкими жестами, но такая же спокойная и собранная, как всегда. Роана она приветствовала с удовольствием и даже с гордостью. Он пожал ей руку.

— Всё в порядке, — улыбнулась она.

— Ты-то как, Оленька?

— Хорошо. — Косой взгляд в сторону Йорека, неосознанный и едва уловимый. — Правда, хорошо. Роан, эти дети… не все добрались.

— Двоих не стоит ждать, они ушли со Стаей. Кто-то ещё?

— «Акаи» забрали почти сразу, — недовольно заметил Йорек. — Не нравится мне это.

Хм…

— Посмотрим. Остальные в порядке?

— Да. — Оля вздохнула. — Они не такие, как первое поколение. Они умнее и воспитаннее, но совсем пусты. С этим придётся повозиться.

— Это не будет сложно.

— Это будет интересно. — Девушка-нейтрал улыбнулась. — Иди, Роан. Мы тут со всем закончим.

Подгонялись автомобили. Выскочила Белль, за ней — длинноволосый гот Дмитрий, там же другие люди, совсем немного… Роан растворился в них, воспринимая настроения и наблюдая. Битва действительно закончилась. Они справились.

Да и как иначе? Это ведь странные Авельска. Они не умеют иначе. Роан выдохнул. С неба, всё никак не прекращая сонный танец, мягко падал снег.

Наступила зима.

========== 5 / 12. Бесконечное начало ==========

— 30 ноября 2017

За окном электрички проносились голые голубоватые деревья, заливаясь инеем и колко ёжась. Снег щедро валил уже которые сутки, едва дождавшись разрешения погоды; зима, запоздавшая с приветствием сразу принялась за работу, закидывая сугробами стылые леса. В городе они быстро таяли, но здесь всё иначе измерялось. Эти же робкие снега на фоне льдистого неба успевали отразиться и в соколино-жёлтых глазах парня, сидевшего у окна; снега холодные, но не злые. Парень думал, мысли его витали далеко от покряхтывавшего вагона, далеко даже от девушки, чья яркая кудрявая головушка покоилась на его плече.

Так просто было описывать словами произошедшее, однако сценами вставали перед взором образы куда более глубокие и насыщенные, проносились контрастно-яркой чередой, словно на фотоплёнке. Мёртвые тела — много — там, в руинах, их пожирает беззвучный огонь без дыма и копоти, всё исчезает на глазах, как будто ничего и не было. Раненые и целые чередой по автомобилям, вдаль по дороге, а Йорек пинает подвернувшиеся камушки, ногой проскакивая сквозь них, и не вслух, но жалеет, что дефект при долгом использовании странности делает его тело временно нематериальным, так что ехать со всеми он не может. Каспер и Люси идут рядом, пешком вдоль трассы, к которой липнет первый снег, сминаясь с антрацитово-серым, вычерчивая разметку ещё ярче. Михаил держит на руках «Сиана» и говорит, что пока все побудут у него, а ему говорят, что лучше пока имён детям не давать; Оля на это упрямо отзывается, что уже данные имена никто не посмеет забрать, «Сиан» жмётся к дипломату, как к последней надежде, и испуганно смотрит на чужих людей. Больница, Кевинский, раненых принимают без вопросов, всё равно потом Дмитрий сотрёт воспоминания всем врачам о нежданных гостях; Каспера тоже предлагают подлечить, но он отказывается и идёт искать Роана. Роан сидит в коридоре, облокотившись на стену, с обеих сторон от него — Антон и Настя, оба в крови, измотанные, Настя только-только залатанная, они спят, а Роан лишь притворяется, потому что открывает глаза, когда Каспер касается ладонью его щеки, и улыбается тепло.

Дальше идёт протяжный хаос, вредный такой, долгий, хотя стоило быть скорее. Вспоминать его не очень хотелось — одних воспоминаний хватало, чтобы вновь вызвать усталость. Каспер последнюю неделю нещадно пахал, возился с документами, разбирался с ребятами из отделения. Пока одна его версия устраивала распределение лиф вместе с Михаилом, который осуществлял связь между городами, другая вместе с Борисом тонула в отчётах и бумажной волоките. При этом следовало посещать дом Оли Цветаевой, где лифы, собственно, находились, так что Каспер был рад, что за это взялись другие ребята: Роан находился там постоянно, с ним оставались Антон и Настя, помогая младшим собратьям, из дома до города и обратно носились с поручениями Люси и Йорек. Борис за пару дней сделал столько, сколько порой и за месяц не наваливается, и всё ещё потрясающе держался, тоже навещая дом, чтобы проверить ограничение странностей юных лиф: им нельзя было пользоваться способностями. Нейтралы приходили и уходили периодически, некоторым Оля мягко отказывала в приёме; они, видимо, считали, что это из-за недавнего похищения. В общем, мороки выше крыши.

Сейчас бы ещё заснуть, но Каспер чувствовал, что его тогда никто не добудится. Он катастрофически мало спал, но не привык жаловаться и не собирался жалеть себя: работа важная, он при деле, всё отлично. Когда они доехали, парень бережно потряс Люси за плечо; та, сонно моргая, пробормотала что-то про облака и звёздочки и поднялась, запахивая курточку. Они выскочили почти синхронно, за миг до того, как электричка захлопнула двери; на остановке — только Антон, прямой и несколько утомлённый. Ему тоже перепало. Он встретил гостей кивком, и они втроём пошли дальше.

— Ты высыпаешься вообще? — поинтересовался Каспер.

— А Вы? — отозвался Антон и — удивительно — хмыкнул. Сломанность в его взгляде выглядела куда приятнее отрешённости. Через боль и разбивание вдребезги он всё же становился человеком. Каспер улыбнулся. Мороз холодил щёки и прояснял голову, разгоняя общий тёмный туман: думать было проще, звон прекратился. Издержки всё-таки, так напрягать несколько версий сразу — всегда проблемно. Зато он полезен, хоть какой-то прок. Подавив зевок, парень обратился к разглядыванию спутников, пока не получилось воссоздать чёткую картину.

— Они послушны, — сказал Антон, удивляя сегодняшней разговорчивостью. На Каспера он не смотрел. — Не пользуются странностями без приказа. Не поступают по своему желанию.

— Этих лиф воспитывали, как солдат, — недовольно проворчала Люси, кривя светлые губки. — Наверно, в этом твоё поколение лучше, Антон?

— Только в этом, — отозвался тот.

Опять пошёл снег, но ветра не было. Мягкий, бархатистый и прохладный, он ложился белизной поверх другой белизны, не успевшей подтаять. Сухость и лёгкий морозец; приятная свежесть с привкусом остаточной осени, той, что успела попрощаться, но не успела ударить дождём в последний раз. Авельск выплакал всё летом, в те нескончаемые дожди, когда размыло очертания всего города; закончилось горе, скорбная песнь поглощена была золотистым пламенем, больше не о чем сожалеть. Городу было всё равно, сколько людей в нём умирало. Стоило бы перехватить его точку зрения, но…

Каспер никогда не был привязан к отделению. Он появлялся там изредка, не более того: его отряд включал в себя лишь Люси и Йорека, с которыми было проще и гораздо приятнее, в штаб они редко заглядывали. С тех пор, как приехал Борис и прошла Охота, пришлось чаще наведываться к ребятам, хотя Каспер в основном поручал это Люси, с большим удовольствием, чем он, лезшей в дела отделения. Касперу же хватало знания, что главный в штабе — Ливрей, с которым они вместе выросли, так что на большее он не претендовал. Лив и сам справлялся, но теперь… теперь приходилось появляться постоянно. Планы Бориса — отличные, вот только исполнение их заставляло морщиться: отделение не было обучено совершенно, Ливрей руководить операциями не умел, Круценко на него положиться не мог. Зато мог на Каспера. Пусть Кас и не относился к штабу, он был только за помочь лидеру, вот и теперь отдувался.