***

— Быть человеком не просто, — признаётся голубоглазый Ангел Сэму.

— Да, это не просто. Ты как?

Кастиэль не отвечает. Смотрит куда-то вдаль с грустным взглядом. Сэм не в первый раз натыкается у себя в голове на мысль, что Кас точно ребёнок. «Сколько ему лет?» — думает Винчестер-младший.

— Кас? — спрашивает вошедший Дин.

Сэм смотрит на брата прожигающим взглядом и кивает в сторону, мол «Давай отойдём».

***

Кастиэль остаётся один. И это не касается Винчестеров. Кас один. Один во всей вселенной, созданной его Отцом.

Касу больно. Больно от того, что он всё ещё чувствует их. Чувствует свои огромные, незримые для людей крылья. Ему нравилось, как их называл Габриэль — чёрный шторм. Будучи ещё совсем молодым Ангелом, он считал это похвалой. Так оно и было пока Кастиэль не спас Дина Винчестера из ада. После всего, что он сотворил, он считал, что «чёрный шторм» приносит всем беды.

***

— Шторм приносит боль? — спросил как-то Ангел у Сэма.

— Ну, как таковую, нет. Боль приносит последствия от шторма, а не само явление.

***

«Быть человеком не так уж и плохо» — думал Кас, но где-то внутри себя, внутри его «души» он осознавал, что просто хочет себя утешить. Он понимал, что ничего не будет так, как раньше. Ему даже не стать охотником. Мышечная память Джимми Новака что-то ещё помнила, но сам Ангелок не понимал как работает «эта штука». Под «этой штукой» он имел в виду пистолет, а позже и всё существование мира.

Кас отчаялся. Ангел, который был когда-то существенным, стал вдруг не существенным.

***

— Я знаю, ты можешь не захотеть слушать меня после всего, что я сотворил, но… — голубоглазый Ангел (уже можно говорить человек?) помялся. — Но… я всё-таки попробую. Я совершал такие вещи, что, как говорят люди, врагу не пожелаешь. Ну, смотря какой враг. Некоторые люди и существа заслуживают вечных мук, хуже, чем в Аду. — Кас захлопал пушистыми ресницами, то бишь, заморгал, да так часто, что перед глазами стали плясать морские звёзды. Он понял, что отвлёкся от сути. — Не суди, да не судимым будешь, верно? Пожалуй, это не моё дело, кто каких мук достоин. Я сам… — Кас боялся произнести эти слова. — Я… сам… не лучше, — Ангел начал задыхаться от эмоций. Глаза защипало тупой болью, грудь рвало от нахлынувших эмоций и осознания происходящего. — Ладно. Я скажу. Скажу это, ибо мой друг учил меня, что мужчины, коим я сейчас являюсь, не боятся правды. Да и что её боятся? Ты ведь Сам всё знаешь. Это признание нужно не Тебе, оно нужно мне, а я так не хочу это признавать. До последнего не признавал, но сейчас… сейчас другой случай. Я сам не лучше… Люцифера.

В «душе» у мужчины что-то щёлкнуло. Осознание того что от признания становится легче? Или от осознания того, что произнёс в слух то, в чём боялся даже мысленно себе сказать? А тут он признался в этом Отцу.

Холод прошёлся по спине, где когда-то были его крылья. Ангел зажмурился сильно сильно будто не веря собственному телу. Он отчётливо чувствовал… крылья. Это ощущение ушло так же быстро, как и пришло.

Дверь в мотельный номер с грохотом и мерзким скрипом распахнулась. На пороге стоял ни кто иной как «Большой босс Ада» — промелькнуло в голове у Кастиэля.

Глаза у «Большого Б» всего на миг стали красного цвета, и всего на миг Касу показалось, что он молился не Ему, а ему. Обиженному сыну, которого справедливо заточили в недрах Ада, где он создал демонов. В клетке, на которой 666 печатей — замков. Люси и сам иногда не понимал, почему нужно взломать всего 66 печатей, но зачем пугать Фортуну такими вопросами? Главное — его выпустили, а остальное не имеет значения, по крайней мере, сейчас.

— Зачем ты пришёл? — голос дрожит, но голубоглазый Ангел пытается держать себя в руках, насколько это возможно. Сегодня он человек и не сможет дать отпор.

Люцифер криво улыбнулся. Улыбнулся своей самой жестокой и хитрой улыбкой. Улыбнулся так, как когда первый раз взорвал сосуд и самого Каса. Его улыбка не несла собой ничего хорошего. Только смерть.

— Кастиэль, — наигранно произнёс Большой Босс. — А я всё же надеялся, что примкнёшь ко мне.

Голубоглазого передёрнуло от злости. Он не соглашался тогда — не согласится и сейчас.

— Нет. Делай со мной, что хочешь: пытай, убивай и снова пытай. Мой ответ будет — нет. Я лучше тысячу раз умру и ещё тысячу раз убью тебя, нежели примкну к тебе.

— Я знал, что ты не откажешься от принятого решения, да я и не хочу больше тебя в команду. Ты можешь предать. Опять. Ради своих Винчестеров. — Последние слова Люцифер сказал с явным презрением. Он ненавидел Винчестеров всем своим существом. Он ненавидел Дина, ибо он брат Сэма, его сосуда, какого-то чёрта приехал на своей развалюхе и помешал битве с Михаилом. Ненавидел Дина Винчестера, ибо он достучался до Сэма и тот бросился в клетку, захватив с собой Михаила. Он ненавидел Сэма, ибо его брат — Дин.

Глаза снова загорелись красным пламенем. Пламенем ада. Пламенем, в котором горел Дин Винчестер. Пламенем, куда спустился Ангел Кастиил и схватил первую печать — Дина, и вытащил его из Ада.

Люциферу не нужно говорить, как он ненавидит Кастиэля. За него это сделали его глаза. От них можно ожидать только… смерть.

Пусть же время замрет в этом лунном свете,

Потому что я больше никогда не хочу закрывать глаза…

Большой Босс Ада начал медленно приближаться к замершему Ангелу. Кас не хотел, чтобы это было видно, чтобы не было видно, что он боится.

Могу ли я доверять тому, что мне говорят?

Когда вера всё ещё требует держать оружие,

Чьи боеприпасы отстаивают неверные принципы?

Я не могу понять этого с моего нейтрального положения,

Потому я спрашиваю Небеса

«Могу ли я доверять тому, что мне говорят,

Даже когда эти вещи мне неприятны?

Кастиэль встал с кровати, на которой сидел всё это время. Прежде он и подумать не мог, что он будет молиться, сидя на кровати, а потом придёт сам Дьявол. Ангел всё так же держал ангельский клинок в рукаве, он был готов к тому, что кто-нибудь явится по его «душу», но не думал, что это будет Люси. Он держал клинок, которым убивал своих братьев ради Дина и Сэма, ради их блага. И вот чем теперь всё кончится? Он просто умрёт от рук самого опасного врага во вселенной? А ради чего тогда он всё это совершал? Все убийства, все жертвы, на которые он шёл напрасны?

Нет. Кастиил знал, что всё что он делал — не напрасно. Он спас Винчестеров — его… семью. Ангел с уверенностью мог сказать, что они ему семья, и Винчестеры с уверенностью могут сказать, что Кас — семья, ведь семья не заканчивается на крови, верно?

Кастиэль вынул клинок. Тут же бросил его на пол, он всё равно бесполезен, да и Кас знал, то, что сделает с ним Люцифер — это его расплата. Расплата за спасение Винчестеров, но Ангелу всё равно, он не жалел о том, что умрёт.

— Чёрный шторм принёс много бед и боли, — зашипел узник Ада.

— Что ты сказал?

— Ой, да брось! Я знаю, как Габриэль называл твои крылья. Признаюсь честно, хотя кто я такой, чтобы говорить честно, но когда я первый раз тебя увидел, я понял, почему Гейб их так называл. Ну да ладно болтовни! Уже тошнит! Приступим к делу.

Теперь, когда мы зашли так далеко, многого добились,