— Оставь ее открытой, — тихо говорит она.

Я поворачиваюсь к ней, на этот раз она не шутит. Она смотрит на меня испуганно.

— Пожалуйста, — добавляет она.

— Хорошо, — соглашаюсь я со вздохом.

24. АЛЕКС

Я оставляю дверь открытой, а лампу на всякий случай включенной. Как бы сильно я не хотел, чтобы Синди заснула и перестала настолько чертовски меня искушать, я не хочу, чтобы она боялась. Ложусь на диван. Не удобно. Мои длинные ноги свешиваются с подлокотника дивана наполовину, завтра утром я не буду их чувствовать. Но я не могу вытащить ее из своей постели?

Даже в темноте я чувствую на себе ее взгляд. И тоже закрываю глаза, надеясь, что она подумает, что я заснул и будет спать. Через несколько минут она снова открывает рот, рассеивая мою мысль, что ей было бы лучше заснуть. Неужели она не понимает, что проделывает со мной? Очевидно, что нет, если она начинает спрашивать.

— Ты слишком огромный для дивана, — говорит она. — Твоя кровать достаточно большая для нас двоих. — Она не кокетничает, а просто констатирует факт.

Я издаю хрюкающий звук, надеясь, что она оставит меня в покое, но, конечно же, она не собирается оставлять меня в покое.

— Почему ты не хочешь прилечь рядом на эту огромную постель, и я не буду чувствовать себя настолько виноватой, что лишила тебя собственной кровати?

— Потому что, если я лягу с тобой рядом, то гарантирую, что мы не заснем, — рычу я.

Отчего она наконец-то затыкается.

— О! — Говорит она с придыханием, замолкая.

Я какое-то время выжидаю, прежде чем через щелочки приоткрытых глаз взглянуть в ее сторону. Синди не спит, но я не хочу, чтобы она заметила, чтобы я тоже не сплю и снова начала задавать мне свои дурацкие вопросы. Но не могу сдержаться, чтобы не смотреть на нее.

Прикроватная лампа достаточно освещает все ее тело. Она ерзает на одеяле с закрытыми глазами, но думаю, что она не спит. Она не накинула на себя одеяло, все время шевеля ногами. Дюйм за дюймом ее халат поднимается вверх, обнажая кремово-белую кожу бедер.

Она снова елозит, и я понимаю, если ее халат поднимется хотя бы еще на дюйм, я увижу ее киску. Наблюдая за ней, я чувствую себя извращенцем, подглядывая, мне кажется она даже не понимает, что делает со мной своими движениями, а может понимает? От мысли, что я похож на извращенца, мне становится не по себе, но еще больше возбуждаюсь.

Она снова передвигается всем телом, шелковый халат сдвигается вверх. Между подолом ее халата и раем, который я могу увидеть, остаться только один дюйм. И это сводит меня с ума. Я не могу вот так просто лежать, ничего не предприняв.

Я поднимаюсь с дивана и направляюсь к Синди. Ее глаза тут же открываются, я на полпути к ней, прекрасно зная, что она совсем не спала. Причем точно осознавая, что она со мной делает. Я уверенно смотрю ей в глаза, потому что зол на нее. Она, мать твою, дразнит меня заранее зная, что я против, чтобы что-то случилось между нами.

Я подхожу к кровати, свысока смотрю на нее, на ее соблазнительно распростертое тело. Мне хочется протянуть руку и разорвать на ней этот халат.

— Ты передумал, и решил лечь рядом? — Ее улыбка говорит о напускной невинности.

— Нет, — рявкаю я.

Боже, я так хочу сорвать этот халат с ее тела, шикарного тела. Вместо этого я наклоняюсь и опускаю ее подол халата как можно ниже. Затем вытаскиваю из-под нее одеяло. Накрываю ее, плотно завернув ее в кокон со всех сторон.

— Вот так, — говорю я, наконец-то позволяя себе взглянуть на нее. — Останься под этим одеялом.

И мне требуется все мое самообладание, чтобы отойти от нее. Я не успеваю сделать и шагу, как она, заявляет, зря она это делает, потому что во мне осталась всего лишь капля контроля, я просто готов взорваться.

— Почему я должна лежать под одеялом?

Я даже не хочу оборачиваться к ней.

— Если ты отодвинешь одеяло, то я восприму это, как приглашение трахнуть тебя. И как только это произойдет, пути назад уже не будет.

Я направляюсь в сторону гостиной, зная, что теперь поставлено на карту, она точно перестанет надо мной издеваться. Я даже не хочу оборачиваться, чтобы понять, услышала ли она мои слова и поняла ли, мне кажется она потрясена. По крайней мере, сегодня больше она не будет задавать мне каверзных вопросов. Я надеюсь, что она заснет и оставит меня в покое.

Но я, однозначно, недооценил Синди, услышав за собой шорох одеяла.

— Я уже начала думать, что ты так и не поймешь моих намеков, — хрипло заявляет она у меня за спиной.

Я ничего не могу с собой поделать. Останавливаюсь, поворачиваюсь к ней. Она сняла с себя одеяло. Издав низкий рык, покрываю расстояние между мной и кроватью за два длинных шага.

— Тебе не следовало этого делать, Синди, — говорю я сквозь стиснутые зубы, забираясь на нее сверху. У нее нежная, как у младенца, кожа.

— Это я знаю. Это была ошибка, но я... — соглашается она, приподнимая голову, чтобы встретить мой поцелуй.

И у нее пропадает любая возможность сказать мне что-то еще, когда я прижимаюсь губами к ее губам. Огонь разливается по венам, наполняя все тело, язык Синди проникает мне в рот. Я чувствую, как она извивается подо мной, а ее руки скользят по моему телу.

Голос в глубине моего сознания шепчет, что это неправильно. Так можно все испортить. Слишком многое поставлено на карту. Дело не касается моего удовольствия. Речь идет о бабушке. «Думай не своим членом», ворчит голос.

Я игнорирую его.

Теперь уже слишком поздно.

Я отрываю свой рот от Синди и провожу языком по ее подбородку. Ее кожа подобна теплому шелку. Покусываю мочку ее уха. Заставляю себя встать на колени, и совершаю то, что мне так хотелось сделать с тех пор, как она вбежала ко мне в комнату с дикими от страха глазами — распахиваю ее хлипкий халатик. Как я и предполагал, под ним она совершенно голая. Вид ее тела посылает импульс удовольствия, пронизывающий член.

Теперь, действительно, нет пути назад.

Я хватаю ее за лодыжки, раздвигаю великолепные длинные ноги, которые я так страстно хотел, опускаю глаза вниз на ее киску. Я смотрю на маленький выбритый, аккуратный треугольник светлых волос, на розовую плоть, на набухший клитор с бутоном и на крошечную дырочку, из которой виднеются соки от возбуждения. Если это не похоже на рай, то не знаю тогда, на что именно это похоже.

Я провожу пальцами от шеи Синди до самого живота. Мурашки пробегают по ее безупречной коже, пока мои пальцы опускаются ниже. Я вставляю палец в ее теплую пульсирующую дырочку. Она дергается, сжимает ноги и выгибается всем телом. Я смотрю вниз на свой смуглый палец, погруженный в ее белое тело, и в моей голове вспыхивает мысль:

Моя. Вся моя. Только моя.

Похоже эта мысль родилась не только что, а давно созрела, настолько сильная, какая-то яростная. Как лев, охраняющий свои охотничьи угодья, свою пару, свою жизнь. Я наклоняюсь вперед и провожу языком по ее клитору. Синди задыхается, запустив пальцы мне в волосы. Ее запах и вкус наполняют мои чувства. Клянусь, эта девушка была создана, чтобы сводить мужчин с ума. Я вытаскиваю из нее палец и просовываю туда язык, она беспомощно стонет.

Ее тело дергается от удовольствия, когда я начинаю сосать ее киску, но удовольствие настолько запретное, настолько неожиданное, так долго ожидаемое, что она кончает. Ее сладкие соки наполняют мне рот и стекают по горлу. Я не убираю рот, выжидая, когда ее тело перестанет вздрагивать и дрожать. Кажется, что ее оргазм продолжается и продолжается. Когда он наконец затихает, она поднимает голову и смотрит на меня широко раскрытыми глазами.

— Ух ты, это было так чертовски потрясающе.

— Я еще не закончил, — говорю я ей.

— Не так быстро. Теперь моя очередь, — знойно отвечает она, спуская мои боксеры вниз. И член вырывается наружу, натянутый и тяжелый, и ее глаза становятся огромными, как блюдца. Она не отрывает взгляда от моей эрекции, с благоговением говоря: