Горячая рука скользнула ей на затылок. Рональд бережно запрокинул ее голову, и сквозь призму еще не высохших слез Карина погрузилась в черноту его личного, бездонного космоса. Космос приближался, окутывал, и без страха или боли она тонула в нем, ощущая неожиданное блаженство.
— Ты меня обманул... — пытаясь собрать остатки воли, разлетевшейся в клочья, прошептала она охрипшим от рыданий голосом.
— А ты меня, — ответил Рональд и начал ее целовать. Мир закрутился спиралью и схлопнулся в точку. И взорвался снова.
Неожиданно Карина, сошедшая с ума от горячего кружащего тепла, оказалась в воздухе. Он поднял ее на руки и понес в спальню, ни на мгновение, ни на секунду не отрываясь от нее, от ее губ, от ее шеи, от ее души. Как будто оторваться на мгновение означало расстаться навсегда.
***
Вспыхивали и гасли звезды. Рождались и гибли миры. Вселенная расширялась и сжималась одновременно, все в ней пело, играло в своем вечном великолепии. Они устремлялись друг к другу снова и снова, проникали друг в друга, растекались друг в друге, замирали в единстве, не сливаясь, но и не размыкая круг. Души расширялись до размеров Вселенной и сжимались в точку, танцевали и взлетали, парили и опускались на землю — в бесконечном единстве бытия, доступном, только когда они вместе.
Потом он неожиданно с легким смехом надел свой черный универсал, завернул ее в белое пушистое одеяло и отнес на корабль, припаркованный в саду. Уютно свернувшись в кресле и ощущая невероятный покой и блаженство, Карина заснула.
Разбудило ее легкое прикосновение к колену:
— Посмотри.
Она открыла глаза, и перед ней развернулся космос, незнакомый и странный. В огромном фронтальном окне сливались галактики. Две серебристые спирали, с розовыми и голубыми всполохами, закручиваясь, сливались в одну. Их хвосты извивались, видоизменялись, крутились, и два центра галактик, мерцая голубым светом, приближались друг к другу. А вокруг горели отдельные звездочки. Неожиданная вспышка пронзила взгляд, и звезда, огромная, занявшая почти четверть окна, взорвалась, раскидывая вокруг розовые, зеленые и серебряные искры. В следующее мгновение она сжалась, стянулась в небольшой белый шарик, он снова вспыхнул, и на его месте засияла серебряная звезда. А справа две галактики превратились в одну — лишь в самом центре два ядра еще не соединились и вели прекрасный танец, раскидывающий, словно мантию, звезды их общей двойной спирали. Все это происходило прямо сейчас, у нее перед глазами.
Рональд стоял перед окном и смотрел на этот динамичный, быстротечный космос.
— Что это? — изумленно прошептала Карина. Ничего красивее она в жизни не видела. И даже в мечтах не могла представить, что можно увидеть, как рождаются звезды и галактики.
Рональд протянул ей руку, помог обернуться в одеяло и подвел к окну.
— Один интересный мир, я люблю иногда бывать здесь. Иногда я здесь думаю, — ответил Рональд, легко обнимая ее плечи. — В этом мире другие свойства материи, здесь она менее плотная. Если подбирать сравнения, то все здесь прозрачное и невесомое. Поэтому процессы идут быстрее. Рождаются звезды и галактики, квазары превращаются в черные дыры, а сверхновые вспыхивают и затухают. Так что мы с тобой и наш корабль сейчас самые плотные тела в этом мире.
Карина залюбовалась, как прямо перед ней, в стороне от слившихся галактик, которые стали одной и теперь крутились и неслись сквозь пространство и время, родилась еще одна звезда, а с другой стороны засиял и потух яркий, зловещий, но прекрасный пульсар.
— А здесь есть жизнь? — спросила Карина.
— Жизни в привычной нам форме здесь нет. Но на самом деле — она вся, вся эта материя — живая. Если присмотреться, можно увидеть, что она живет по тем же законам, что и любая жизнь во Вселенной. Рождается, умирает, воскресает, видоизменяется.
— Красиво, — сказала Карина, вглядываясь в бескрайние живые космические дали.
— Такой вот живой необычный космос, — улыбнулся Рональд.
— Ты сам целый космос, — Карина обернулась к нему, и, обнимая, заглянула в бесконечно любимое лицо на фоне яркой россыпи живых звезд.
— Держись, может быть непривычно, он с улыбкой обнял ее крепче, и Карина на всякий случай сжала его предплечье, хоть и не понимала еще, о чем идет речь. Рональд нажал что-то на пульте, и стены корабля, кресла, сам пульт управления — исчезли. Теперь они словно парили в темном живом космосе и всюду — снизу, сверху, со всех сторон —вспыхивали звезды, водоворотом протягивалась длинными хвостами звездная пыль, крутились несравненные спирали галактик…
— Но как? — изумилась Карина, прижимаясь к нему, и словно взлетая от счастья и восторга.
— Специальная система отражения, делающая невидимой для нашего глаза корабль и все что в нем. Нужно было научиться управлять невидимым кораблем, — ответил Рональд.
— Потрясающе! А вон там галактика похожа на гигантскую бабочку! — рассмеялась Карина. — А вот эта — смотри прямо под нами — на краба или креветку! И созвездия меняются так быстро, словно миллионы лет проносятся за секунду… Это просто…
Она замерла, не в силах подобрать подходящее слово. Звездный мир вокруг жил, видоизменялся, крутился спиралями и вспыхивал бесконечной россыпью серебра. Галактики были похожи то на гигантских рыб, то на бабочек и стрекоз, то на корабли под парусами, а то просто на несравненно прекрасные звездные облака. А они парили среди этого, невесомые, единственные, словно прямо в открытом космосе.
— Ты научишь меня водить корабль? — спросила Карина.
— Да. И рисовать — если захочешь! — неожиданно непонятно чему рассмеялся Рональд. Карине очень понравилось то, что звучало в этом смехе. Потому что это было — счастье.
КОНЕЦ ПЕРВОЙ ЧАСТИ «ИГРА ПРОДОЛЖАЕТСЯ»
Часть 2. Хранитель Вселенной.
Глава 11. Совет
В зале для конференций Белого Замка собрались все. Все Древние, глава коралийского Совета Ор'Маго, кабинет министров Коралии, несколько арктурианцев и жителей Беншайзе. Были приглашены и представители восьми космических рас, с которыми Союз Трех Планет тесно сотрудничал в последние десятилетия.
Записи с места происшествия просмотрели по несколько раз, выслушали рассказы Эл'Боурна, Рон'Альда и Ки'Айли. Обсудили дальнейшую судьбу спасенных с погибшей планеты, сошлись на том, что нужно поселить их на подходящей планете, пока безымянной — имя придумают сами — и оказать всю необходимую помощь по восстановлению цивилизации. Казалось, Эл'Троун, по негласному договору с собравшимися, оттягивает момент, когда придется обсуждать самое важное и страшное.
На огромном экране в очередной раз прокрутили запись схватки с неизвестным кораблем, сделанную с корабля Эл'Боурна. Правитель остановил запись на изображении длинного корабля за мгновение до того, как он исчез.
…Ки'Айли смотрела на холодное лицо Эл'Троуна и думала, что же главное в нем — спокойствие и выдержка, выработанные за почти десять тысяч лет? Или просто в его душе давно умерли удивление и страх? У всех Древних, живущих много тысяч лет, чувства притупляются, ослабевают. И каждый борется с этим как может. А кто-то не борется… Но большинство ее старших собратьев находят собственный способ оставаться «живыми». Для кого-то это экстремальные приключения, для кого-то романтичная или трагичная любовь, для кого-то игры и интриги. Игры с самим собой, заставляющие ощутить хоть небольшую искру нового, еще неизведанного, что-то, не оставляющее равнодушным.
Эл'Троун не был высоким, среди Древних он казался достаточно изящным, словно был не Правителем Древних, а королем эльфов. Л'Анисс, его Одобренная жена была почти на полголовы выше мужа. Стройный, длинное прямоугольное лицо с резкими чертами и острым, цепким взглядом темно-фиолетовых глаз. Фиолетовые глаза у Древних — признак способности к магии и умения очаровывать, вести за собой, думала Ки'Айли.
