Я вижу на лице Джуда гнев. Его челюсти сжимаются, а глаза прищуриваются.

— Проблемы с выполнением моих приказов, а?

— Это все дерьмо, мистер Кейли. Она заперта в этой комнате и никуда не сможет выйти. Почему я должен следить за ней? Почему мы должны это делать?

Джуд выпрямляется во весь рост и изо всех сил бьет мужчину кулаком в нос.

— Я плачу тебе, а не наоборот. В следующий раз, когда ты решишь мне перечить, я просто всажу пулю тебе в голову. Ты сделаешь то, что я тебе скажу.

Парень зажимает нос, из него сочится кровь.

— Как скажешь…

И я снова в своей комнате, на ногах, лицом к лицу с Джудом.

— Что ты видела?

— Неважно, — отвечаю я и отхожу от него.

— Лекси, так дело не пойдет. Я дал тебе возможность подумать, потому что ты еще не совсем поняла, с чем имеешь дело. Но ты в моем мире. И в моем мире ты рассказываешь мне, что видишь

Я качаю головой и иду к банкетке у стены. Усаживаюсь, испустив болезненный вздох.

— Ты был в своем кабинете.

— И? — он усаживается на кровати напротив меня.

— И давал указания восьми своим людям.

— Какого рода?

— Вы говорили обо мне. Ты говорил им, что меня нужно защищать любой ценой. Один из тех, кто был с тобой, был против.

— О, правда? — спрашивает он, внезапно становясь заинтересованным. — И кто же это был?

— Не знаю, ты никого не называл по имени. Но тому парню не повезло. Ты ударил его и сломал ему нос.

— И?

— На этом все и кончилось. Я больше ничего не видела.

— И ты увидела все это за те несколько секунд, что я касался тебя? — я отвожу взгляд и киваю. — Что ты недоговариваешь, Лекси?

Вот урод.

— Я огляделась и увидела, что в кабинете открыто окно. Ветер сдул лист бумаги с твоего стола.

— Ты знаешь правила. Если хочешь уйти — вперед, но ты знаешь последствия.

— И поэтому ты запираешь меня здесь, учитывая, что я не могу уйти.

— Да, именно потому. Я оставлю комнату незапертой, но за твоей дверью всегда кто-то будет.

Я морщу нос и думаю о том, что он сказал. Если моя дверь остается незапертой, это означает, что другие всегда смогут войти, даже когда я сплю.

— У кого есть копия ключа от двери? — это озвучит безумно, но я буду чувствовать себя в большей безопасности, если дверь останется запертой.

Джуд ничем не показал, что хочет причинить мне вред, и он постоянно говорит, что не собирается этого делать, но это не значит, что его парни столь же по-доброму настроены к шестнадцатилетней девушке.

— У шеф-повара, доктора и горничной. Но эта камера всегда включена, и я могу тебя видеть, где бы я ни был.

— А если тебя здесь не будет?

— Ты будешь со мной.

Я думаю обо всей этой ситуации, и да, я буду чувствовать себя в большей безопасности — именно в безопасности — если буду знать, что дверь заперта.

— Ты можешь держать дверь запертой?

— Боишься, что поддашься соблазну и сбежишь?

— Ты действительно говнюк. Я знаю, что не уйду, но я не хочу, чтобы меня избили или изнасиловали, если кто-то вдруг решит, что защищать меня — ниже их достоинства. Или подумает: ну вот, симпатичная шестнадцатилетняя девочка, так почему бы не поразвлечься.

— Тебе скоро семнадцать, и если кто-нибудь из моих людей прикоснется к тебе, я убью их.

— Я не идиотка, Джуд. Среди преступников нет такого понятия, как преданность. Они все с радостью продадут тебя, если решат, что так будет для них лучше.

— Хм, интересная идея.

— И чем же?

— Тем, что ты коснешься каждого и посмотришь, что и как.

— Ты хочешь, чтобы я прикоснулась к стольким людям?

— Мы начнем с моего шеф-повара, когда он принесет нам обед.

— Я не дрессированная обезьяна, и я не знаю, как это работает. Я понятия не имею, как часто я могу это делать, чтобы не выдохнуться. Я не могу выступать по команде.

Раздается стук в дверь, и мужчина в клетчатом черно-белом фартуке вкатывает внутрь тележку с двумя серебряными куполами на ней. Ему лет шестьдесят, лысый с седеющими усами.

— Ланч, сэр, — говорит он Джуду.

— Спасибо, пожалуйста, принесите его сюда.

У Джуда такие хорошие манеры для бессердечного ублюдка.

Джуд смотрит на меня, пока старик катит тележку к нам. Он слегка дергает головой в сторону, показывая, что я должна к нему прикоснуться.

— Спасибо, запах потрясающий, — говорю я, когда он поднимает серебряный купол с моей стороны. Я легко касаюсь его руки, и вот, я в видении.

Мужчина сидит дома, в тихой столовой, обедает в одиночестве. Я оглядываюсь и замечаю большую черно-белую фотографию над камином. Это старая свадебная фотография. Совсем молодой шеф-повар и потрясающая блондинка. Они оба улыбаются в камеру. Они выглядят такими счастливыми.

Стол накрыл еще на одного, хотя больше за ним никто не сидит. Я продолжаю оглядываться вокруг и вижу вазу на каминной полке — это урна с прахом.

— Я скучаю по тебе, Джанет, — шепчет мужчина, продолжая есть.

Он так одинок в этом видении, но я и сама чувствую его одиночество.

— Спасибо, — говорит Джуд, когда я возвращаюсь обратно.

Шеф-повар улыбается и уходит, закрыв за собой дверь.

Опустив взгляд в тарелку с едой, я сосредотачиваюсь на курице, картофельном пюре и зелени.

— Что ты видела? — спрашивает Джуд, беря вилку и начиная есть.

— Он одинок. Его жена Джанет умерла, но он все еще накрывает для нее на стол. Они были долго женаты, и он так скучает по ней.

— Молодец. А теперь ешь.

Как бы мне ни хотелось объявить голодовку, этот запах заставляет мой желудок урчать от голода.

Я ищу свои столовые приборы и вижу только тонкую пластиковую вилку, без ножа. Я беру вилку и фыркаю.

— Ты что, издеваешься? — я хлопаю вилкой по столу.

— Что? — Джуд ест, его вилка и нож настоящие.

— Ты самый большой ублюдок из всех, кого я знаю. Пластик? Ты дал мне пластиковую вилку, которая даже не проколет курицу, и никакого чертова ножа. Ты просто кошмар.

— Ты можешь попытаться пораниться столовыми приборами.

— Я сделаю тебе больно раньше, чем себе. Но учитывая, что ты пытаешься управлять моей чертовой жизнью, вот, отрежь мне кусок курицы. — Я протягиваю ему свою тарелку.

Он ставит перед собой мою тарелку и режет мясо. Закончив, ставит тарелку обратно передо мной.

— Вот, держи.

— Ты будешь почитать меня своим присутствием за каждой трапезой? — саркастически спрашиваю я. — Просто чтобы я знала, стоит ли мне одеваться.

Он смеется.

— У тебя действительно много мужества. Мне это в тебе нравится, Лекси.

— Ты мне не нравишься, — автоматически отвечаю я.

— Я буду присоединяться к тебе как можно чаще.

Я опускаю глаза и делаю пару глотков.

— Отлично.

— Посмотри на меня, — требует он.

Я смотрю на него, и он наклоняется ближе.

— Я никогда не замечал, но у тебя один глаз зеленый, а другой — ярко-голубой.

Я вскакиваю с места и бегу в ванную, чтобы посмотреть себе в глаза. Мой левый глаз теперь синее, чем был, когда мне указала на это Даллас.

— Да что творится? — спрашиваю я, глядя на себя.

Джуд появляется в дверях и прислоняется к косяку.

— В чем дело?

Я качаю головой, не собираясь ему говорить. Ему не нужно знать, это не видение, так что это не имеет к нему никакого отношения.

— Неважно. — Я отступаю от зеркала и прохожу мимо.

— Лекси. — Джуд хватает меня за плечо, там, где моя футболка прикрывает руку. — В чем дело?

— Это не видение, так что неважно.

— Если я собираюсь иметь с тобой дело, мне нужно знать.

Он отталкивается от косяка и следует за мной обратно к столу.

— Ладно.

— Итак?

— У меня глаз поменял цвет, и я пока не поняла, почему. Они оба были зелеными, но один стал менять цвет. — Я указываю на свой левый глаз.

— Я пришлю к тебе окулиста, — говорит он спокойно, взяв вилку и продолжая есть.

— С моим зрением все нормально. Изменился только цвет.