Семья Конвей:

Миссис Конвей.

Алан.

Мэдж.

Робин.

Хейзел.

Кей.

Кэрол.

Прочие:

Джоан Хелфорд.

Эрнест Биверс.

Джеральд Торнтон.

Действие происходит все время в одной из гостиных загородной виллы миссис Конвей, в богатом пригороде небольшого промышленного города Ньюлингхема. Первое и третье действия происходят осенним вечером 1919 года, второе действие — осенним вечером 1937 года.

Действие первое — день рождения Кей, ей 21 год; вечер.

Действие второе — другой день рождения; другой вечер.

Действие третье — ей 21 год; опять тот же вечер.

Третье действие является непосредственным продолжением первого.

Этим осенним вечером в доме Конвеев собрались гости, но мы не видим их — только слышим. Все, что мы можем различить сперва, — это луч света из холла, падающий справа сквозь занавешенную арку, и небольшое пламя в камине слева. Доносятся молодые голоса, смех и пение, резкие взрывы одной-двух хлопушек и звуки рояля, на котором кто-то исполняет популярную песню того времени. Спустя минуту или две несколько голосов подхватывают мелодию, которую играют на рояле. Царит неподдельное веселье.

Затем мы слышим ясный и громкий голос молодой девушки (это Хейзел Конвей), спрашивающей: «Мама, куда их отнести?» Голос, который отвечает издалека, принадлежит миссис Конвей: «В заднюю комнату. Мы будем играть здесь». На это Хейзел, которая, по-видимому, очень возбуждена, восклицает: «Да, да, чудесно!» — и затем подсказывает сестре, находящейся еще дальше, вероятно, наверху: «Кэрол, в заднюю комнату!» И вот Хейзел вбегает и зажигает свет. Это высокая, вся сияющая, одетая ради вечеринки в самый лучший свой наряд девушка. В руках у нее целая охапка старых платьев, шляп, всякого тряпья — всего, во что счастливые люди обычно наряжались для разыгрывания шарад. Комната очень уютная, хотя у нее нет дверей, а только широкая занавешенная арка справа. В глубине окно с ведущей к нему ступенькой и кушетка с подушками. Портьеры задернуты. Слева — камин или чугунная печь с раскаленными угольями. Несколько небольших книжных шкафов стоят вдоль стен или вделаны в стены; довольно хорошая мебель, включающая круглый стол и небольшое бюро, на стенах — более или менее сносные картины. Очевидно, это одна из тех неопределенных комнат, где семья проводит больше времени, чем в гостиной, и которую называют то задней комнатой, то утренней, то учебной, то детской, то синей, коричневой или красной. Эту комнату можно было бы смело назвать «красной комнатой», потому что при таком освещении ее окраска меняется от розового до цвета сливы, образуя нежный, уютный фон для молодых девушек в их нарядных платьях. Пока Хейзел сбрасывает свою ношу на круглый диванчик, стоящий посреди комнаты, входит Кэрол, младшая из Конвеев — ей лет шестнадцать, необычайно возбужденная, запыхавшаяся и едва передвигающая ноги под тяжестью всяких маскарадных принадлежностей, включая коробку из-под сигар с накладными бакенбардами, носами, очками и т. д. С небрежной поспешностью ребенка она швыряет свою ношу на диван и начинает говорить, еле переводя дыхание. А теперь, прибавив еще, что Кэрол — очаровательная молодая особа, мы можем предоставить им объясняться самим.

Кэрол (задыхаясь, но торжествующая). Я нашла… эту коробку… с накладными бакенбардами и всякой всячиной…

Хейзел (торжествуя). Я знала, что ее не выбросили!

Кэрол. Никто не посмел бы ее выбросить. (Протягивает коробку с открытой крышкой). Гляди!

Хейзел запускает туда руку.

Кэрол. Да не хватай же!

Хейзел (не сердясь). Должна я посмотреть или нет, дурочка?

Обе, как дети, жадно обследуют содержимое коробки.

Хейзел. Я возьму вот это. (Выуживает большие висячие усы.) О-о… и это! (Вытаскивает толстый привязной нос.)

Кэрол (великодушно). Ладно, только не забирай все самое хорошее, Хейзел! Кей и Мэдж тоже ведь захотят. Я думаю, Кей должна выбирать первой. В конце концов, это ведь ее рождение, и ты знаешь, как она обожает шарады. Мама отсюда ничего не возьмет, потому что, наверно, захочет облачиться во что-нибудь пышное и изображать испанку, или русскую, или кого-нибудь еще. Что ты делаешь?

Хейзел (отворачивается, чтобы приладить нос и усы, ей это удается, хотя они и не очень прочно держатся. Поворачивается лицом к сестре; басом). Доброе утро, доброе утро!

Кэрол (взвизгивает от восторга). Мистер Пеннимэн! Знаешь, Хейзел, тот, из писчебумажной лавочки? Который так медленно-медленно покачивает головой, когда объявляет, что Ллойд-Джордж никуда не годился. Будь мистером Пеннимэном, Хейзел! Давай!

Хейзел (обыкновенным голосом). Не смогу, Кэрол, и видела-то его всего раза два, а так я не бываю в этой лавке.

Алан заглядывает в комнату и усмехается, увидев Хейзел. Это застенчивый, тихий молодой человек лет двадцати с небольшим; он может слегка заикаться. Одет довольно небрежно, по-будничному.

Кэрол (оборачивается и замечает его). Входи, Алан, и не давай подглядывать другим.

Алан входит.

Кэрол. Ну, разве она не точь-в-точь мистер Пеннимэн из писчебумажной лавочки, тот, что ненавидит Ллойд-Джорджа?

Алан (застенчиво улыбаясь). Похоже… немножко.

Хейзел (натужно глубоким басом). «Я ненавижу Ллойд-Джорджа».

Алан. Нет, он не так говорит.

Кэрол. Точно — не так! Он говорит (довольно искусно подражает грубому голосу полуобразованного человека): «Я вам вот што шкажу, миш Конвей… этот шамый Ллойд-Джордж… они уж рашкаются, што поштавили его на такое мешто… помяните мое шлово».

Алан (улыбаясь). Вот теперь он. Очень хорошо получается, Кэрол.

Кэрол (возбужденно). Я думаю, мне следовало бы стать актрисой. В школе говорили, что я была самым лучшим Шейлоком, какой только у них был.

Хейзел (снимает нос и усы). Возьми, если хочешь, Кэрол!

Кэрол. А ты что, раздумала? Мне кажется, тебе не следовало бы наряжаться каким-то глупым мужчиной, ты такая хорошенькая. Может быть, я могла бы их надеть и сыграть мистера Пеннимэна. Нельзя ли как-нибудь вставить его в третью картину? Вместо генерала. Я думаю, хватит нам генералов.

Алан. Хватит. Попроси Кей вместо генерала вставить мистера Пеннимэна.

Хейзел. Вот Кей придет и все устроит.

Алан. Она сейчас появится. Мама велела передать вам, чтобы вы не устраивали тут кавардак.

Кэрол. Но при шарадах иначе не бывает. Это так полагается.

Хейзел. Подожди только, пока мама начнет одеваться! У нее беспорядка получается больше, чем у других. (Алану.) Надеюсь, кое-кто из старших уже собрался уходить, а?

Алан. Да.

Хейзел. Без них куда веселее. Да и мама не будет так скованна, как при них. Позови сюда Кей и Мэдж, Алан!

Алан. Ладно. (Уходит.)

Обе девушки принимаются рассматривать платья.

Хейзел (вытаскивает старомодные предметы женского туалета и примеряет их на себя). Погляди-ка! Ну можно ли поверить, что люди носили такие смешные вещи?

Кэрол. Я еще помню, как мама их носила. А ты помнишь?

Хейзел. Ну, разумеется, помню, малышка!

Кэрол (более серьезным тоном, глядя на старомодную охотничью куртку). Это ведь папина куртка, правда?

Хейзел. Да. По-моему, он надевал ее во время тех самых праздников.

Кэрол. Пожалуй, ее следовало бы отложить в сторону.

Хейзел. Я думаю, маме все равно теперь.

Кэрол. Нет, ей не все равно, да и мне тоже. Я вовсе не хочу, чтобы кто-нибудь наряжался и представлял разные глупости в куртке, которую папа носил как раз перед тем, как утонул. (Складывает куртку и кладет ее на подоконник, затем возвращается.) Я все думаю… так ли это ужасно… утонуть!

Хейзел. Ах, да не начинай ты все это снова, Кэрол! Ты что, забыла, как приставала ко всем с этим вопросом… пока мама не разозлилась?