- Где женщина, которую ты нам обещала? - спросил один из ренейдов с выразительным северным акцентом.

- Где-то в крепости, - весело и бесшабашно ответила Шема, пожав плечами, - Прячется среди лавок-развалюх и крикливых торговок.

Заметив, как неприязненно дернулся ренейд, снисходительно добавила:

- Велите перекрыть главные ворота крепости да прочешите каждый угол. Ей некуда бежать. Эта курица не способна летать.

Потом кивнула в сторону Лиона, стоявшего рядом.

- Я привела его.

- Признаться, я не ожидал, - от звука этого голоса я заледенела. Говоривший тряхнул головой, капюшон спал, явив безупречно лежащие на плечах темные волосы с заметной проседью и черные знаки Писца на щеках. Дрез улыбался, но от этой улыбки никто не веселился, - Почему, Шема?

И правда, почему? Обычным предательством здесь не пахло, за те несколько дней, что мы провели рядом, я смогла понять, что Шема настойчива, умна и хитра, а значит, то, что я вижу, не акт покаяния старшему с принесением жертвы, а нечто другое. Магичка явно задумала нечто более эффектное. Дрез, судя по всему, тоже неплохо знал Шему.

- Разобщение Совета братства плохо сказывается на всем братстве, Старший, - Шема неожиданно покорно склонила голову, а слова ее были полны искреннего раскаяния, - Мы стали подозрительными, мы перестали доверять друг другу, как и полагается братьям, мы стали трактовать законы братства каждый по-своему, а значит, перестали им подчиняться без рассуждения и промедления. Так быть не должно. Разобщение - это конец братству. А я не хочу быть этому помощником. Полагаю, мы могли бы договориться.

- Ты поняла, наконец, что Паллад не тот, на кого следует ставить? Кстати, а где он сам? - рассмеялся Дрез и спустился на две ступеньки вниз. Краем глаза я заметила, как по верхней галерее, скрытые в тени арочных проемов и столбов, осторожно передвигаются люди. Свет тускло блеснул на обнаженном клинке, но больше ничто не выдавало их присутствия. Вот и подкрепление. Только чье?

- Где-то там, - неопределенно боднула головой в сторону въездной арки женщина, - Но он наверняка не допустит, чтобы я отдала вам иффиша.

Ее голос чуть дрогнул в неуверенности, но я не смогла определить: искусная ли это игра, чтобы убедить Дреза в полной откровенности, или и вправду что-то пошло не так, как она задумала изначально.

Дрез, подумав, кивнул. Потом его холеная голова кивнула еще раз и еще.

- Заманить меня в ловушку хорошая идея, не правда ли, Шема? - с ноткой удивления и мягкого увещевания сказал Дрез, - Или это не твоя идея? Предложить мне иффиша, а когда я расплачусь от умиления, окружить верными вам братьями и напасть. Ах, да, ко всему прочему надо еще заставить Паллада играть на вашей стороне. Что-нибудь такое, что он не захочет терять и полезет за это драться. Полагаю, та женщина, которая обещана моему доброму другу Комбсу, - Писец лениво и чуть презрительно кивнул назад, в сторону высокого светловолосого ренейда, который, не скрываясь, положил руку на эфес меча и отбросил полы плаща назад. Ренейдская молния в круге отчетливо виднелась на его груди. Комбс мрачно смотрел сверху вниз и взгляд его не обещал ничего хорошего.

Дрез сделал еще один шаг вниз и укоризненно покачал головой:

- У тебя на такое не хватит ума, женщина. Это наверняка придумал Ипарт, это в его духе. А еще он очень любит эффектное появление в самом конце, чтобы насладиться растерянностью тех, кто осознал, что попал в ловушку. Полагаю, Ипарт здесь? Он ведь не может допустить, чтобы его победа досталась другим? Эй, дружище, пора выходить!

Писец медленно обвел глазами верхние галереи внутреннего замкового двора и рассмеялся. Смех получился на диво зловещим, Шема дрогнула и чуть отступила назад. Она не сказала ни слова, но язык ее тела явственно говорил о страхе.

- Ипарт! - зычно выкрикнул Дрез, издевательски смеясь, - Я по-прежнему Глава Совета, как бы ты ни хотел обратного! И я по-прежнему на шаг впереди тебя!

То, что произошло потом, описать я не берусь. Двор внезапно наполнился людьми, будто со всех сторон открылись невидимые доселе двери, галереи взорвались криками и воплями в сопровождении звона клинков, с крыш полетели стрелы. Кто с кем сражался? Я не стала разбираться, стараясь поскорее юркнуть в дверь кухни, на пороге которой с открытым ртом стояла ошеломленная пышная кухарка. И все-таки я обернулась. Воины посреди двора яростно секлись друг с другом, но на ступенях по-прежнему стоял Дрез - глумливо улыбающийся и спокойный. Время от времени он стремительно поднимал руку, и стрела, летящая в него, резко меняла направление и скорость удара. Думаю, ему не составило бы труда парочкой хороших ударов обезвредить многих противников или там крышу обвалить, где сейчас жестоко рубились несколько пар воинов. Но он и пальцем не пошевелил. Почему? Чего он ждал? Судя по разрушениям, точнее, их отсутствию, магию почти не применяли, а ведь здесь собралось немало братьев Шолха - то там, то здесь я замечала характерные черные росписи щек. А сколько здесь Писцов, что не стали демонстрировать свою принадлежность братству, не нанося, как Шема, рисунки на лицо?

Дрез выжидал, пока нападет неизвестный мне Ипарт или Паллад, чтобы не тратить силы впустую, поняла я. К чему колотить по комару кузнечным молотом? Молот нужен для стали, когда она достаточно разогреется.

А потом все взорвалось. Не знаю, кто ударил, куда ударил, но камень стен внезапно содрогнулся до основания, галерея с правой стороны вдруг обломилась и упала вниз. Лошади, которых нерасторопные конюхи не успели увести, заржали, оборвали поводья и бросились врассыпную, копытами давя людей и добавляя хаоса. Диким, звериным рыком вдруг разразился Лион и людей вокруг него разбросало в разные стороны. Кровь брызнула на серую брусчатку рассыпанным красным бисером.

Первым моим порывом было бежать к Лиону, успокаивать, удерживать, утешать... Но вместо этого я бросилась под руку испуганной кухарки, побелевшими губами шептавшей слова молитв, и оказалась в длинном коридоре, в конце которого призывно шипела кухня. Дверь за мною с грохотом захлопнулась.

- Ну и дела, - с чувством выдохнула кухарка, грузно спускаясь по ступеням вниз, в просторное помещение, заполненное чадом и дымом, - Ну и дела.

Озабоченно нахмурившись, она обвела глазами кухню:

- Чего застыли? Война войной, а господ кормить нужно.

Слова толстухи привели всех в чувство. Поварята, судомойка, младшие кухарки и хромой худой парень с большими руками мигом спрыгнули со стола, придвинутого к крохотному оконцу под самым потолком, и бросились по своим местам, выразительно переглядываясь друг с другом.

- Ну, а тебе чего надо? - толстуха обернулась ко мне.

- Я... работу ищу, - заглянув в заплывшие жиром глазки, я увидела недоверие.

- А ты когда-нибудь поварешку в руках держала? - скептически осмотрев меня сверху донизу, спросила она. Простая одежда, незатейливая и непритязательная, женщину не обманули. Я опустила глаза, покорно склонила голову...

- Наш дом ренейды разорили, - тихо сказала я, - отца убили, бежала я от них, думала, убежала, да кто ж думал, что они здесь?

Кухарка хмыкнула, но уже не недоверчиво, а сочувствующе, покачала головой.

- Судомойкой пойдешь? За стол и постель, учти, - сурово сказала она, - Спуску не дам, будешь работать наравне с остальными.

- Да, да, - послушно закивала я. Всего-то и нужно, что переждать бойню наверху. Как-нибудь справлюсь.

Внезапно снаружи стало тихо. Поразительно тихо.

- Ну вот, - рассеянно пробормотала главная кухарка, вслушиваясь, - а теперь господа захотят покушать... После охоты да драки господа всегда хотят кушать, а у нас ничего не готово. А ну, по местам, бездельники! А ты... Эй, Банти, - кликнула она хромоножку, - сходите-ка вниз за маслом. Покажешь ей. Да плащ сними, а то упаришься!

Последнюю фразу она говорила уже мне. Тишину за окном заглушило звяканье медных котлов, шипение жира, треск мелкой щепы в очаге, раздраженный окрик одной из женщин, дробный перестук рассыпанного по полу гороха... А снаружи все равно было тихо. Мне нестерпимо хотелось узнать, что там.