У Лизки отвисла челюсть.

— Да ладна?!

Я кивнула.

Лизка хихикнула и уставилась в окно. Мимо неслись дома, деревья, огни фонарей.

— Таньк, а че у вас с Дином?

Я застонала и сжала руль.

— Да ниче у нас с Дином! Бесит он меня. И я его. Так и живем.

— Он так смотрел на тебя сегодня… Прям… Таньк, он тебя любит.

Я расхохоталась.

— Дооооо, канешнаааа, агаааа! Лизкааа, шутка на триста баксов! Не любит он меня. Любовь — это когда готов умереть за человека, а все остальное -отношения. А я за него не умрууу, неее. И он скорее меня с утеса столкнет, чем сам полетит туда. Так что…

— Это у нас с тобой любовь, получается?

Мы рассмеялись.

— Ну мы как бы сестры, нам положено.

Лизка усмехнулась.

— Я помню, как ты за нас с батей в Чистилище…

Я сжала губы.

— Я тоже помню. И все из-за Винчестера, чтоб его!

Я с силой крутанула руль вправо. Хаммер съехал на обочину. Я уперлась лбом в руль и часто задышала.

Слишком долго я держу в себе эту обиду. Это Дин виноват в том, что я теперь такая. Это его вина, что моя сестра теперь по уши в таком дерьме, как охота. Это он виноват в том, что у моего отца вместо пяти позвонков — протезы. Этот демон приходил за ним, а не за мной. Я не должна была переживать того ужаса, что пережила в Чистилище. Видеть эти ужасные рожи. Не спать по ночам из-за клацанья клыков и блеска глаз в кустах. Я не должна была носиться по Чистилищу с молотом и сносить головы всем монстрам подряд. Я должна была закончить институт, получить диплом и устроиться на работу. А что в итоге? Ни диплома, ни работы. Даже справки, и то нет. Он перевернул мою жизнь с ног на голову…

Около нас тормознула какая-то машина. Симпатичный парень заглянул в мое окно.

— Девушка, у вас все хорошо? Помочь чем-нибудь?

Я помотала головой.

— Вам плохо? Может, скорую вызвать?

Я подняла на парня глаза. Тот испуганно отпрыгнул и перекрестился.

— Спасибо, не надо. Все хорошо. Просто резко голова закружилась.

Парень кивнул и, запрыгнув в свою машину, быстренько уехал.

А с другой стороны… Чем эта жизнь плоха? Благодаря Чистилищу у меня теперь обалденная фигура. Мой пес похож на бога. У меня есть любимое оружие, с которым я не расстаюсь. И Тор, и Костик, такие, какие есть, появились у меня благодаря Чистилищу. Я не боюсь ничего. Мне не страшна никакая тварь на этой земле. Меня любят слушать, любят смотреть на меня. Мной восхищаются, мне поклоняются. Обо мне ходят легенды. У меня идеальный плейлист. Абсолютный слух и идеальное зрение. Правда, пять страшных шрамов на моей спине и три на левом боку не дают покоя многим. Но я схожу по ним с ума. Их видно, только когда я плачу или злюсь, или когда я этого захочу — они наливаются кровью и взбухают. Я в совершенстве владею своим телом, чувствами и эмоциями.

Но обида за сломанную судьбу все еще живет в моем сердце. Она сумела поглотить даже нежные чувства к Дину. Она запретила мне вспоминать те моменты, которые были только нашими.

И я не вспоминаю. Я живу с этим огнем обиды в душе, и я буду сраться с Винчестером хоть до конца своих дней.

Я подняла голову от руля. Лизка обеспокоенно смотрела на меня все это время, но не сказала ни слова.

— Лизка. Я его не прощу. За тебя. За батю. За себя. Не прощу.

Лизка сглотнула.

— Даже если сильно попросит?

Я усмехнулась и завела машину.

— Ему нужно будет просить так, что я разревелась. А этого никогда не случится.

Я выехала на дорогу. Включила музыку.

— Тттони Раут будет рад, очень будет рад…

Ооо даа…

Прошел месяц

Я стояла на кухне и делала себе бутер.

Вечер.

За месяц почти ничего не изменилось. Папа дома почти не живет, перебрался к тете Марте. Все серьезно у них там походу. Иногда приезжает, навестить. А вот парни живут у нас. Вот прям конкретно живут. Со всеми шмотками, оружием, Импалой и тому подобное.

Кевин все больше и больше времени торчит с Лизкой в нашей комнате, поэтому я ошиваюсь на кухне.

С Сэмом мы живем душа в душу. Вообще. Во всем. Он всегда мне помогает, что бы ни попросила. Я привожу в порядок его шевелюру. Мы вместе ходим на пробежку по утрам. Даже готовим иногда вместе. Он подпевает со мной все мои песни. Сэм стал моим другом, близким другом. Он всегда выслушивает меня. Порой мы засиживаемся допоздна на чердаке дома, а потом он чуть ли не пинками отправляет меня спать.

А вот Дин… Этому засранцу вчера сняли гипс. Поэтому подъебывать его по поводу «хромоножки» не получается. И теперь велика вероятность того, что он догонит меня и убьет. Если раньше Дин как-то и проявлял свою симпатию ко мне, то сейчас она отсутствует полностью. Только злость и ненавидящие взгляды. Впрочем, это взаимно.

Винчестер-старший зашел на кухню, потирая подбородок и щеки.

Я не удержалась.

— Че, ебало треснуло, склеивал? Еще бы, три тарелки супа сожрать.

Дин усмехнулся.

— Не, просто я слишком красив, и ты мне завидуешь.

Встал рядом со мной, наливая чай.

— А если серьезно, то мне жжет кожу. Понять не могу, че такое? Побрился, все как обычно.

Дин пожал плечами. Я еле сдерживалась, чтобы не рассказать ему о том, что побрила ноги его станком. Но я лишь улыбнулась.

— Нука похудей резко, мне сахар надо.

Дин толкнул меня бедром.

Я толкнула его в ответ.

— Тогда ебало точно треснет. Сахар ему надо. Бритвы свои не надо где попало оставлять.

Дин обхватил меня руками за талию и просто переставил на другое место. Как будто я статуэтка фарфоровая!

Сахарница стояла на металлической подставке. Ну я и притянула ее к себе прямо из рук Винчестера. Тот обернулся.

— Подожди, че ты там про бритву сказала?!

Я усмехнулась, вертя в руках сахарницу. Поставила ее на место. Закинула ногу на плечо Винчестеру. Тот охренел.

— Ты че?

Я усмехнулась и, стоя в такой позе, скрестила руки на груди. Дин тот еще лось, так что я почти села на шпагат.

— Проведи рукой.

Дин приподнял бровь.

— Ага, чтоб ты потом уебала мне за это? Нее, спасибо.

— Да Хоспаде!

Я взяла его руку и положила себе на голень. Дин провел рукой.

Я прищурилась.

— Гладко, не так ли?

Дин задумчиво гладил мою голень. Потом помотал головой, словно сгоняя наваждение.

— Что?

Я повторила свой вопрос.

Дин непонимающе посмотрел на меня и кивнул. Через секунду его взгляд прояснился. В глазах пылала злость.

— Это ты?!

Я усмехнулась и убрала ногу с его плеча.

— Это из-за тебя у меня кожа горит, как пламя Ада?!

Я кивнула и, взяв свой чай и бутерброд, пошла в гостиную. Дин зверел.

Я спиной почувствовала это, и, так как кружка и блюдце с бутером были металлические, я отправила их на стол. Только я это сделала, как мою талию сильно сжали крепкие пальцы. Я вскрикнула от боли.

— Придурок, мне больно!

Развернулась и залепила ему пощечину. Дин еще сильнее сжал мою талию. От боли к глазам подступили слезы. Я размахнулась и ударила Дина. Он зарычал и кинул меня на диван.

Я ударилась головой об деревянный столик, который стоял около него. Дин стоял на коленях надо мной. Боль затмила все другие чувства. Я вытянула ногу из-под тела Винчестера и со всей силы ударила Дина в грудь. Он пошатнулся и, размахивая руками, упал с дивана.

— Сука!

— Ненавижу!

Я спрыгнула с дивана и выбежала в прихожую. На ходу залезла в ботинки, не зашнуровывая. Из комнаты ко мне уже летели ключи от машины. Дин появился в дверях прихожей, зажимая рукой лоб, с которого текла кровь. Я даже не успела схватить куртку. Только поймала ключи и выбежала из дома.

От лица Лизы

На шум снизу я выбралась из-под Кева, который прижал меня к полу своей тушкой. Мы бесились, и он спихнул меня на пол, а потом сам сверху свалился. Я прислушалась. Кев потянул меня на себя.

— Та падажди ты. Слышал?

Кев повернул голову к двери, являя мне все великолепие его шеи.