Мы с Дином улыбнулись. Пончик шел по кругу. И тут он попал в руки Полли…

Дин спрятался за меня.

— Сегодняшний день принес мне много радостей. Мы победили в первом соревновании. Было классно. Ко мне приехали мои родители. Но, самое главное…

Дин уткнулся лицом мне в спину.

— Хоспаде…

Я усмехнулась.

— Сегодня на меня обратил внимание человек, в которого я влюблена!

Я еле удержалась от смеха. Дин тихонько застонал мне в спину.

— Тока не говори ктоо…

Полли зажмурилась.

— Я пока не скажу его имени. Только если мы будем встречаться, тогда я открою вам его имя.

Дин выдохнул мне в спину.

— Слава всем богам…

Я усмехнулась.

Пончик шел дальше по кругу.

Наконец, дошел до Дина.

— Ну чтож, Пончик. Поздравляю тебя, ты теперь член почетного клуба «Хлебобулочный завод». Сегодня действительно был хороший день. С самого утра. Правда, когда на меня упал диван вместе с Кексиком, было не очень. Дети сегодня вели себя очень хорошо, мы даже ни разу ни на кого не шикнули. На мероприятиях вели себя достойно. Знаете, мне кажется, что победа в первом соревновании смены — это знак, что дальше у нас тоже все будет хорошо. Последнее мероприятие было скучным, согласен со всеми. Дискотека… Оо… Ну, вы сами все сказали. Было классно, когда мы с Кексом станцевали. Я же до этого вообще никогда не танцевал. А тут. Блин, Кекс, спасибо. Ну, там было еще кое-что, что мне понравилось. Кекс, ты поняла. Ну, вот и все.

Пончик пришел ко мне.

— Пончеридзе! Дарова. Сегодня вообще классный день. Начался он замечательно. Меня за ногу сдернули с кровати. Потом все пошло как по маслу. Я заставила Дина запеть на сончасе, даа. Потом правда уснула, но зато выспалась. Ваша победа на соревновании была большим счастьем для нас. Молодцы! Даальше. Чуть не уснула на вечернем мероприятии. Но дискотека… Ооо… Было классно. Вот.

Дин достал из пакета план.

— Значица так. Завтра. С утра и до обеда все также, как сегодня. Потооом. После полдника мы идем нааа… А вот прикиньте. Купаться идем. Думаю, этому можно поапплодировать.

Дети захлопали.

— Правила поведения в бассейне я вам потом расскажу. Так. Потом ужин. После ужина у нас вечерняя интеллектуальная игра «Что? Где? Когда?». И снова отряд играет без вожатых. Потом дискотека. И по корпусам.

Полли посмотрела на Дина.

— А у нас дискотека каждый вечер будет?

Дин пожал плечами.

— Видимо, да. Так, сейчас второй ужин, ваши сладости, и спать.

Дин стянул второй кроссовок, запустил его в выключатель и включил свет. Мы раздали детям снежок с пряниками и их сладости. Ребята разбежались по комнатам. Мы с Дином вместе зашли в каждую комнату и пожелали детям спокойной ночи. Дин, правда, в комнату к Полли не пошел. Он забрал у Зака мою флешку с песней.

Мы вышли в холл.

— Кекс, до полуночи здесь торчим, а потом в комнату.

Мы сели дежурить и есть свой второй ужин.

— У тебя губы в снежкеее…

Дин расхохотался, указывая мне на губы. Я провела рукой.

— Все?

— Нееет…

Я снова вытерла.

— Да нет же. Дай я.

Дин дотянулся рукой до моих губ и аккуратно вытер снежок.

Посмотрел мне в глаза. И снова эта цветущая зелень… Господи, да что же это такое?! Я моргнула.

— Не моргай.

Дин так и не убрал руки с моих губ.

— Кекс.

— Ммм?

— Я хочу лирику послушать.

— Пошли.

Я взяла его за руку и повела наверх.

Мы зашли в темную комнату. Я подбежала к балконной двери, открывая ее. Лунный свет заиграл по комнате. Большое пятно этого света падало прямо на мою кровать. Дин сел на пол перед моей кроватью, скрестив ноги по-турецки. Я взяла гитару и села на свою кровать в ту же позу, что и Дин.

— Какую лирику?

— А есть разная?

— Конечно. О любви, о расставании, о несчастной любви. От парня девушке, от девушки к парню.

— Оо. Давай, что нравится.

— Ну давай.

Я настроила гитару. Вспомнила текст песни. Шикарная песня.

Тихонько заиграла проигрыш перед куплетом. Дин не сводил с меня взгляда.

— Ты открыла дверь и я открыл тебя

Свой последний мир нашла душа моя

Здесь привыкли свободно взлетать

Поцелуями время считать.

Я откинула челку со лба и посмотрела на Дина. Он улыбался.

— Сейчас припев будет, да?

Я кивнула.

А вот и он…

— О тебе мечтааал Париж,

По тебеее Нью-Йорк сгорает,

И Москвааа пока ты спииишь,

Для тебяяя цветааа меняет

Нааа бульварааах,

Где любви пожарыыыы

Ходят парыыыы…

Я улыбалась. Мне нравилось петь и играть, сидя в темной комнате в свете луны. Особенно когда на тебя смотрят эти зеленые глаза…

Небольшой проигрыш перед вторым куплетом.

— Шёлк тебе к лицу, накрыла ночь весь день

Мы, закрыв глаза, гуляли по воде

Кинолентами прожитых снов

Путешествует наша любовь.

Дин подсел ближе к моей кровати.

— Припев?

Я кивнула.

— Можно с тобой?

Улыбается… Ооо… Я кивнула.

— О тебе мечтааал Париж,

По тебеее Нью-Йорк сгорает,

И Москвааа пока ты спииишь,

Для тебяяя цветааа меняет,

Нааа бульварааах,

Где любви пожарыыыы

Ходят парыыыы…

Господи, как же классно он поет… Такой бархатный баритон…

— Можно еще раз?

Заглянул прямо в душу.

Я кивнула. И снова начала играть припев.

— О тебе мечтааал Париж, по тебеее Нью-Йорк сгорает

И Москвааа пока ты спииишь для тебяяя цветааа меняет

Нааа бульварааах, где любви пожарыыыы

Ходят парыыыы…

Дин улыбался. Мы не отводили взгляда. Его глаза… Какое-то странное выражение было в них… Я видела в них себя. Распущенные волосы, его рубашка, гитара. Мои глаза как-то странно блестели в лунном свете.

Дин дотронулся до моей руки.

— Кекс, давай последний раз.

— Давай.

Я снова заиграла припев.

Не отводя взгляда друг от друга, мы пели.

— О тебе мечтааал Париж, по тебеее Нью-Йорк сгорает

И Москвааа пока ты спииишь для тебяяя цветааа меняет

Нааа бульварааах, где любви пожарыыыы

Ходят парыыыы…

Я закончила играть. Дин молчал. Мы так и смотрели друг другу в глаза.

— Кекс, это… это волшебно.

Я улыбнулась.

— Правда? Тебе нравится?

— Очень. Будешь мне каждую ночь так играть?

— Если хочешь…

Дин взял меня за руку.

— Хочу. Будешь?

— Буду.

— Спасибо.

Дин улыбнулся.

— Апельсинку будешь?

Я рассмеялась. Он все еще держал меня за руку.

— А как же играть?

— Ты играй, а я тебя кормить буду.

Дин сел рядом со мной на кровать. Достал пакет с апельсинками.

— Давай.

Я перебирала пальцами струны, вспоминая еще песни.

Наконец, до меня дошло.

Ну, сейчас только бы не зареветь…

Дин очистил апельсинку и разделил ее на дольки. Я все еще перебирала струны.

— На, ешь.

Я открыла рот и Дин засунул мне туда дольку. Я чуть не рассмеялась. Боже, как дети малые…

— Ну что, выбрала песню?

— Да. Только я это, зареветь могу. Так что готовься, если что.

Дин усмехнулся.

— Хорошо.

Я оперлась спиной на стену. Дин пододвинулся ближе. Мы касались друг друга плечами.

— Готов? Только я сама, хорошо?

Дин кивнул.

Я заиграла. Там сразу припев.

— Вдох-выдох и мы опять играем в любимых.

Пропадаем и тонем в нежности заливах,

Не боясь и не тая этих чувств сильных.

Ловим сладкие грёзы на сказочных склонах.

Я посмотрела на Дина. Тот задумчиво улыбался, держа в руках дольки апельсинки. Второй раз припев.

— Вдох-выдох и мы опять играем в любимых.

Пропадаем и тонем в нежности заливах,

Не боясь и не тая этих чувств сильных.

Ловим сладкие грёзы на сказочных склонах.

Я чуть отодвинулась от Дина и села напротив него. Мне так удобнее. Он улыбнулся.

Я продолжила. Песня была нежной и плавно дотрагивалась до самого сердца. Я хотела, чтобы он это почувствовал.