- Вы думаете, что Нью-Йорк - это небоскребы? Чепуха! Забудьте, слушайте сюда - есть немного, только в самой середке. Моя Лора живет, где нет ни одного. У всех маленькие и похожие дома, так себе - дачки-с. Они мне говорили, тот лучше, тот хуже, я вам скажу - все дома одинаковые. Подвал и два этажа. Подъезжаете, ворота сами поднимаются, машина заходит. Чистенько и прилично. Внутри - как оперный театр - шторы с кистями, статуэтки, картины, бар и стойка. На столе - цветные бутылочки, присыпки, цветочки, сухое все чепуха. Еды нет.

Где хочешь, садись, выпивай, закусывай, никого не жди. Руки перед едой не моют, тапочки не переодевают - в уличной обуви идут по коврам. Интересное кино - руки мыть - необязательно, а целиком мойся каждый день. И каждый день - тебе новая

рубашка. Френк, Лорин муж, хоть убей, во вчерашнем костюме на работу не пойдет, переодевается, как артист. Много чудного. Не хочу критику наводить. Я делал как я привык - снял туфли, тапочки у меня всегда в боковом кармане, польские, импортные. Сполоснул руки, пошел поискать настоящей еды. Ни черта нет - одни приправы, подливки, горчица, я знаю! Я люблю горчицу, Соня знает, но, как вспомню американскую, меня тошнит. Спал я тоже как привык, открыл окна и спал, как следует. Американцы окон по-настоящему не открывают: везде у них крючки, болты, застежки и разноцветные провода - дотронься, заорет сирена, гвалт! - прилетит полиция.

Утром Лора крикнула не 'хелло' через дверь и скрылась. Их дочка, Лиза, хорошенькая такая мейделе, они ее наряжают как японку, сидела тихо, смотрела, когда я допью кофе, взяла за рукав и потянула к машине в гараж. Появился Френк, полчаса возил нас по Манхеттену, потом сказал 'хелло' и тоже скрылся. Дочку попросил показать мне золотые магазины, их - целая улица. Так она показала. Я смотрел. Гелд. Хвей зер, что я золота не видел!

Вам слушать не скучно?

Я почему спрашиваю, потому что мне еще тогда показалось, что там нет ничего

особенного в этих Штатах, не то, что я думал. Нечего, говорю вам, там делать. Кое-что любопытно, кое-что. Есть, например, у них универмаги 'Майсы', идешь - кругом горы товара. Один, как в лесу, меряй, выбирай,

делай, что хочешь, за тобой телевизор подглядывает. Наткнулся на корзины с детской обувью, рядом табличка - Сейл - доллар штука. На шесть долларов набрал большой пакет сандалет - неплохо! Вообще-то я один ходить не любил, мало ли что. Однажды сажусь в автобус, куда-то ехать. Водитель, черный, он не только правит, еще смотрит, кто как деньги бросает. Я бросил монетку, сел. Черный не едет, ерепенится, машет руками, болтает.

- Зачем надрываешься, - говорю шепотом про себя, - заводи, поехали. И в самом деле, как я сказал, успокоился, задернул дверь - тронулся.

- В чем же дело, Берка, чего он хотел?

- Он хотел, чтобы я бросил больше. Наверное. Мало ли что он хотел. Я не понимаю по-английски.

Потом был выходной и Френк мне сказал: - Берка, я в твоем распоряжении, хочешь посмотреть на Нью-Йорк?

- А кругом, что - Черновцы! Я уже его видел.

- Нет, - говорит. - Сверху, с вертолета.

Летать мне, честно говоря, не хотелось, сказал уклончиво: - Не знаю.

Ну, сели. Полетели. Глядели вниз. А, что, собственно, видно - залив и высокие манхэттенские башни - за них зацепиться было, пара пустяков. Пилот молчал всю дорогу, а полсотни содрали, как одну копеечку - что летали, что не летали. Я Френку, конечно, спасибо сказал и все такое, чтобы зря не расстраивать. Не люблю я эти экскурсии, но куда деваться: вы же сами первые спросите - Видал - не видал? Чего ж тогда ездил, поц? Выйдет конфуз, а я врать не умею.

Раз поехали в Вашингтон. На роскошном автобусе. Внутри буфет, дают кушать, большие окна, мягко, удобно. Хорошо доехали, ничего не скажу. Пока не узнал и Френка, что за двоих он отдал двести двадцать зеленых. За что так дерут!

Видели Капитолий, вроде Исаакиевского собора, проехали к Белому Дому. Ну, думаю, Белый Дом - не фунт с изюмом. Ерунда. Никакой не Дом, один пустячок. У нас в Рогалеве никто бы и глаз не положил. В таком Доме Отдыха Швейников мы прошлым летом всю смену проскучали. Как говорится, женщин было больше, чем мужчин, и некоторые наши женщины абсолютно не отдохнули.

Так вот - Белый Дом, привели в прихожую, в холл, говорят - здесь президент Форд кого-то встречал, прямо тут. А сейчас он, мол, на втором этаже, занимается. Не знаю, там или нет, не проверял. Видел, что у дверей стоят морские пехотинцы, что-то охраняют. И правильно - потому что мебель и обстановка неплохая, а устроили, простите за выражение, проходной двор.

Ну, смотрели Арлингтонское кладбище, где Кеннеди. Потом возили к какому-то деревянному домику, кто-то там у них известный родился... Или умер. Неважно...

Может, я рассказываю, так это еще интересно, а так - ерунда. Прямо скажу - день потеряли и деньги. Я - человек прямой и без фокусов, вы меня знаете. Вот вы смотрите по телевизору 'Клуб Кинопутешествий'? Про дальние страны, океаны... наговорят вам с три короба. И про Америку тоже. Мое мнение, если хотите, - все сказки. Сочиняют!

Кое-что хорошее, может и есть, так, по мелочи. Был в немецком ресторане. Нет, что я сам туда пойду - пригласили! В зале красиво и пусто. Еда называется по-немецки, а вкус - тот же самый. Опять - сотня - раз, и нету. Я и у нас не ходок по ресторанам.

- Это правда, - тихо сказала Соня, - Перед Америкой у нас жил, с любого конца Москвы приезжал покушать.

- Жмот, - сказала Песя.

- Жлоб, - сказал доцент Гершкович.

Народ загалдел.

Тише, прикрикнул на них Берка, - У меня может уйти мысль. У них там такие жмоты, вам и не снилось. Слушайте...

Посидели в немецком ресторане, собрались уходить и тут моя Лора подзывает официанта, просит завернуть с собой, что на столе осталось объедки, косточки. Ну не позор! Я чуть со стыда не сгорел. Лора хлопает меня по руке, говорит - Окей, все схвачено - здесь так принято.

Специально для ее собачки. Быть собачкой в Америке - это кое-что. Для собачек в Америке рай. Свои магазины, консервы, игрушки... Если хозяин уезжает по делам, собачку отправляют в санаторий. Официант вернулся, раскланялся, отдал пакетик. Он так это завернул, ну, не знаю,.как духи Москва!!

Теперь, что такое Лора, что такое Френк, почему им некогда было мной заниматься? Они спешат, ловят блох, им кажется, что у них много дел. Сумасшедший дом. У нас, в Рогалеве никто не хотел бы так жить. Лора работает в школе, не только с учениками, а больше с родителями. Делает им интервью. Она их так спросит, что им некуда деваться. После этого они исправляются. Лора - социальный работник. Но сама, чтобы что-нибудь приготовить, как следует, со смыслом...нет! Ничего не готовит. Прибежит, засунет коробочку в нагреватель и в ванну - краситься.

Хочешь - ешь, приходи, не хочешь, не приходи - само выключится, не сгорит, только остынет. Что она готовит - кейк. Три минуты. Из готового порошка. Размешала, раз-два, бежит в школу - 'бороться'. Раз я с ней вместе пошел,

посмотреть о чем шум. И, что думаете? Никакой борьбы, никто никого не душит. Собираются дамочки, пьют джусы, кофе, едят свои же автоматические кейки, хвалят и по очереди говорят речи. Никто никого не слушает, кому это может быть интересно, одинаковые кейки и одинаковые речи. Сами они тоже все одинаковые - пестрые, крашеные, фигуру в брюках не поймешь - насмешка, не женщины. Не хотят идти домой вот и все. Морочат друг другу голову - это вам мое мнение.

Френк - это другое дело. Это - 'а-гройсы-коп'. Был у него на работе, сидел в его кресло. Удобное, качается во все стороны, вставать не охота. Мне бы такое, в зубной кабинет. Компания Френка делает семь разных шестеренок и больше ничего. Он сидит в этом кресле и придумывает, как их лучше сделать. Как придумает, едет в Германию, в Израиль, куда угодно - продает товар. Я разузнал его жалованье и скажу - за пустяки такие деньги платить не будут. Мне бы и половины хватило.