Поднялся Беленов.
— Думаю, что вы захотите сначала послушать общий доклад, а потом задавать вопросы. Я расскажу вам все, что нам удалось узнать.
— Одну минуту, — вежливо перебил его Фролов. — Если можно, постарайтесь не употреблять специфических терминов. Расскажите так, что бы мы, люди от науки далекие, все поняли.
— Это невозможно… ну, не невозможно, но трудно. Как по вашему, я смогу объяснить на пальцах работу синхрофазотрона или принципы теории относительности и ее связь с геометрией Лобачевского?
— А вы попробуйте, — не смущаясь сердитой отповеди академика, попросил Фролов. — Нам ведь не надо знать все это так подробно. К тому же я не сомневаюсь, что человек вашего таланта сможет все объяснить нам без особого труда.
— Гм, ну, я постараюсь, хотя это очень трудно. — Беленов был явно польщен похвалой. — Рад, что хоть кто-то сумел оценить мои способности. — Он воинственно оглядел своих коллег, которые безуспешно пытались скрыть усмешки.
Теперь мне стало ясно, почему комендант был так рад отделаться от общения с этим человеком.
— Дело обстоит так, — начал академик. — Этот объект доставили сюда на вертолете, и мы приступили к его изучению. Сразу у нас возник вопрос, который, если у вас все в порядке с головой, возник и у вас. — Беленов с сомнением посмотрел на нас, как бы сомневаясь в этом. По-моему, для него существовало только два типа людей: тех, кто думает и остальных, кто потребляет то, что другие придумывают. К первым он относил себя, а также своих коллег, которые, с его точки зрения, заслуживали уважения. Ко вторым он явно отнес нас. И эти вторые, по его мнению, не заслуживали никакого уважения. Совершенно невозможный человек, а ведь нам с ним предстояло работать. — Каким образом вертолет смог поднять этот объект? Он, конечно не так и велик, но на взгляд в нем не меньше тысячи тонн. Не надо говорить, что вертолет не способен поднять такой груз.
— Он весит меньше, чем кажется? — высказал я предположение.
— Молодой человек, — почему-то рассердился Беленов. — Может, вы выйдете и будете вместо меня рассказывать? Что это за манера, перебивать старших?
Я пристыжено замолк.
— Так вот, как это ни невероятно может показаться, но этот объект весит гораздо меньше чем кажется!
Разве я не сказал то же самое минуту назад?
— Мы провели замеры и теперь можем сказать вес точно — 421 килограмм.
Вот это да! Я думал, что меньше, чем кажется — это где-то в пределах ста тонн, но четыреста килограмм…
— Мы тоже сначала не поверили и провели ряд опытов. Опыты заключались вот в чем: мы брали несколько свинцовых болванок и клали внутрь корабля, а потом снова его взвесили. Общая масса свинцовых болванок достигала трехсот килограмм. Как вы думаете, сколько стал весить корабль? — Беленов торжествующе посмотрел на нас.
— Его вес не изменился и остался прежним — 421 килограмм? — опять высказал я свою догадку.
Беленов метнул в мою сторону злой взгляд, кажется, я опять сказал что-то не то. Но ведь на этот раз я не перебивал его. Он сам задал вопрос и ждал на него ответ. И если я был не прав, то зачем на меня сердиться? В конце концов, я же не ученый.
— Так, на чем я остановился? Ну вот, сбили меня. Когда же, наконец, люди научатся слушать?.. А, вот, вспомнил… Вы никогда не догадаетесь, но вес объекта не изменился и остался прежним.
Веселов, сидевший рядом со мной, не выдержал и фыркнул. Чтобы не расхохотаться, он зажал себе рот ладонью. Честно признаюсь, что в этот момент я возненавидел Беленова. В поисках поддержки я посмотрел на Фролова. Тот с улыбкой посмотрел на меня и подмигнул, а потом прижал палец к губам. Странно, но мне почему-то от этого стало легче. И, следуя совету Фролова, я воздержался от едкого высказывания, которое вертелось у меня на языке. Беленов, кажется, ничего не заметил, или, что, скорее всего, просто не обратил на нас внимания.
— Мы заинтересовались этим феноменом и провели еще несколько опытов. Не буду о них рассказывать, — Беленов покосился на Фролова, — скажу только результат: в любых обстоятельствах вес объекта оставался постоянным.
— И чем вы это объяснили? — спросил Фролов. Странно, но вопрос генерала, хотя он и перебил академика, не разозлил того, а обрадовал.
— Конечно же, антигравитацией. Мы уже разобрались, что двигатели корабля тоже используют принцип антигравитации, хотя еще не совсем понятно каким образом. Автоматика же корабля поддерживает постоянный вес в 421 килограмм. Этот показатель остается неизменным, даже если мы все заходим на корабль или покидаем его.
— И что это нам дает?
Беленов снисходительно посмотрел на Фролова.
— Это дает нам власть над гравитацией. Только представьте себе: космические корабли выводят на орбиту практически без затрат топлива любой груз, самолеты можно будет сразу отправить на свалку. Антигравитационные корабли будут намного надежней и эффективней. Более того, как я уже говорил, их двигатель работает на том же принципе, и если мы поймем принцип его работы, то перед нами откроется вся Вселенная. Сбудется вековая мечта человека, и он полетит к звездам. А новые источники питания? Вы знаете, что по нашим оценкам одного реактора с этого корабля достаточно, чтобы обеспечить энергией миллионный город. Не будет нужды строить огромные гидроэлектростанции, канут в прошлое станции работающие на природном топливе, исчезнут излишне опасные атомные станции.
— Вы считаете, что человечество к этому готово? — поинтересовался Фролов, глядя прямо в глаза академику.
— Не знаю, я не социолог. Мое дело исследовать космический корабль и извлечь из него максимум знаний.
— А вы не боитесь, что эти знания могут принести вред? Представьте: новые бомбардировщики и истребители на антигравитации вооруженные лазерным оружием с новым источником питания, неуязвимые танки, новые виды оружия массового поражения.
— А вот это уже ваше дело. Именно вы должны заниматься тем, чтобы эти знания не попали в руки маньяков. Зачем же вы еще здесь нужны? Я же говорю о реальной пользе.
— Все это хорошо, но у меня другой вопрос, — перебил Фролов. — Почему погиб экипаж? Не угрожает ли Земле тот фактор, который послужил причиной гибели?
— Если вы о вирусах или микробах, — встал с места один из ученых, — то ответственно заявляю: причиной смерти послужили не они. Экипаж умер очень быстро и все разом, ни вирус, ни болезни так не убивают. Инопланетные микроорганизмы нам тоже не грозят — корабль абсолютно стерилен. В нем нашли только тех микробов, которые попали в него уже здесь на Земле при аварии. Так что никаких неизвестных эпидемий не будет.
— Причина гибели чисто механическая. Авария в одном из отсеков. Мы еще не разобрались, что там у них было. Но причину мы выявим, когда разберемся в устройстве корабля, — добавил Беленов. — Но на всякий случай все работы ведутся в скафандрах. Это, конечно, неудобно, но исключает любой риск.
Теперь уже мы все стали задавать вопросы. Фролов же внимательно слушал, а потом что-то отмечал у себя в записной книжке. Как-то так получилось, что мы стали спрашивать по старшинству. Первый начал Фролов, потом Веселов, Велицкий и я. Вопросы касались различных областей науки и отвечали нам уже не только Беленов, но и остальные ученые. Постепенно пресс-конференция превратилась в обычную беседу. Кто-то даже принес самовар. Наконец, все вопросы оказались исчерпаны.
— Если никаких больше вопросов нет, то давайте расходиться, — снова встал Беленов. — Из-за вас мы и так уже много времени потеряли. У нас на сегодня намечен один очень важный эксперимент.
— Конечно, конечно, — не стал спорить Фролов, хотя было видно, что у него еще есть кое-какие вопросы к самому Беленову. — Мы еще встретимся с вами. Конечно, когда вам будет удобно. И извините за то, что отвлекли вас от важного дела.
Генерал проводил каждого ученого до двери, а потом сел на кресло и о чем-то задумался. Веселов, Велицкий и я неуверенно переминались с ноги на ногу, не понимая, что нам делать дальше. Фролов поднял на нас взгляд.
