Спустя сорок минут, пройдя регистрацию, я стояла рядом с вереницей такси, разглядывая путеводитель и пытаясь не выпустить из виду желтый чемодан с яркой наклейкой.

— Кристи, — я оторвалась от брошюры, замирая, когда навстречу мне бежала девушка в белом брючном костюме.

— Лу, — взвизгнув, мы бросились в объятия друг к другу да так и замерли, раскачиваясь на месте. Не передать, как я была рада видеть близкого человека — и пусть много лет назад я сделала ей больно, я нашла в себе силы попросить прощение, а Луиза — простить. Перед отлетом я написала ей на электронную почту номер рейса и о том, что скоро буду в Барселоне, но никак не ожидала, что Лу приедет за мной.

— Я не думала, что ты будешь встречать меня, — призналась, когда мы, наконец, успокоились, и сели в ее автомобиль. Ловко выезжая на своем маленьком «Пежо» на дорогу, подруга рассмеялась:

— Не могла я ждать, пока ты до меня доберешься. Ты надолго сюда?

— Как выйдет, — честно ответила я, отворачиваясь к окну, — может и навсегда.

Полгода в Барселоне пролетели незаметно. Первые две недели я постоянно играла с детьми Луизы — Даниэлем и Адрианой, когда те не ходили в садик, и отвечала на ее бесконечные вопросы о том, что со мной произошло. Очень непросто было делиться воспоминаниями, особенно о Паше и Тимуре, но выговорившись, я поняла, что оно того стоило. Стало легче.

— Знаешь, — сказала Лу мне как-то, — я долго не могла простить тебе Пашу, но сейчас понимаю, что ты уберегла меня. Окажись я на твоем месте, я не выдержала, сломалась бы еще тогда… ну…

— После изнасилования? — подсказала я, когда она замялась, — а я и сломалась. Только это никого не интересовало.

— Ты думаешь о нем?

— О Паше? — удивилась я.

— О Тимуре.

— Да, — не став скрывать, кивнула, наблюдая, как дети пытаются поделить лохматую игрушечную собаку, которую я купила трехлетней Адриане. Даниэль возмущался, размахивая маленькими кулачками, и то и дело норовил ухватить сестру за кудрявые густые волосы. Оба они были похожи на своего отца, Андреса, работавшего преподавателем в университете.

— Не хочешь увидеться с ним?

— Он четко дал понять, что в следующую нашу встречу оторвет мне голову. А как без нее есть? — я улыбнулась, но Луиза не поверила мне, нахмурившись. Больше к этому разговору мы с ней не возвращались.

Новый год я встречала, работая в языковой школе. Группа набралась быстро, а желающих изучать русский язык оказалось намного больше, чем я ожидала, поэтому свободного времени у меня почти не оставалось. Я возвращалась домой поздно, а уходила рано, и эта жизнь меня вполне устраивала.

Весна пришла в Барселону рано. Зимой мне не хватало снега, но не радоваться теплому ветру и солнечным дням было невозможно. Я сидела в кафе недалеко от центра, на тихой улочке, и пила кофе, читая новую книгу. Сегодня не было вечерних занятий, и я решила посвятить время себе, по случаю вырядившись в красное платье.

— А тебе идет красный, — не веря ушам, я подняла голову, щурясь от солнечного света. Русская речь здесь была не столь привычна, а в последнее время я слышала ее только с акцентом, да и то от своих учеников. Мужчина, не дожидаясь приглашения сел напротив, закидывая ногу на ногу и улыбаясь во все тридцать два.

— Какого черта ты тут забыл, — вместо приветствия ответила я, а Макс начал улыбаться еще старательнее.

— А ты какого черта тут делаешь? Не пора на родину?

— Кажется, ты мне сам говорил, чтобы я исчезла с глаз твоих долой.

— Время идет, ситуация меняется.

— Я на тебя больше не работаю, — напомнила, утыкаясь обратно в книгу, но так просто от него не избавиться.

— Да брось, тебе уже нечего бояться. Страсти улеглись, и никому нет до тебя дела. У художника срослись все кости, твой Тимур завладел свой же фирмой и покоряет новые высоты.

Заслышав его имя, я все-таки отложила книгу и вздохнула:

— Ну чего тебе от меня надо? Тимуру по барабану, как я тут живу.

— Он спрашивал о тебе, — Макс сделал ход конем, а я задохнулась от собственных эмоций. Это был подлый шаг, и мой собеседник прекрасно понимал, что делает. Я прижала к щекам ладони, ощущая как горит кожа. Образы, связанные с Байсаровым, замелькали перед глазами, и я зажмурилась.

— Что именно? — поняв, что Макс не собирается продолжать, спросила я.

— Ничего особенного. В основном, как у тебя дела и не собираешься ли ты обратно.

— Чтобы удушить меня собственными руками? — криво улыбнулась я.

— В общем-то, я мог и не говорить об этом, — протянул мужчина, — но он ждет тебя.

— Когда мы увидимся, это будет первый день после моей смерти.

— Брось. Все давно забыто. Кайгородов парень гордый, и сюда, в отличии от меня, не прилетит. А вот я…

— Много болтаешь, — перебила я, поднимаясь и засовывая книгу в рюкзак. — Как там мой пес?

— Что ему сделается?

— С кем ты его оставил? С братом? Или он тут?

Отвечать Макс не стал, театрально спустив очки со лба на глаза:

— Конверт возьми, — он протянул мне прямоугольник из плотной бумаги, а я сочла нужным еще раз добавить:

— Я не работаю на тебя, — на что он добавил:

— И слава богу. Кстати, помнишь историю про стринги? Я могу в очередной раз подкинуть ему трусики, чтобы напомнить о тебе.

— Иди нахрен, — беззлобно хмыкнула я, вспоминая, как давно это было — словно в другой жизни.

— Ты знаешь, что это он выкупил твою свободу у Бро?

Я замерла, не веря своим ушам, но Макс, махнув рукой, крикнул громко:

— Адьос! — а я все стояла, забыв как дышать. Когда он отошел на приличное расстояние, я все же заглянула в конверт. Билет на мое имя с открытой датой до города, в котором жили Коган и Кайгородов, а еще русский паспорт на тоже дурацкое имя, с которым я жила. Я аккуратно убрала конверт, засовывая между страниц в книгу, и отправляясь домой.

— Ни за что и никогда! — произнесла громко, убеждая себя, но ясно было одно: меня тянет на родину.

Россия встретила проливным ливнем и холодным ветром. Я куталась в тонкую куртку, отвыкнув от холода, и жалела, что хоть и родилась возле моря, но явно не того, которого бы хотелось.

Этот город внезапно стал казаться таким знакомым, словно я возвращалась в родные места. Проезжая на такси по улицам, узнаю их названия, магазины, переулки. Все кажется таким же, как раньше, и в тоже время другим.

В номере отеля я включила горячий душ на максимум, согреваясь, хотя пальцы дрожали вовсе не от холода, а от нервов. Через час я уже была готова к первой встрече, и погода за это время наладилась, уступая место бледному солнечному свету, играющему в лужах на асфальте.

Матвей успел снять новое помещение для своей студии, на этот раз не в квартире. Я открыла дверь под звяканья китайского колокольчика над головой, и на встречу мне выплыла девушка в синем платье с профессиональной улыбкой на устах:

— Могу я Вам чем-то помочь?

— Матвей Андреевич на месте?

— Пойдемте, я провожу Вас.

Мы прошли мимо картин, в которых я узнала знакомые работы с прошлой выставки, но новых было гораздо больше. Цвета на них стали темнее, насыщеннее, выражая перемены, произошедшие в жизни Когана.

Художник сидел за ноутбуком, быстро щелкая по клавиатуре, в небольшой светлой комнате. Я вошла туда следом за его администратором, и улыбнулась, когда художник оторвал голову от монитора.

— Тина? — удивление быстро сменилось радостью, и он поднялся, чтобы обнять меня.

— Привет, — я прижалась к Когану, замирая так на мгновение, да и он не торопился выпускать меня из своих объятий. Смутившись, девушка в синем быстро покинула нас, цокая каблуками по ламинату.

— Какими судьбами?

— Соскучилась, — призналась честно, прислоняясь к подоконнику. Коган выглядел вполне здоровым, и судя по тому, что картин прибавилось, проблем после переломов у него не было. — Как твое здоровье?

— Твоими стараниями, — улыбнулся он, показывая, как сжимает и разжимает пальцы.