Лица главы почти не было видно, но мне казалось, что он улыбнулся.

— Хочешь, чтобы все было красиво, раз вы нравитесь друг другу? Представь себе, я могу это понять, но делового подхода не избежать. Подумай, что для тебя лучше: детские грезы или будущее.

От снисходительного тона даже в ушах кольнуло. И опять не возразить. Я бы нашла подходящие слова, но Калсан вдруг повернулся к окну и грустно сказал:

— Утешь его.

После этого он растворился, а с улицы донесся тонкий звон подков. Оказалось, что Нэмьер въехал во внутренний двор вместе с двумя стражниками, все были в кожаных нагрудниках, и лошади двигались быстро — получалось, что у Нэмьера ничего не болело. Я жадно рассматривала его и искала следы ударов или дыры в одежде, но ничего не видела. От облегчения закружилась голова, и пришлось опереться на стену. Он жив, он здесь, остальное неважно.

Утреннее солнце неприятно жалило глаза. Я нарочно не задвинула шторы, чтобы проснуться спозаранку. После вездесущего страха и тревоги было невыразимо приятно валяться в постели и никуда не торопиться. Так и появилась привычка нежиться в кровати до обеда.

Я приказывала себе проснуться и лениво рассматривала спальню Нэмьера. В ней почти ничего не было, только деревянные сундуки вдоль стен да кровать. Раньше лед служил украшением, но за минувшие месяцы он почти исчез. Лишь немного поблескивало между блоками, и все. То же творилось по всему замку. Не уверена, что мне нравилось видеть, как сказочное место становилось простым, но это означало победу над чарами.

Нэмьер шевельнулся рядом. Он забавно надул губы во сне, так и хотелось потискать эту милую мордашку. До сих пор не верилось, что мне посчастливилось оказаться в одной постели с тем прекрасным господином, который вышел к нам с Калсаном в день приезда. Я скользила взглядом по прямой спине и чуть выпуклым ягодицам, накручивала на палец светлые волосы и млела от красоты Нэмьера.

Из Варсата он вернулся раздавленным. Улыбался, занимался делами, но будто во сне. Хвала богам, мне не доводилось терять любимых, я не представляла, как утешить его. Хотелось все время быть рядом, но вряд ли преследование и бесконечные разговоры помогли бы. Пришлось оставить его на несколько дней, но скоро терпение иссякло.

Как-то вечером я пришла к Нэмьеру и едва не затряслась от счастья, увидев радость в его глазах. Мы сидели на диване, говорили о Варсате и том, как быстро менялся Ашвейн. Постепенно расстояние между нами сокращалось, а слова переставали требоваться. Не знаю, в какой момент мы стали целоваться — это казалось до того естественным, что не вызывало вопросов. Губы Нэмьера опускались ниже, щекотали шею, ключицы. Он обнимал меня все крепче, и скоро его пальцы стали путаться в шнуровке платья. Ни разу не возникло мысли, что этого не следовало делать. Напротив, все было правильно.

С тех пор я оставалась у него каждую ночь, а взгляды слуг становились все более осуждающими. Они уже ничего не забывали, однако отказаться от встреч не хватало воли.

Из раздумий меня выдернул щелчок замка. Это Эделина приоткрыла дверь и заглянула в спальню. Теперь ее можно было узнать издалека благодаря темным веснушкам. Волосы и глаза так и оставались светлыми, но в них четко виднелся коричневый оттенок.

Взглянув на Нэмьера и ойкнув, Эделина скрылась за дверью. Она каждое утро так делала, а потом прятала взгляд. По-моему, это было любопытство, а не случайность, но не получалось злиться на эту милую домашнюю девочку.

Надев халат, я вышла в гостиную, где был накрыт стол.

— Я принесла завтрак, — пискнула красная Эделина.

— Разве тебя просили?

Сейчас это было кстати, но жутко раздражала ее самостоятельность. Все было неплохо, когда девушку окутывали чары, но вновь обретя ясность мыслей, она показала себя нерадивой прислугой. То готовила не те платья, потому что ей что-то там подумалось, то поднос с обедом приносила лишь оттого, что проходила мимо кухни. Я каждый день клялась заменить ее, но язык не поворачивался сказать об этом. Все-таки она мне нравилась.

Для порядка смерив Эделину недовольным взглядом, я подошла к окну. Никак не могла наглядеться на темную землю внизу — иней исчез. Никакой белизны и льда, никаких призраков вместо людей. Теперь внизу ходили сварливые рабочие, вредные стражники и шаловливые дети. После стольких недель в окружении безразличия, новые характеры людей казались невероятно яркими. Я часами наблюдала за ними, слушала ругань и заливистый смех. А главное, их внешность тоже менялась. Белизна волос никуда не делась, да и глаза оставались синеватыми, но родной оттенок угадывался без труда. Теперь они стали людьми — жили, чувствовали, думали.

У нас даже была свадьба. Нэмьер не пошел и меня не пустил, ведь женились низкородные, но мы так радовались и весь вечер поднимали за них бокалы.

Легок на помине, в гостиную вошел новый лорд. Мне снова захотелось потискать его — растрепанный, заспанный, и так мило кутался в серебристый халат. Я сдержалась лишь потому, что Нэмьер выглядел расстроенным. Он хмурился и недовольно глядел по сторонам, а еще молчал, хотя всегда желал доброго утра.

— Калсан не связывался с тобой? — спросил он, помогая мне устроиться за столом.

— Нет, с чего бы это? Он ушел и забрал своих людей. Хвала богам, стену быстро восстановили с помощью чар. Мне казалось, ему незачем терзать нас. Думаешь, он будет мстить из-за того, что мы похоронили Гайди, а не отдали тело ему?

— Ему это явно не понравилось, но есть проблемы серьезнее.

— Он связывался с тобой? — спросила я.

Утро так хорошо начиналось, ну почему этот колдунишка опять встрял? Нэмьер не торопился отвечать, сперва сел и долго наблюдал за руками Эделины, которые порхали над столом.

— Нет, но я все чаще вспоминаю его слова.

— Какие?

У меня все внутри клокотало, а Нэмьер будто издевался. Он долго молчал, прежде чем заговорить:

— Когда я узнал про Стефана, Калсан сказал, что нас двоих было слишком много для этого мира. Тогда я не мог думать и все казалось верным, но сейчас я уже не уверен.

— Он что-то задумал? Прошу, не тяни!

— Боюсь, он убил Стефана также и для того, чтобы управлять его духом и узнать больше о слезах Ашвейна. Калсан задумал что-то, неспроста брат не почувствовал приближение Теней. И у Варсата Калсан излучал странную энергию.

Нэмьер хмурился все сильнее. Воспоминания о Стефане терзали его, но я уже не могла замять тему:

— Нам что-то угрожает?

— Нет. Слезы Ашвейна почти исчезли благодаря тебе, Калсану незачем возвращаться.

Он улыбнулся слабо, но искренне. Не получалось думать, что от меня что-то зависело, хоть другого объяснения не находилось. Мне просто было спокойно, а как и почему это случилось, казалось неважным.

— Госпожа, — шепнула Эделина. — Вещи, которые вы велели, уже собраны, что делать с остальными?

— Какие вещи? — спросил Нэмьер и смерил меня взглядом.

Из головы вылетели все мысли, и я застыла с ложкой во рту. Разговор давно назревал, но не так резко, боги, ведь ничего не решено!

— Вещи, которые нужно взять с собой.

— Куда?

Нэмьер нахмурился, будто кто-то пытался вынести его кровать без спроса. Что ж, неплохой знак.

— Домой. Я писала родным, но мы давно не виделись…

Боги, сейчас все и решится. У меня не хватило смелости сказать об отъезде, вдруг Нэмьер дал бы понять, что возвращаться не стоило. Он был нежен со мной и явно привязан, но сильно ли?

— Когда ты уезжаешь? — спросил он и посмотрел в свою тарелку.

— Еще не думала… через несколько дней.

Я смотрела на него и ждала вопросов, грустного взгляда или хоть чего-то, но он спокойно ковырял вареное яйцо. Ему было все равно. У меня затряслись руки, это известие рухнуло неожиданно. Не следовало мечтать и верить россказням Калсана, зачем лорду такая, как я?

— Привози их сюда, — сказал Нэмьер, — если все так, как ты рассказывала, им нечего делать в Ильмисаре. Только не говори о том, что мы не женаты. Перед отъездом устроим небольшую церемонию, пригласим только свидетелей из высокородных, ты ведь не против? Скажем, что свадьба состоялась раньше.