− Я люблю тебя, − прошептал Гаррет. — Не знаю, говорил ли я тебе сегодня об этом. Но ты обязана исцелиться, чтобы я мог повторить это завтра. И послезавтра. Обещаю.

Капитулируя перед дремотой, Перри закрыла глаза, ее веки затрепетали, а тело обмякло. Она потеряла сознание.

Постепенно мир начал приобретать четкость. Линч орал на толпу зевак, приказывая не подходить. Граф Лэнгфорд смотрел на Гаррета, подмечая все, что тому не удалось скрыть.

− До чего славное шоу, − сказал один из американских голубокровных, похлопывая графа по спине. — Об этой выставке не скоро забудут.

Зрители зааплодировали.

Гаррет оскалился. Он не мог дождаться, чтобы утащить Перри из этого гнезда стервятников.

Глава 27

Дрова потрескивали в камине.

Веки со сна не хотели открываться. Перри устало вздохнула и перекатилась на бок. Тепло обволакивало ее уютным коконом. Моргая в густой темноте комнаты, она скинула с себя одеяла и замерла, вспоминая, что же произошло.

Монкриф. Его меч проходит через ее грудь, словно сквозь бумагу. Гаррет, на коленях, умоляет ее остаться с ним, опускает на пол и пытается остановить кровотечение.

В груди запульсировала боль, и Перри села, глядя на пену кружева вокруг горла. Кто-то переодел ее в батистовую ночную рубашку, вроде тех, что носили дебютантки. Перри потерла грудь. От раны не осталось ни следа, но глубоко внутри еще ныло, где вирус заканчивал латать поврежденную плоть.

— Ты проснулась, — прошептал чей-то голос.

Большой силуэт отделился от теней. Гаррет все это время стоял у камина и наблюдал за Перри. Теплые золотистые блики плясали на его усталом лице, подчеркивая голубизну глаз и темные круги под ними.

— Ужасно выглядишь, — хрипло заметила Перри.

Он сжал губы, но ничего не сказал. Просто смотрел на нее голодным, полным тоски взглядом.

В груди Перри снова заныло, но теперь уже не из-за раны. Она поманила Гаррета к себе. И словно этот жест отпер неведомую дверь, Рид сорвался с места, пересек спальню большими шагами и сгреб Перри в объятия.

— Боже милостивый, Перри, — прошептал он, прижав ее к себе и уткнувшись в ее волосы. — Не смей больше так делать.

— Да, в следующий раз надо будет поднырнуть, — согласилась она, обняла его мощные плечи и закрыла глаза. Впервые за все время их отношений Перри просто наслаждалась близостью любимого, не терзаясь ни виной, ни страхом. Дрожь сотрясла тело Рида. Перри, что как раз перебирала темные волосы любимого, замерла. — Гаррет?

Он покачал головой и сжал ее еще крепче, не в силах выразить, что чувствует.

— Мы выжили, — прошептала Перри. Она только теперь это осознала. И герцог, и Хаг — оба исчезли навсегда. Больше не придется их бояться, не придется оглядываться через плечо. Впервые за десять лет перед ней протиралось будущее, яркое, манящее и…

А потом Перри поняла.

— Гаррет? — Она отстранилась и попыталась обхватить ладонями его лицо. — Ты убил Хага. Ты же не собирался. Он знал, как работает устройство, как…

Густые темные ресницы обрамляли яркие голубые глаза.

— Все в порядке. Бирнс нашел на трупе Хага ключ, а Линч под шумок увез аппарат. Онория Ратингер помогла мне его использовать. Мы не успели сбить мне вирус ниже шестидесяти процентов, но уже отодвинули неизбежное. Теперь устройство у принца-консорта.

— Он не позволит тебе им пользоваться.

— Знаю. — Гаррет пожал плечами. — Но время мы выгадали. До Линча дошли слухи о лекарстве — из Ист-Энда. Он обсуждал их с Бэрронсом, похоже, тому известно еще больше.

— Сколько ты продержишься? — спросила Перри, садясь.

— Надеюсь, достаточно. — Гаррет избегал ее взгляда. — Перри, нам что, обязательно сейчас это обсуждать? Я только тебя вернул. Давай просто насладимся моментом.

— Но я хочу вечности, — жарко ответила она.

— И я сделаю все, лишь бы быть с тобою рядом.

— Обещай.

Гаррет встал на колени на край постели и упрямо сжал зубы.

— Перри, я знал, что герцога мы одолеем. Вирус — другое дело. Он… неотвратим.

— Я прождала девять лет в надежде, что ты меня заметишь. Девять лет! И теперь не собираюсь тебя отпускать. Ни сейчас. Ни потом. — Перри шлепнула его ладонью по груди. — Ты сам заставил меня в этом поклясться.

— Прекрати! Ты себе навредишь. Твоя грудь…

— Ты сказал, что будешь говорить мне, как любишь меня каждый день до конца моей жизни. Ты заставил меня в это поверить! Лишь твоя любовь давала мне силы идти дальше, — ее голос сорвался, — даже в самые тяжелые моменты. Не смей нарушать слово. — Она снова тщетно дернулась в его хватке. — Ты не можешь.

— Перри. — Он подхватил ее так, словно она ничего не весила, и усадил себе на колени. — Перестань. Я не хочу, чтобы ты причинила себе боль.

— У тебя, кажется, нет таких проблем.

Внезапно она оказалась на спине. Гаррет наклонился над ней и прижал ее запястья к простыням. Его глаза пылали от ярости.

— Довольно, — отрезал он. — Я никуда не собираюсь. Еще нет. Тебе нужно успокоиться.

— Обещай мне, — прошептала она. — Обещай, что не оставишь меня.

Он обмяк, вдавливая ее в матрас.

— Черт возьми, Перри, я обещаю. — Вздохнул и уперся лбом в ее лоб.

— Нет, скажи как полагается, — заупрямилась она. — Скажи: «Я обещаю, что никогда тебя не оставлю».

Гаррет откинулся назад и уставился на нее. Тени обволакивали его лицо, лаская высокие скулы.

— Не думай, будто я не заметила, как часто ты притворяешься, что со мной согласен, — ответила она с яростным взглядом.

— Я скорее надеялся, что ты не поймешь.

— Гаррет?

Он отпустил ее, сдвинулся в сторону и оперся на локоть. Выражение лица Гаррета было непроницаемым.

— Обещаю, что никогда тебя не оставлю. — Он погладил ее подбородок. — Я не хочу оставлять тебя. Я люблю тебя.

Все желание сражаться мигом пропало. Перри мечтала услышать эти слова. Боялась их услышать. Но пришла пора оставить страх в прошлом. Стать смелой. Перри прижала ладонь Гаррета к своему лицу.

— Я… я тоже тебя люблю. Всегда любила.

Он закрыл глаза. По его телу пробежала дрожь.

— Ты ведь знаешь, что впервые призналась?

— Раньше не могла. Иначе все стало бы взаправду, а я боялась, что у меня это отнимут.

Он понял. Его глаза вспыхнули яростным желанием.

— Где ты ее раздобыл? — Перри прочистила горло, касаясь ночной рубашки. Пора сменить тему.

— Твой отец прислал. На самом деле, не только ее. — Гаррет кивнул в угол, где примостился старый потертый сундук. Перри узнала герб на нем. — Он хранил твои вещи все эти годы.

— Папа здесь? — прошептала она, снова потирая грудь. Боль усилилась.

— Да. Уснул в одной из казарм. Хочешь с ним повидаться?

— Пока нет. Дай мне время. Я до сих пор немного потеряна и… мне стыдно. Сначала я на него злилась, потом боялась, что герцог причинит ему вред и… — Ее голос сорвался. — Пока никого не хочу видеть. Хочу побыть здесь. С тобой.

— Значит, только мы вдвоем, — прошептал он, очерчивая тонкое кружево у ворота. Глаза Гаррета подернула дымка. — Красиво.

Месяц назад Перри бросила бы эти слова ему в лицо. Она столько лет старательно делала вид, что не женщина, что все эти побрякушки и финтифлюшки ей чужды. Так долго изображала кого-то другого. Теперь надобность в притворстве отпала, хотя Перри пока не разобралась, кем хочет стать.

Ночной ястреб не носит ночные рубашки с кружевами. Но Перри понравилось, как Гаррет на нее смотрел. Впервые в жизни она ощутила себя женщиной — не нескладной девочкой, неуверенной в себе, или даже женщиной, вынужденной носить мужские вещи. Никто ничего больше от нее не ждал и не требовал. Гаррету она нравилась такой, как есть.

Он потянул завязки, удерживающие ворот, и у Перри перехватило дыхание. Соски затвердели под тонкой тканью. Разумеется, Гаррет заметил. Он одарил Перри долгим многообещающим взглядом и улыбнулся.

Густой, восхитительный жар угнездился внизу ее живота; Перри потянулась и погладила тело Гаррета. Ночная рубашка распахнулась, а он поцеловал шею Перри, обдавая кожу прохладным дыханием.