— Мы думаем, что тебе нужна помощь, — уклончиво ответила она.

— Я тоже думаю, что свихнулась, — сказала Роза, — знаешь, мне так страшно.

Марго с удивлением поймала себя на том, что ей жаль Розу, но она подавила в себе желание подойти и обнять девушку.

— Роза, может быть, ты что-то пила? Или съела? — предположила она. В конце концов, наркотики — это лучше шизофрении; может быть, тебя кто-то угостил, ну там, например, маленькими белыми таблетками? Или дал сигарету покурить?

Роза помотала головой.

— Я и сама раньше была дурой, попробовала марихуану пару раз, — Марго попыталась вызвать Розу на откровенность. — Может, ты и не специально? Ну, по глупости?

— Нет, я никогда не принимала наркотики. Я и так все вижу.

— Что видишь?

— Ну, всякое. Когда играю. Или слушаю их музыку, — Роза кивнула на постер на стене.

«Ах да — "Криста", — вспомнила Марго, — "герои отечественного рока"». Автоматически проследив за кивком Розы, она наткнулась взглядом на фотографию двух мужчин.

— У Павла я, например, вижу крылья, — продолжала Роза, — и он гораздо больше, чем кажется.

«Все-таки шизофрения», — подумала Марго.

— А над тобой я вижу венец.

— Какой еще венец? Венец безбрачия, что ли? — Марго стало совсем неуютно.

— Не знаю, — пожала плечами Роза, — я ничего не знаю, просто вижу — и все. Когда играю или слушаю «Кристу». Но на концерте я играла классику.

Роза помотала головой, как будто отгоняя неприятное видение. Ее черные тонкие кудряшки печально затряслись.

— Играла и увидела динозавра. Он был в зале, в черном смокинге. И он понял, что я его вижу. И теперь он придет за мной. Но пока я играю эту песню, он меня не видит, потому что я закрыла свое сердце, а он ищет сердца.

«"Спрячь свое сердце", — вспомнила Марго, — кажется, так Нина назвала эту песню».

— Я устала, — пожаловалась Роза.

Марго снова почувствовала укол жалости.

— Может быть, в этом все и дело. Ты переутомилась, поволновалась на выступлении, вот тебе и мерещится всякая жуть.

— Может быть, — согласилась Роза.

— Давай, хватит уже гонять без конца эту песню, — Марго подошла к Розе со спины и, обняв, осторожно взяла ее руки в свои.

Роза дрожала всем телом, но ее пальцы продолжали двигаться плавно и уверенно. Они как будто жили своей жизнью, отдельно от Розы с ее страхами и слезами, создавая безупречную музыку.

— Ну, хватит, хватит уже, — Марго мягко отвела руки девушки от клавиш.

Музыка прекратилась. Роза тихо всхлипнула и потеряла сознание, мягко осев на пол. Марго растерянно села рядом.

Следующие несколько минут до прихода Киры с дежурным воспитателем показались ей часами.

Марго попыталась полностью выбросить из головы ночную историю, и к началу следующей недели ей это почти удалось. После того как заплаканная мать Розы приехала, чтобы забрать вещи дочери, стало ясно, что Роза не вернется. Марго отметила про себя, что до конца учебного года в четвертую комнату никого не поселят, и на этом ее рефлексия по поводу произошедшего завершилась. Школьный психолог провела с Марго две профилактические беседы и подтвердила, что «ситуация не отразилась на ее психическом состоянии».

Директор лично побеседовал с Марго, Ниной и Кирой, попросив их не распространяться о произошедшем. По большому счету в этом не было необходимости — Марго не общалась ни с кем из этих тупых клуш, которыми она считала всех своих одноклассниц, небожительница Нина, хотя и всячески демонстрировала свою близость к народу, на самом деле сохраняла со всеми огромную дистанцию, а Кира за два года пребывания в школе ни разу не была замечена за болтовней с кем-либо, включая даже «подругу» Нину.

«Если подумать, директору очень повело, что ЧП случилось именно в нашем блоке, — размышляла Марго, — никто из нас ничего не растреплет».

По официальной версии, Роза переутомилась и решила оставить школу, чтобы иметь возможность полностью посвятить себя музыке и проводить больше времени с семьей. Так как Роза никого по-настоящему не интересовала, такое объяснение оказалось исчерпывающим, а сама Роза была быстро забыта. Несколько дней у Марго при взгляде на дверь соседки появлялось неприятное ощущение в груди, но к понедельнику следующей недели и это прошло.

А во вторник к ней заявилась Нина. Незваный визит состоялся вечером после ужина. Марго уже больше часа безрезультатно пыталась начать писать статью, то и дело отвлекаясь на новости и прочую ерунду в интернете.

«Кто это может быть?» — удивилась она, услышав стук в свою дверь.

За три года в пансионате такое случилось впервые. На пороге обнаружилась Нина, уже сменившая форму на миленькое бирюзовое платье.

«И кто носит платья в качестве домашней одежды? Только безмозглые куклы, — ответила себе Марго, — как, например, моя мать».

Хотя назвать Нину однозначно безмозглой все-таки было нельзя, ведь та без особых усилий и безо всякого блата удерживалась в пятерке лучших учениц школы. Вот странной — пожалуйста. Особенная болезненная неадекватность проявлялась у Нины во всем, что касалось нравственности и нарочитой «правильности». Сначала Марго казалось, что это у принцессочки показное, но потом она пришла к выводу, что скорее от недостатка ума.

«То есть, — как решила для себя Марго, — интеллект у Ниночки есть, а вот ума Бог не дал».

— Привет, можно войти? — спросила Нина.

Марго секунду помедлила, пытаясь придумать благовидный повод для отказа. Любую другую идиотку, сунувшуюся к ней, Марго отшила бы мгновенно, но Нина все-таки была дочерью премьер-министра. Поймав себя на этой мысли, Марго разозлилась и мысленно обругала себя трусихой и конформисткой.

— Извини, я занята. Пишу статью, — ответила она менее резко, чем хотелось бы.

«Все-таки благоговение перед сильным мира сего во мне есть», — недовольно отметила Марго, заодно пообещав себе в ближайшее время выкорчевать эту заразу.

— Адью, — Марго захлопнула дверь, но успела услышать фразу, которая помешала ей вернуться к убийству времени перед пустым листом на мониторе.

— Марго, мне нужна твоя помощь!

«Интересно, что всесильной Нине Лавриной могло от меня понадобиться?»

Любопытство пересилило принципиальность. Марго снова открыла дверь.

— Ты тоже видишь динозавра? — съязвила она.

— Нет, а ты? — прошептала Нина, очень правдоподобно изобразив испуг.

Марго рассмеялась.

— И не спрашивай, одни пресмыкающиеся вокруг!

Нина натянуто улыбнулась.

— Можно мне войти?

— Ну, проходи.

Как и все «комнаты» в этом блоке, жилище Марго состояло из спальни, санузла и гостиной. В отличие от Розы, которая ограничилась украшением своей комнаты постерами, в остальном оставив традиционный школьный коричнево-золотой интерьер с деревянной мебелью, Марго полностью сменила обстановку, обустроив гостиную в контрастном черно-белом стиле. Единственным украшением комнаты служила также черно-белая гравюра Тенниела, та, на которой черная королева тащит за собой Алису, убеждая последнюю бежать изо всех сил для того, чтобы остаться на месте.

— У тебя тут мило, — улыбнулась Нина.

— Ты находишь? Очень жаль. Такая цель не ставилась. Присаживайся, — кивнула Марго на двухместный черный диванчик, взобравшись с ногами на такой же белый. — Так чего ты хотела?

Нина присела, сохраняя идеальную осанку.

«Просто статуэтка, — подумала Марго. — И как им это удается? Таким, как Нина и моя мать. Как могут длинные распущенные волосы так идеально выглядеть, не торча во все стороны? А платье не мяться и нигде не топорщиться? И это она не на светском приеме, а просто зашла в гости к соседке».

— Я хочу навестить Розу.

«Фу, как банально, — разочарованно подумала Марго, — можно было бы догадаться».

— А я тут при чем?

— Понимаешь, мой отец против. Он считает, что это плохая идея.

— И что? — хмыкнула Марго. — Хотя он прав — идея плохая, но тебе уже семнадцать, так что не вижу проблемы.