Когда мы подошли к двери моего дома, я понял что совсем не хочу оставлять странную, изменившуюся девушку вне поля зрения, как если бы опасался нападения с ее стороны. «Что за бред, это ведь просто Марина», успокаивал я себя, однако только ценой огромных усилий удавалось не оглядываться пока та была за спиной. Замок щелкнул, и я тут же отступил в сторону, пропуская подругу, «из вежливости, ничего больше», проговорил с насмешкой внутренний голос.

Как только Марина оказалась внутри, сразу стянула с себя очки и платок, небрежно бросив маскирующий реквизит на трельяж. Ее темно-русые волосы неудержимой волной вырвались на свободу, как только девушка дала им такую возможность. Удивительно, но теперь они доставали почти до пояса, хотя я готов был поклясться, что в прошлый раз волосы были короче чем сейчас раза в два. А еще они легли на плечи девушки так ровно, будто были тщательно расчесаны, а не томились неведомо сколько под платком. Обернувшись она бросила на меня странный взгляд, загадочно улыбнувшись, будто проверяя, смотрю я на нее или нет. Затем Марина расстегнула плащ и просто бросила его на пол. Такой поступок вызвал во мне негодование, однако возмущение так и осталось невысказанным, ведь той кто прятался под этим плащом, была явно не Марина!

Точнее это была совсем не та Марина, которую я знал до этого, и дело не только в изменившейся фигуре. Одежду, которую носила эта девушка, никогда бы не надела та убежденная скромница, которую я знал. Короткие джинсовые шортики, можно было назвать шортами только с огромной натяжкой, сомневаюсь что в них было хотя бы двадцать сантиметров, ну разве что если вместе с поясом. Черные чулки и красные сапожки на длинном каблуке делали, вроде-бы удлинившиеся ноги Марины еще длиннее. Сразу вспомнился один из разговоров в поезде, когда эта самая Марина доказывала подругам, что каблуки это символ угнетения женщин со стороны мужчин, и что порядочные девушки обязаны от них отказаться. Еще она тогда долго распиналась о вреде такой обуви, а сейчас вот стоит и улыбается, как ни в чем не бывало!

Когда она выпрямилась, то на своих каблучищах, оказалась даже выше меня, на пару сантиметров. Так же на ней была надета белая, почти прозрачная маечка, которая не столько скрывала, сколько подчеркивала ее грудь. Даже я, обладая стальной силой воли на секунду поддался завораживающему воздействию этих холмиков, которые заметно увеличились с того раза, когда она была у меня. Бюстгальтер эта Марина, похоже, одеть забыла. Отведя взгляд, мне стало стыдно, хотя, по идее, стыдиться здесь должна была она.

Я все еще находился за дверью, не решаясь войти, ведь эта девушка стояла в проходе, хитро наблюдая за моей реакцией. Любой другой мужчина был бы рад женщине в таком наряде у себя дома, но только не я. Я всегда сторонился таких красавиц, выставляющих напоказ больше, чем позволяли нормы морали и приличия. Всегда считал таких дам высокомерными, самовлюбленными, эгоистичными и напыщенными, что зачастую подтверждалось их поведением и действиями. Может они, конечно, и не виноваты и такими их сделали постоянно вертящиеся вокруг парни, соперничая друг с другом не столько за руку и сердце, сколько за кое-что другое. Думаю именно на них лежит большая часть вины за потребительское отношение к окружающим слишком уж красивых женщин в последствии, хотя, может все и не так на самом деле, но таково было мое мнение. Сам же я, никогда бы не стал пресмыкаться или унижаться во имя низменных целей ни перед кем, вот и старался просто избегать таких. «Другое дело, если бы между мной и Мариной были романтические отношения, тогда бы… Так стоп!» остановил я сам себя, осознав что чуть не поддался ее женским чарам.

Однако все это было второстепенным и меркло перед тем чувством, что зародилось у меня как только подруга подошла ко мне на станции. Точнее это был целый клубок чувств, распутать который мне до сих пор не удалось. Достаточно вспомнить недавний страх, когда я боялся упустить Марину из виду, отпирая дверь. Страх этот, к стати, до сих пор никуда не делся, зудящей занозой засев где-то под ногтем. «Да что это со мной? Это же просто моя подруга, Марина, нет никаких объективных причин все это чувствовать по отношению к ней. Она же мне ничего плохого не сделала», пытался встряхнуться я. Марине похоже надоело ждать и она, вздохнув, сделала шаг в сторону, чтобы я наконец вошел.

Это ее движение дало мне возможность заметить кое-что, чего раньше видно не было на безымянном пальчике Марины. Странное колечко, которое стразу же бросилось в глаза, так как излучало… нет, не свет, а скорее тьму.

Вокруг пальчика подруги, небольшим облачком будто сгустился черный туман, однако он совсем не мешал разглядеть это необычное колечко. Не знаю от чего, но светлый металл, из которого оно было сделано, напоминал мне прутья темницы или кандалы раба. И наконец черный гладкий камень в оправе, который при взгляде пленил мой взор похлеще чем все женские прелести мира и я на мгновение выпал из реальности, созерцая его. Не знаю с чего я это взял, но этот камень не был мертвым, он был «теплым», в нем тлела жизнь. Мир вокруг померк, осталось только это существо в камне, а может сам камень и был тем существом… Будто почувствовав мой взгляд, существо оживилось. В голове вдруг раздался голосок, чем-то похожий на голоса темных страшилищ с которыми я «играл» на полянке, под сенью огромного дуба. «Освободи меня, прекрати наконец страдания…» молило создание, но последние слова его были едва слышны, а мир вокруг стремительно набирал резкость.

И вот я уже стою в дверном проеме, уставившись в одну точку, а до слуха доносятся слова Марины, которые становится все громче.

- …Тим! Ты меня пугаешь! Что с тобой, да очнись же!

Она подошла, подняла руку намереваясь положить ее мне на плечо, но тело, будто марионетка резко дернулось в сторону, избегая этого прикосновения. В груди вспыхнул гнев, да так, что я с трудом удержался, чтобы не зарычать. «С каких это пор ты рычишь в приступах гнева», поинтересовался я сам у себя, окончательно отгоняя наваждение. Марина замерла, прикрыв ротик ладошками, во взгляде девушки, который сейчас был устремлен на меня, читался неподдельный ужас, она даже отступила вглубь квартиры на несколько шагов.

- Т-тим, пожалуйста, это же я…

- Все в порядке, извини что напугал, просто задумался. Помнишь, я ведь говорил тебе о своих странных видениях, вот это было одно из них. Не волнуйся, тебя я не обижу. Извини что напугал, вот недотепа!

Попытался в конце отшутиться я, легонько хлопнув себя ладошкой по лбу. Оказавшись наконец в коридорчике, я запер дверь и принялся развязывать шнурки.

- Ты, кстати, плащик свой обронила, подними, пожалуйста.

Это я сказал не только для того, чтобы разрядить накалившуюся обстановку и успокоить девушку, но еще и потому, что сам никак не мог избавиться от гнева, который к тому же подогревался видом валяющейся на полу моего дома чужой вещи. Стаскивая кроссовки, вытащив две пары тапочек – себе и гостье, я искоса поглядывал на плащ Марины, к которому медленно тянулась ее ручка. Подняв глаза чуть выше, я тут же пожалел об этом – девушка нагнулась, сверкая белоснежной улыбкой, а прямо передо мной, из последних сил сдерживаемая тоненькой маечкой слегка покачивалась ее грудь. Быстро выпрямившись я подтолкнул к ней тапочки. Они были куплены для младшего брата, потому что у него была дурная привычка ходить в моих, и отнять их у него было не так-то просто. Тапочки были синими, с кошачьими мордашками и ушками, небольшого размера, но на ее ножку оказались как раз впору и, к счастью, рушили весь образ распутной девицы, который создала Марина. Ну, по крайней мере если не поднимать взгляд выше ее колен.

- А в домашних тапочках, ты смотришься уже не такой крутой, особенно с высоты своего обычного роста.

Посмеялся я над ней, пока девушка вешала на крючок плащ и ставила на полочку сапожки. Она надула губки:

- Если ты меня хотел обидеть, то у тебя почти получилось.

- Да ладно тебе, подружка, кто еще кроме меня тебе об этом скажет? И вообще, я конечно понимаю, ты хотела выглядеть привлекательно, но зачем же так было одеваться? Если ты хотела привлечь внимание парней, тогда тебе не нужно было кутаться в тот плащ, вот тогда был бы эффект…