Я оглянулся по сторонам и достал деньги. Пересчитал. Итого 850 фунтов. Не блеск, но лучше, чем ничего.
Мне надо нормально есть, а то в будущем я получу массу проблем со здоровьем, Дурсли уже и так постарались. Значит, эти деньги на два года и резерв надо сделать. Итак, в резерв, на непредвиденные случаи – 100 фунтов. Остальное разделить на 2 года, примерно по 30 фунтов в месяц. Мнда. Не густо. Нужны витамины и калории. Значит аптека и шоколад. И мясо. Денег явно не хватит.
Я собрал все свои пожитки и отправился в ближайшую аптеку выяснять, почем витаминчики для народа. Про шоколад и мясное я знал, чай в магазин сам хожу. Посещение аптеки порадовало, я мог рассчитывать на препарат по 9 фунтов, правда, рассчитанный на двухнедельный прием. Что ж, постоянно их есть и нельзя. Плитка шоколада или полноценная мясная/рыбная консерва в день в бюджет вполне влезали. На том и порешу.
Голова опять трещала, нурофен не помогал.
Купив препарат в аптеке и затарившись трехдневным «пайком» в магазине, отправился на Тисовую, спать хотелось немилосердно. Еще предстояло незаметно пронести пакет в чулан и спрятать в каком-нибудь углу.
Все это я успешно проделал, пока Петуния чесала языком с соседкой. Уснул мгновенно.
Проснулся я от звука голосов в гостиной. Похоже, приехал дядя Вернон и они с Петунией обсуждали события дня. Посещение полицейского участка успокоило дядю и репрессий с этой стороны ждать, слава богу, не надо.
Со следующего дня рутина в доме по Тисовой, четыре вошла в привычную колею. Утро, завтрак, уборка, подстрижка или прополка, магазин…. Как я был рад, что у меня есть «брауни» – Дурслей все чаще хотелось убить особо жестоким способом и прикопать в их ухоженном саду!
Но, увы, нельзя! Эти моральные уроды что-то знали обо мне важное – и мне надо было это узнать.
Маска «брауни» натягивалась мной уже автоматически, если рядом оказывались Дурсли. Кстати, больше всего «брауни» мне напоминал актера, слишком сильно вжившегося в свою роль и регулярно получавшего ценные указания от меня – режиссера. К сожалению, бесхребетность и забитость этого персонажа исправить не получалось (да и надо ли?), стойкий экземпляр вывертов моего странного сознания.
Мигрень с каждым днем становилась все тише, однако окончательно от нее, похоже, отделаюсь не скоро. Почти каждую ночь мне снились воспоминания из жизни Дэна, проясняя для меня многие моменты в его жизни и давая мне неоценимый опыт. Похоже, его смерть дала мне шанс на нормальную жизнь. Обязательно схожу в церковь и помолюсь за него, ведь я фактически стал его убийцей. Мне искренне его жаль, но вины за собой я не чувствовал. Просто так упали кости. Селяви!
Был и побочный эффект приснопамятного ДТП – я стал бояться в упор смотреть людям в глаза. А вдруг повторится история? От одной мысли о повторении передергивало. А нос и брови собеседника вполне безопасны!
Сегодня великий день в жизни семейства Дурсль! Приезд Дадлички! Пупусика! Маленького любимого поросеночка!
От этих эпитетов тети Петунии мое настроение падало все ниже и ниже. А процесс вылизывания дома до хирургической чистоты надоел до чертиков.
Я присел на верхнюю ступеньку лестницы и смотрел вниз на суету в гостиной, изображая протирку перил тряпкой. Неожиданно подумалось о жизни Дэна. Конечно, всего я не знал. Память показывала только картины прошлого, окрашенные яркими эмоциями, но и этого хватило.
Дэн Паркер родился и вырос в Лондоне, его мать умерла при родах, воспитывали его многочисленные няни, которых оплачивал отец. Собственно, отца он видел нечасто. Кардиохирург Джонатан Паркер был слишком занят работой. Великолепный специалист недолго прозябал в сомнительного качества клиниках и после пятнадцатилетия Дэна был приглашен в ведущую клинику города Эдинбург, где и осел ведущим специалистом. К Дэну он приезжал на редкие выходные и праздники.
Почему отец не забрал его с собой в Эдинбург? А потому, что сынок закатил истерику с битьем стекол и домашней утвари. Уперся как баран! Отец тиран! Все запрещает! Друзья! Лондон! Дискотеки! Никуда не поеду! Я уже взрослый!
Джонатан мягкостью тоже не отличался, пообещав, что сын получит свободы по самые гланды.
Но прежде чем эту свободу дать, провел для сына экскурсию. По наркологическому и психиатрическому отделениям в лондонской клинике, без прикрас, с тыканьем мордой в гниющие заживо тела и стеклянные глаза дебилов, увидел он и ломку. А отец, всего-то, сигариллу с марихуаной нашел в комнате Дэна.
Так Дэн получил прививку от наркоты.
К окончанию средней школы он пообещал оплатить сыну даже Оксфорд, если он покажет хорошие результаты средней школы и пойдет на сдачу A-level аттестата. И протекцию, если он выберет путь врача в дальнейшем. /*1/
Но Дэну хотелось приключений, об аттестате он не очень задумывался. Его манил флот. Чужие города и страны, романтика морского военного.
Его аттестат (экзамен GCSE) на Оксфорд явно не потянул. Презрение, плескавшееся в глазах отца после чтения результатов аттестации, Дэн запомнил надолго. Он купил ему квартиру в Литлл-Уингинге и каждый месяц перечислял издевательские 99 фунтов, с припиской: «до достижения 21 года, на пиво».
А Дэн записался на флот. Романтика кончилась очень быстро, задушенная шваброй и вечным камбузом. Зато кухонным ножом Дэн овладел виртуозно.
После флота Дэн устроился на склад логистической компании в Лондоне, снял там квартиру, прикупил подержанную машину и крепко задумался. Загородную квартиру продавать он не хотел.
Школьные друзья и приятели растворились в бурной лондонской жизни, и контактов с ними он не поддерживал. Краткосрочные романы желания остепениться не вызывали. За время службы на флоте он оценил значение слов «оплачу» и «протекция», особенно второе. И засел за школьные учебники. Ему нужен был A-level и он его получит. Он недолго рассуждал, какие предметы лучше выбрать для изучения, спросив совета отца письмом. Позвонить не хватило духу. Отец ответил посылкой со стопкой учебников и личными конспектами. И советом устроиться на подработку санитаром в ближайшую больницу.
Как отец узнал, что он последовал совету и устроился санитаром, Дэн не знал. Они принципиально не общались. Но через 3 месяца пришел чек с 1000 фунтами и припиской: «оклады у санитаров нынче низкие». Дэн не знал – злиться на это или смеяться. За неделю до памятных событий в Литлл-Уингинге Дэн получил A-level, достаточный для дальнейшего обучения.
И тут случился я, Гарри Поттер. Кстати, те 850 фунтов были остатками с того чека.
Я завидовал Дэну самой черной завистью и то, что его уже не было на этом свете, для меня ничего не меняло. Это иррационально, я знаю. Но обида и зависть не проходили. У него был тот, кто укажет и поможет. У него был ЗАЩИТНИК. У меня не было никого. И я никому не был нужен. Мне придется самому выгрызать себе место под солнцем в этом мире. Я никому не мог доверять.
Я отдал бы все на свете, чтобы у меня был свой Джонатан Паркер.
Тишина в гостиной заставила меня вынырнуть из мрачных раздумий, хлопнула входная дверь, и на пороге проявился загорелый Дадли в сандалиях, коротких шортах и футболке в сопровождении Петунии и Вернона.
- Поттер, занеси вещи Дадли ему в комнату, разве не видно, как он устал с дороги, – запричитала тетя, смахивая невидимые пылинки с кузена. – Исхудал-то как, неужто тебя плохо кормили, пойдем, я тебя накормлю, твои любимые кексы с изюмом…
А я поплелся до пыльной машины, разгружать багаж. Похоже, сегодня мне еще светит ее мытье.
На носу был сентябрь, а значит – «здравствуй, школа»!
Я сидел на уроке арифметики, лениво писал в тетрадке дроби и размышлял о вечном, а именно – что делать дальше. Школьная программа, преподаваемая в Литтл-Уингингской начальной школе, заметно отличалась от той, что я помнил о Дэне. В худшую сторону. Учителям было откровенно наплевать на учеников, видно, их зарплата тоже не настраивала на плодотворную работу. Зато стала понятна причина равнодушия к моему внешнему виду и следам побоев, которыми я частенько щеголял раньше. Впрочем, не буду зарекаться, у Дурслей это дело пяти минут. А может они и приплачивали за слепоту.
