- Ты рассуждаешь, как мой старший сын.
- Сыновья стали умнее отцов. У экономики - свои железные законы. Сегодня еще большее значение приобретают программирование и совместные действия.
- Знаю я эти басни Бессона. Уж очень ему хочется все заграбастать и отправить меня на пенсию.
- При чем тут пенсия? В современной промышленности нет места для индивидуальных действий. Все должно быть предельно функционально.
- Интересно, какую функцию выполняет у этой старой развалины Бессона синьорина Кьяри?
Патрене разошелся. Он изрыгал столь замысловатые и непристойные ругательства, что Торболи невольно рассмеялся. Только тогда Патрене изменил тон. Помолчав, он со вздохом сказал:
- Я знаю, что проиграл. Но предпочитаю уступить скорее Бессону, чем моему сыну.
Торболи молча кивнул головой. Патрене передернуло. Желая досадить своему генеральному директору, он выпалил:
- Ладно, я приду сегодня вечером, но прихвачу с собой Торторелли.
- Что-о-о?
- Пригласи его. Ведь он единственный, кто нам бескорыстно помогает.
- Нет уж, приглашай его сам. Я не намерен с ним встречаться.
- Почему вдруг?
- Мне не нравится выражение его лица. Он разговаривает со мной как равный с равным. Стал одеваться по моде, подстриг свои космы. Ненавижу новоиспеченных чистюль.
- А как же твой хваленый архив? - Патрене от души расхохотался. - Ты называл его кретином, помнишь? А он, оказывается, тебя перехитрил.
Торболи поспешил уйти. Его маленькие злые глазки пронзают насквозь двух идущих навстречу служащих. Роза нагло поворачивается к нему спиной. Ничего, он с ней еще рассчитается.
Патрене нажимает кнопку и приказывает Розе вызвать Торторелли.
Ровно через двадцать секунд Роза докладывает:
- Торторелли говорит, что не может прийти; у него срочное дело.
- Предупреди его, что я сам спущусь вниз. Понимаешь, речь идет о важном деле.
Что за чушь, он - хозяин завода, а этот жалкий сморчок бухгалтер осмеливается не выполнить его приказание! Ладно, сейчас он ему покажет.
Он выходит из кабинета, важно выпятив живот, по дороге успевает игриво потрепать по щеке молоденькую служащую и лишь затем не спеша спускается в бухгалтерию.
- Зажги свет! - еще с порога приказывает он Торторелли.
- Разве, ты не хвалился еще вчера, что у тебя орлиный взор? - ответил из полутьмы иронический голос. У Патрене часто и гулко забилось сердце.
- С каких это пор всякий жалкий червяк смеет называть меня на "ты"? Да ты хуже...
- А разве ты обращаешься ко мне на "вы"?
И в тот же миг ярко загораются сразу все огни. Патроне растерянно хлопает ресницами и лишь тут замечает Торторелли - кибербухгалтер развалился в кресле.
- Так вот как мы работаем!
- Думать - это тоже работа, и нелегкая.
Торторелли протяжно зевает.
- Конечно, была бы в отделе приличная счетная машина, мне не пришлось бы напрягать мозги. Мне нужна машина наподобие вот этой.
Он убрал ноги со стола, наклонился и вынул прямоугольную пластмассовую пластинку.
- Ну-ка, взгляни.
- Похоже на рентгеновский снимок. Зачем он тебе?
- Не туда смотришь.
Торторелли разгладил лист.
- Расчет вероятности происходит одновременно с секторным расчетом. А это экономит уйму времени. Кто тебя надоумил, дорогой Патрене, купить такую допотопную счетную машину? Как-никак мы - самое крупное предприятие во всей "Новой Италии".
Патрене сразу утратил всю свою самоуверенность.
- Но Торболи утверждает...
- Что он понимает, твой Торболи. Заставляет своих агентов снимать порнографические сценки из интимной жизни инженера Корбелли, стремясь запугать этого бездельника. Да в Галактике полным-полно куда более толковых инженеров. Торболи хочет держать всех в кулаке. Знаешь, на кого он похож? На туземного кали.
- Откуда тебе известно про микрофильмы?
- Но об этом все знают. Ты ублажаешь этого Торболи, словно он курочка, которая непременно снесет золотое яичко.
- Ну, положим, специалист он отличный. Сам Бессон не прочь его переманить.
- И ты в это веришь?
Торторелли грустно улыбается. Он и сам не может понять, какого дьявола ему вдруг вздумалось давать советы хозяину.
- Бессон хочет околпачить тебя, дорогой Патрене. Ты можешь продать дом, элиспринт, даже собственные штаны, но не продавай контрольного пакета акций. Впрочем, ты промышленник и разбираешься в подобных вещах получше меня.
- А ведь ты прав. - Патрене садится рядом с кибербухгалтером и доверительно говорит: - Знаешь, Торболи предлагает мне слиться с Бессоном.
Торторелли снова кладет ноги на стол.
- Отлично. Ликвидируем "Новую Италию", и скоро здесь тоже будут хозяйничать американцы. Кажется, ты говорил, что тебе дорога наша страна?
- При чем здесь наша страна?
- Неужели ты не понимаешь, что раз Бессон заигрывает с тобой, значит у него есть на то свои расчеты?
- Я понимаю, но ведь другого...
- Ты позволяешь Торболи командовать собой.
- Я... Прошу не забываться! Помни, кто ты!
- Да, я бухгалтер. Я не Торболи. Ты хозяин, а я служащий. Каждому свое. Поэтому перейдем снова на "вы". Я работаю, потому что вы платите мне за это. Ни о какой дружбе между нами не может быть и речи. Я не рвусь к власти, как Торболи. Всяк сверчок знай свой шесток.
Он изрекает одну сентенцию за другой, а сам думает: "Как вы мне все надоели". Заискивающий хозяин хуже хозяина высокомерного, но Торболи хуже всех.
- Верите ли, Патрене, когда я был ничем, пешкой, мне было куда лучше, чем теперь. Только тогда я и чувствовал себя счастливым.
- А я никогда не был счастливым.
- Знаю, - невольно вырвалось у Торторелли. - Когда мы оба были молоды, я завидовал вашему росту, красоте, богатству. Но вскоре эта зависть прошла. Не догадываетесь, когда именно? Так вот, когда улетела ваша жена...
Торторелли думает, что уязвил патрона в самое сердце, но тот растроганно бормочет:
- Только вы меня понимаете.
Торторелли в замешательстве делает вид, будто вновь принялся за работу.
- Мы с вами одиноки, - вкрадчивым голосом продолжает Патрене. - Почему бы нам не сходить вместе к мистеру Бессону на коктейль?
- Сегодня вечером не могу. Хочу послушать "Гамлета".
- По телевидению передают несколько футбольных матчей. Я попрошу Розу заснять их на микрофильм.
- Это не матч, а старинный театр. Мне нравится. Кстати, у меня есть своя запись.
- Вот и отлично. Завтра ее прослушаете.
- Нет, сегодня вечером. Это успокаивает нервы.
- Примите таблетку. Мне важно знать ваше мнение.
- Я стараюсь не принимать таблеток. Неужели мое мнение что-либо значит для вас?
- О господи, ну конечно.
Торторелли понимает, что отказаться не удастся: хозяин, очевидно, решил использовать его против Торболи либо в своей игре против этого американца.
- Хорошо, я приду.
- Могу подбросить вас на моем элиспринте.
- Спасибо, я сам умею водить. Кстати, когда вернется Ланчерти?
- Точно не знаю. Но, во всяком случае, не скоро. Можете быть спокойны.
Кибербухгалтеру неприятен квохчущий смешок Патрене, который неторопливо направился к выходу. Он, Торторелли, не доверяет ни Торболи, ни Патрене - настоящие бандагалы. Лет десять назад он смотрел фильм "Галактическая банда", в котором двух главных героев все называли коротко - бандагал. Как раз в то время при таинственных обстоятельствах погиб владелец "Персея" - главный конкурент "Новой Италии". Поговаривали, что в этой темной истории были замешаны Торболи и Патрене. Но прямых доказательств не было, и вскоре разговоры прекратились.
А недавно Ланчерти вылетел на ракетоплане по специальному заданию. Ему, административному директору "Новой Италии", известно очень многое. Впрочем, этот Ланчерти и сам хороший бандагал, только в миниатюре. И вообще дело не в Ланчерти, а в том, что он, Торторелли, ненавидит всякое насилие. К тому же он понимает, что его самого ждут крупные неприятности. Он бы и рад отступиться, но уже не в силах. После долгих лет скучной, однообразной жизни он вдруг открыл всю заманчивость опасной борьбы. Каждый вечер он изливал душу Бедному Йорику и неожиданно для себя вдруг обнаружил, что ему приятно быть заметной персоной.
