To be, or not to be, that is the question…

William Shakespeare

Шум мотора в ушах, давление воздуха ощущается всем телом, я лечу по трассе верхом на мощной «Хонде», скорость больше сотни. Лисий хвост на шлеме яростно трепещет. Непередаваемое ощущение восторга! Я забываю все плохое- ужасное расставание с первым мужем, нелады с нынешним и прочие, прочие – прочь все проблемы и кошмары! Стальной конь даже лучше живого – он не испортит мои прекрасные стройные ножки. Но… что- то не так со встречной фурой. Она начала складываться, полуприцеп выносит на встречку! От страха я промедлила долгую секунду. Жму на тормоза, и (я все-таки девочка!) крепко зажмуриваю глаза… Косой удар, и я вместе с мотоциклом лечу на обочину. Лучше было бы его отпустить! Стальная масса утюжит и рвет моё женскоё тело…

– Ты опять не накормила кроликов! И кто тебе разрешил надеть мой шлем!

Я вижу деда. Он страшно зол, но я рада его видеть – значит, я задремала и мне все приснилось. Я – маленькая девочка и мы с мальчишками играли в звездные войны. Я терпеть не могу играть с девчонками! Разозленный дед вдруг хватает ведро и начинает стучать им по моему шлему. Звон в голове и внезапная дикая боль.

– Ты жива?! – кричит дед совершенно чужим голосом.

С трудом открываю глаза. Хочу посмотреть на кричащего, но не могу повернуться. Ужасная реальность внезапно доходит до меня. Новый удар по шлему:

– Ты жива?!

Я сама не знаю. Боль исчезает. На секунду я вижу со стороны свое распростертое на земле тело, рядом незнакомого мужика с ведром ( наверное водитель той самой фуры), потом темнота…. И я бесконечно, бесконечно долго лечу в пространстве по сужающийся спирали, постепенно приближаясь к точке сингулярности…

В глуши, во мраке заточенья,

Тянулись тихо дни мои…

Без божества, без вдохновенья,

Без слез, без жизни, без любви.

А.С. Пушкин

– К нам приходит новая сотрудница – объявил Синекуров Даниил Игоревич, наш директор, с недавнего времени, а ранее – начальник нашего отдела.

– И что она из себя представляет? – поинтересовалась Карина, тщетно пытаясь скрыть ревнивые нотки в голосе.

– Ну…, она шесть лет работала на лифтовом заводе…

– Это имеет отношение к судостроению?

– Синекуров покачал головой:

– Вообще-то самый худший вариант, когда человек не имеет никакого опыта в конструкторской работе.

–Значит, я была для Вас «самым худшим вариантом» – наигранно засмеялась Карина, как бы стремясь подчеркнуть свою нынешнюю «незаменимость».

«Ну вот, еще одна… Интересно, надолго ли, и что она, действительно, из себя представляет?» – подумал я, пытаясь от самого себя скрыть греховные мысли.

За последние три года в нашей небольшой (порядка двадцати человек) организации сменилось три сотрудницы и столько же сотрудников. Редко кто из них задерживался надолго, как например я, или та же Карина. Помню, рядом со мной сидела миниатюрная девочка Надя, на пару лет младше моего собственного ребенка. Не бог весть какой специалист (да и рановато еще было), но симпатичная и приятная в общении девушка. Иногда мы ходили вместе до метро, болтая о том о сем, в общем были вроде приятелей. В принципе, я даже не прочь был иметь такую невестку (дочь в законе, в дословном переводе соответствующего понятия со столь популярного ныне английского), хотя конечно, не мне «старику» решать это по нынешним временам, но речь об этом даже не зашла, у девушки уже был парень. Проработала она у нас года полтора, ушла тихо, только сказав мне на прощание: « Всё, я уволилась», проходя за моей спиной.

– Отряд не заметил потери бойца – сказал я Руслану Олеговичу, нашему сисадмину.

– Да, боец как то очень незаметно слился, – согласился он.

Сам я к тому времени проработал в «Дельфине» пять с половиной лет. Поначалу я был очень доволен тем, что работаю, наконец, в судостроении, а тем более в «Дельфине», который основал и возглавлял (на момент моего прихода) Лукашов, разработчик довольно популярной в эпоху перестройки серии небольших парусных катамаранов для спорта и туризма. Изготовление стеклопластиковых яхт в те годы еще считалось довольно прогрессивным делом (про кевлар и углепластик тогда разве лишь слышали), а главное, такая технология, в отличие от старой технологии постройки деревянных яхт, давала возможность организовать серийное производство – сделай матрицу и клей яхту за яхтой. Их и клеили, чуть ли не по всему бывшему Союзу, с разрешения разработчика и без оного, пока предложение не превысило спрос.

Наименование этой серии и стало именем учрежденной им организации. Первоначально предполагалось, что «Дельфин» во главе с его основателем и будет заниматься проектированием яхт, но рынок есть рынок, а живем мы не в Австралии, не в Новой Зеландии и уж точно не в штатах, поэтому к моменту моего прихода организация сохранила судостроительное направление, но яхт в этом направлении уже не наблюдалось даже при очень пристальном рассмотрении. Правда, «Дельфин» арендовал офисное помещение на берегу залива и зрелище, проплывающих за окном яхт летом служило некоторым утешением для тех, кто знал историю организации.

Некоторая надежда на возрождение столь милой романтически настроенному сердцу парусной темы появилась когда «Дельфин» принял участие в проектировании ретро-парусника, а точнее, боевого корабля петровских времен. Лично для меня было крайне интересно углубить свои познания по судостроению тех времен. Но эйфория быстро улетучилась. Консультанты вели себя с нами как надутые индюки и это при том, что их собственный опыт в судостроении не шел далее изготовления моделей. Они настаивали на конструкции корабля, максимально приближенной к тем временам (футоксная система набора, использование для него естественно искривленной древесины и т. п.), при этом совершенно не задумываясь ни над тем, откуда строители возьмут требуемое количество древесины (дуба, в первую очередь) нужного качества и кто, собственно говоря, будет это качество контролировать, ни над тем, откуда возьмутся сами судостроители с навыками петровских времен ни, наконец ,о том, что даже если судно будет просто стоять у причала (хотя планировались еще и киносъёмки), нужно соблюдать правила Регистра.

Проверяющие техническую сторону нашей работы и, особенно, оформление по ЕСКД, от лица заказчика были гораздо более компетентны, нежели консультанты, но при этом не упускали ни малейшей возможности придраться к любой мелочи (о главных причинах такого поведения я узнал позже). Читая их замечания, хотелось одного- скорейшей личной встречи, дабы разрядить в них всю обойму. Но, странное дело, то ли сказывалась общность интересов, то ли еще что то, но при этой самой встрече удавалось вполне спокойно и без всякого расхода дорогостоящих боеприпасов снять примерно половину замечаний и наметить пути исправления остальных. Этот корабль ныне уже на плаву, принимает экскурсантов, а о муках сотрудников «Дельфина» при начале его проектировании всячески замалчивается, нас как бы и вовсе не было.

Руслан Олегович оборудовал рабочее место для новой сотрудницы прямо передо мной. Значит, я постоянно буду видеть её затылок, ну и не только, когда она будет садится и вставать. Через некоторое время он же заявил: « Я зашел к Синекурову по своим компьютерным делам, но его там нет, а в кабинете сидят совершенно незнакомый дяденька и тётенька, причем тётенька, похоже, та же самая, что приходила к Даниилу Игоревичу на собеседование». Слово «тётенька» не очень вдохновило меня на эротические размышления. Знал бы я тогда…

Я не помню, представлял ли её Даниил Игоревич:

– Вот наша новая сотрудница, её зовут Лиля, – или было как то по-другому. Вы, конечно, ждетё описания эпизода в духе «Я помню чудное мгновение…»? Well, no1. Скажу честно, я не мог сразу определиться, нравится она мне или не очень. Я предпочитаю фигуру Афродиты, в том виде, какой её изваял Пракситель (в плане пропорций, а не только наготы). Это не 90-60-90 (что скорее Артемида) как нам долгое время пропагандировали в качестве идеала женской фигуры с голубого экрана лица соответствующей ориентации или около того. Фигура Афродиты – это, скорее 90-70-100- сверху вниз, хотя чаще мы смотрим наоборот. У моей Людмилы в молодости были практически идеальные пропорции Афродиты (собственно говоря, по ним и выбирал), но из-за голубой пропаганды она долгое время комплексовала, а моим заверениям об идеальности своей фигуры не верила. И в самом деле, с какого такого перепуга женщины должны верить своим уж явно худшим половинам (а в оригинале легенда про половинки гораздо хуже, чем в обиходном представлении). Как то я сводил её в Русский музей и показал известную картину Семирадского (не так быстро эту картину нашел, видимо убирали с пути школьных экскурсий). После этого она стала меньше комплексовать. Ну, нет бы, мне познакомить её с высоким русским искусством пораньше! Хотя…