С грохотом, вспышкой и ударной волной, очень напоминающими подрыв настоящей боевой гранаты, оба служителя высших сил разлетелись в разные стороны. Во всяком случае, в стену совсем рядом с головой Олега на опасной скорости врезался отнюдь не маленький камешек, отлетевший куда-то под ноги и при прямом попадании без сомнения способный убить человека. Но, кажется, все обошлось и среди наблюдавших за представлением мирных жителей не было ни убитых, ни раненных, ведь испуганные крики не сменялись стонами боли. Только стоявший совсем рядом жандарм с размаху шлепнулся на задницу, заодно потеряв свою форменную шапку.
— Ах ты гадюка смрадная, — с ненавистью прохрипел встающий на ноги дьяк, прятавший под сутаной багрящееся мускулами и испещренное старыми шрамами тело настоящего воина, которое ныне отлично виднелись сквозь многочисленные прорехи разодранной на лоскуты сутаны. Нырнувшая в чудом уцелевший карман рука вылезла обратно уже с четками, сделанными из чьих-то клыков, и они самостоятельно намотались на правый кулак мужчины, образовав нечто среднее между боевой перчаткой и шипастым кастетом. — Не можешь честно победить, так зелья свои бесовские в ход пускаешь?!
— Еще скажи, что не специально своей слюной мой оберег из разрыв-травы закапал, крыса византийская! — Служитель древних богов от взрыва, эпицентр которого произошел у него где-то под одеждой, пострадал даже сильнее оппонента и теперь щеголял волосатым почти как у медведя голым торсом, на котором, однако же, отчетливо выделялись зеленые и синие рунные татуировки. А также сочащаяся кровью рваная рана в центре груди, размером с обеденную тарелку. Впрочем, та не сильно мешала явно умеющему игнорировать боль толстяку, а из лежащей среди опрокинутых ведер сумки волхвом был вытащен весьма зловещего вида костяной серп. — Ты больше не помешаешь мне ставить людей на добрый путь, раб распятого бога!
— Я покажу тебе, как может опалить заблудшие души свет истинной веры, мерзкий идолопоклонник! — Совсем несолидно взвизгнул дьяк, срываясь в атаку. И слова у него не расходились делом, со свободной руки священника прямо в лицо волхву ударила вспышка яркого белого сияния, от которого даже глазам Олега на секунду больно сделалось. Однако служитель языческих боков хоть и отступил на шаг, зарычав от гнева, но оружием своим махнул так ловко, будто все еще видел противника. Костяной серп отбил в сторону метнувшуюся к горлу толстяка перчатку из четок, и судя по брызнувшей на мостовую крови, без особого труда прорубил её насквозь.
— Дык, оно того, идти нам нужно, я считаю. — И Олега и эльфийку развернули на сто восемьдесят градусов и чуть ли не подмышками потащили в противоположенную сторону от той, куда они раньше направлялись. Благо силы у Святослава могло хватить и не на такие фокусы. — Ежели до смертоубийства, стал быть, дойдет у той парочки, то обязательно начнут свидетелей искать, да опрашивать. А оно нам, ну, сильно надо?
— Пожалуй, правильная мысль, — согласился Олег, осмысливая то, что он сейчас увидел. А именно — обострение имеющихся противоречий между христианами и язычниками. Дальний Восток и без того не одну сотню лет был вотчиной Саввы, где тот правил безраздельно… Но когда торговля с восточного побережья стала выгодной, то казавшаяся незыблемой власть древнего волхва изрядно ужалась. Да, архимагистр еще оставался немалой величиной, причем по всей стране, а не только в этой её части. Из своей башни в Стяжинске служитель древних богов мог в один день и без каких-либо помех явиться на прием к императору, посетить общину язычников где-нибудь под Липецком и отправиться на ужин к Хозяйке Медной Горы, что правила Уралом. Жрец контролировал на побережье Тихого Океана почти всё и вся и наверняка получил какие-то откупные в форме услуг от правящей династии, и когда его оскорбили — ему хватило влияния, чтобы начать полноценный конфликт с Японией. Однако же во Владивостоке до недавнего времени правил не ставленник волхва, а брат императора. И церквей, строительство которых Савве наверняка доставляло столь же приятные впечатления, как защитнику животных вид меховой ярмарки, представители христианства тут возвели тоже немало. — Сверни направо, вроде бы если пройти тут, то можно выйти к обиталищу Тигриной Лапки.
Одного из крупнейших анклавов разумных машин во Владивостоке, где заодно и техномагическим оружием разжиться можно было, больше не существовало. Осталась лишь глубокая обугленная яма, свидетельствующая о том, что данное место выжгли ударом стратегической магии. И вряд ли случайно, просто видимо даже для самураев трудности штурма подобного укрепления показались чрезмерными. А уж стойкости и презрению к смерти магические роботы, даже те которые смогли развить в себе полноценный интеллект, смогли бы поучить любого островитянина. Тяжело вздохнув, Олег двинулся в обратный путь к воздушной гавани, где стоял доставивший их троих в город под покровом ночи «Котяра». Со Святославом на борту и несколькими одноразовыми ракетными ускорителями этот построенный по всем правилам аэродинамики кораблик мог разогнаться до такой степени, что сцапать его более крупным судам почти не представлялось возможным.
Глава 13. О том, как герой старательно перестраховывается, приказывает не стрелять и создает много шума
— Фух! — Медленно и с видимым трудом передвигающий ноги Святослав неторопливо покинул нос корабля, держа курс к вытащенному прямо на верхнюю палубу столу, за которым вот уже который день подряд хозяева судна и их уважаемые гости практически непрерывно пили чай. Или чего покрепче, но последнее практически гомеопатическими дозами, ведь возможного нападения весь экипаж «Котяры» ждал практически двадцать четыре часа в сутки. — Дык, устал я… Ну оно ж как бы, стал быть, и понятно. Шутка ли для целого, того-этого, воздушного каравана попутный ветер стоко времени создавать.
— Мы еще не прилетели, — заметил Мурат, который за время дороги благодаря стараниям Олега словно помолодел на пару лет, несмотря на длительную разлуку со своей любимой магической елью. Во всяком случае, пигментные пятна на его коже теперь выделялись куда меньше, да и сама она перестала так напоминать старый пергамент. — Мой опыт подсказывает мне, что рано начинать радоваться, пока киль судна не встанет на грунт. Были прецеденты… И падать с пары сотен метров высоты в окружении обломков довольно неприятное занятие.
— Соглашусь, был у меня такой опыт, — пробормотал Густав, очень старательно делающий вид, будто он совсем-совсем не нервничает. Но барабанящие по столу побелевшие пальцы его выдавали.
— Вон те две штуки, это патрульные крейсеры, которые сегодня дежурство несут! — Махнула рукой в сторону виднеющихся на расстоянии нескольких километров летательных аппаратов сидящая за столом и широко улыбающаяся черноволосая и черноглазая женщина по имени Ильмира, лет тридцати пяти. Вернее ста тридцати пяти, но лишний век на красоте данной ведьмы, тоже относящейся к потомкам Чингисхана и являющейся шаманом третьего ранга, не сказался нисколько. Сверкая массивными золотыми браслетами, в украшенном розовыми лентами сложном ало-черном платье, она имел вид больше подходящий для торжественного приема в императорском дворце, чем для проживания в глухой Сибири. Однако подобные костюмы искренне считала повседневной одеждой, являясь просто невероятной модницей. — Если вдруг где-то чего-то, то они не намылят шею исключительно представителю августейшей фамилии. Им на территории Петербурга или Москвы буйствовать можно, а вот всем остальным — уже нет.
— А я думаю, что все итак бы обошлось, и вы излишне перестраховываетесь, — пробурчал еще один свидетель, поправляя оранжевое одеяние буддистского монаха, довольно нелепо смотрящееся поверх мундира полковника пограничных войск. Знакомых священников у Полозьевых не было, но зато нашелся довольно авторитетный бонза, заодно занимавший до своей отставки весьма неплохую должность в вооруженных силах и имеющий множество связей. — Я много раз общался с аристократами, любящими по случаю нарушить закон, и обычно они отступаются после первых неудач, поскольку взять свое легче на какой-нибудь другой жертве. Менее зубастой и более податливой.
