Литмир - Электронная Библиотека

– А я бы хотела туда сходить, если погода переменится, пап. Мне кажется, там в гробу что-то такое есть. Вы его неправильно открывали. Вот и Тим не против, правда, Тим?

Я горячо согласился, понимая, что моего «не против» слишком мало, чтобы сдвинуть не только плиту, но и двух бывалых охотников, равнодушных к детским забавам. Кому улыбается переться невесть в какую даль лишь затем, чтобы утолить любопытство восторженной девушки и нежданного гостя? Вообразите моё изумление, когда Бьярки не просто согласился исполнить блажь дочери, но и признался, что его самого сильно туда влечёт. Неудобство заключалось разве что в Лукасе, который был связан с нами своей лодкой, однако тот настолько проникся благодарностью к Василике за то, что та не заложила его при отце, и так горел желанием очистить совесть перед невольно брошенным на произвол судьбы и стихии другом, что охотно согласился к нам присоединиться.

– Я ещё по пути сюда обещал твою дочку туда сводить. Если, конечно, погода позволит…

Пережидать дождь молча и на голодный желудок – хуже не придумаешь, так что Бьярки выпотрошил на стол содержимое своего мешка, поснимал с полок несколько банок с компотом, вынул из подпола яиц, картошки, и на пару с Василикой принялся сооружать совсем не лишний ужин. Поскольку было уже хорошо затемно, мы единогласно порешили заночевать в тепле и сухости этой милой избёнки, а наутро действовать по обстоятельствам, и, ежели они позволят, сходить «медвежьей тропой», как выразился Лукас. В оставленном на берегу ялике он был уверен. Тем более кто в такую темень и под таким дождём, который безсильно бил по ставням, поплывёт в здравом уме обратно хоть милю, а тем более все пять?

За ужином мои добрые хозяева учинили мне настоящий допрос. Первым начал Бьярки, вероятно что-то между нами с Василикой уловивший, потом к отцу присоединилась она сама, чтобы не выглядеть в глазах присутствующих чем-то смущённой, как мне самонадеянно показалось. Её интересовала жизнь на юге, его – моя семья и работа. Я честно признался, что работой это назвать не могу, поскольку помогаю людям узнать больше о нашем острове с удовольствием, без принуждения и даже не из желания заработать денег. Бьярки, похоже, не совсем моё отступление понял, поскольку для него охота наверняка была не менее любимым делом. А любимое дело «работой» не назовёшь. Но вообще-то то, что он слышал, ему нравилось: за вечер он даже раза два панибратски хлопнул меня по плечу. Насчёт сайта и интернета никто из них явно ничего не понял, так что я поспешил свернуть эту тему и переключился на рассказы о моём отце и его жизни в соседнем с ними Кампа. Историю про «войну Кнут-Кнута» все трое слушали молча, а когда я закончил, Бьярки посмотрел на меня как-то странно, и глаза его в этот момент подёрнулись мутной влагой. Он ничего не сказал, но впоследствии я узнал, что задел его за живое, потому что в ту ночь в Кампе так же глупо погиб его старший брат. Василике же больше всего понравилась история про знакомство моего отца с отцом моей матери. Оказалась, она сама не единожды видела разбуженных медведей и знала, какая в них таится опасность. Она была первой, от кого я услышал, что мой дед, должно быть, богатырь и настоящий герой, раз выжил после подобной встречи. Я с ней согласился и добавил, что деда, увы, уже нет среди нас в этом мире, но из другой мерности он сейчас смотрит на нас и наверняка радуется. Чему именно, я уточнять не стал. Все как-то сразу оживились, сменили тему, и ужин закончился вкусным чаепитием с клюквенным вареньем и безумно крепкими сушками. Комната в избе была одна общая, так что легли спать все вместе: Василику удалось уговорить занять единственный топчан, а мы неплохо устроились прямо на полу, закутавшись в шерстяные овечьи пледы и подложив под головы кто сумку, кто собственные ботинки, а кто и вовсе ничего. Засыпал я долго, думая о Василике, о своих новых знакомых, о лодке, пока ни вспомнил Ингрид, мысленно стал сочинять ей письмо и где-то на второй строчке провалился в забытье. Среди ночи я проснулся по нужде, встал, грустно прислушался к шороху дождя в кронах деревьев и собирался было выйти, но тут совершенно не сонный голос Бьярки из темноты сообщил мне, что удобства, здесь же, за стенкой. Видать, те, кто строили эту избу, понимали толк в простом житейском комфорте. Или пока они строили, случился дождь, и они придумали, как его обмануть. Как бы то ни было, до рассвета больше ничего интересного не происходило, а проснулся я выспавшимся, бодрым и голодным.

Утром похолодало и слегка распогодилось. Во всяком случае, дождя уже не было, а молочное небо кое-где надрывалось весёлой голубизной. Василика ни секунды не сомневалась, что надо идти к пещере. У запасливого Бьярки оказалось второе ружьё, которое он спокойно протянул мне, давая понять, что доверяет и знает – я не подведу. Мы обменялись понимающими взглядами. У Лукаса ружье было своё. Что касается Василики, её вооружение в тот день составлял внушительных размеров тесак у пояса и не слишком впечатляющий лук, который она позаимствовала прямо здесь же, на стене избы, вместе с колчаном и набором из дюжины стрел. Выглядела она просто потрясающе, как настоящая воительница, высокая, стройная и гибкая. Кроме того, я не мог не заметить произошедшую с ней перемену, от которой у меня внутри всё приятно потеплело: девушка слегка подкрасила ресницы, подвела глаза и сделала чуть ярче тонкие линии губ, отчего стала, на мой взгляд, не просто красива, а вызывающе прекрасна. Нашла ли она эти женские ухищрения где-то здесь, привезла ли с собой – в любом случае она хотела нравится. Кому – другой вопрос, но я был уверен, что, разумеется, мне. Когда я в подобных случаях спрашивал сестру, мол, зачем ты накрасилась, и так сойдёт, Тандри обычно сокрушённо вздыхала, показывая всем видом, как трудно ей иметь столь недалёкого брата, и отвечала, что делает это исключительно для себя. Я ей никогда не верил, а в данном случае было очевидно, что не в зеркало же Василика намерена любоваться по дороге через лес. Значит, у неё появился объект, ради которого она решила стать ещё привлекательнее. Я понаблюдал за Бьярки. Он только улыбался в бороду. Наверняка городился тем, какая у него растёт дочка. В морщинистом лице Лукаса я соперника не видел. Вывод напрашивался сам собой. Значит, теперь моё дело не спугнуть удачу, не наделать глупостей и доказать хотя бы всё той же Тандри, что её брат вырос, возмужал и умеет обращаться с противоположным полом. Правда, я понятия не имел, стоит ли мне претвориться, будто я ничего не заметил, или же, наоборот, сделать девушке изящный комплимент. Интуиция подсказала, что оба варианта могут не сработать или сработать неправильно. Поэтому я выбрал третий путь и несколько раз давал ей возможность поймать мой взгляд. Горящий, восхищённый или шальной – судить было ей, но я постарался, чтобы в нём читалось всё моё к ней трепетное чувство.

Происходило всё это за завтраком, в который превратились остатки нашего вчерашнего ужина. Бьярки поглядел на небо и сказал, что мы должны поспешать, поскольку к вечеру снова может подняться ураган с дождём. По каким признакам он судил, понятия не имею, но выражение лица у него при этом было совершенно серьёзное, так что мы не стали засиживаться, закрыли дверь избы на хитрую задвижку, чтобы с ней не мог справиться какой-нибудь почуявший клюквенное варенье потапыч, и углубились в лес.

Если у нас на юге в лесу можно встретить и хвойные, и лиственные деревья, включая берёзы и дубы, здесь преобладали сосны. Их шелушистые стволы поднимали кроны на недосягаемую высоту, на которой любой порыв ветра отзывался заговорческим шепотом, а устилавшие землю пожухлые иглы испускали самый приятный, на мой нюх, аромат. Шли мы осторожно, но быстро, дышалось легко, воздух после дождя стоял пронзительно чистый, и я старался запомнить каждое мгновение этого удивительного дня, сознавая, что подобных ему в моей последующей жизни будет немного. Впереди крался Лукас, считавшийся у местных охотников, как я узнал, лучшим следопытом. Об этом шепнула мне шедшая рядом Василика, а её отец занимал стратегическое положение в хвосте, одновременно защищая наши тылы и видя всё, что происходит перед его глазами. Я это прекрасно понимал и старался вести себя совершенно естественно, лишний раз не приставая к девушке, но и не показывая себя тупым букой. У него должно было сложиться мнение, что я парень спокойный и сдержанный, хотя и весьма симпатизирующий его взрослой дочери. Признаюсь, играть эту роль мне было совсем не трудно. Если такое вообще возможно, Василика с каждым часом нравилась мне всё больше. Вчера я видел её отчаянной и решительной в деревне, деловитой и опытной – в лодке, милой, любознательной и понимающей – за ужином, сейчас – азартной и игривой. Она то и дело находила поводы со мной заговаривать, спрашивала, что, как я думаю, мы обнаружим в гробу, что я вообще думаю по поводу пещеры, а длинная череда вопросов заканчивалась вполне невинным:

26
{"b":"671042","o":1}