— Обязательно научи. Прямо завтра.

— А что такое, пап? — вскинулся Стэнн.

— Пока ещё не знаю, сын, — качнул головой Главный Королевский Колдун. — Просто показалось, что тебе надо прислушаться к словам Селены, что неспроста она про шашлыки заговорила. В горах, не в горах, но, судя по всему, это умение ей скоро пригодится.

Стэнн встревожено посмотрел на отца и кивнул:

— Хорошо, пап. Как с работы приду, так сразу и начнём.

— Да вы что? — испугалась я. — Я же пошутила. Лорд Джэффас, я что, правда, в горах заблужусь?

— Не обязательно, — улыбнулся тот. — Возможно, просто гости нечаянно нагрянут, а тебе будет лень в магазин идти.

— Ну, дома-то я колдовать всё равно не смогу. По крайней мере, до той поры, пока свои сны не вспомню, — сразу успокоилась я. И успокоили меня не столько слова лорда Джэффаса, сколько весёлые искорки в его глазах.

— Я думаю, не так уж долго ждать осталось, — и лорд Джэффас повернулся к леди Икэссе, молча слушавшей весь это разговор. — Милая, а ты что скажешь?

Леди Икэсса, всё это время внимательно смотревшая на меня, перевела взгляд на мужа и улыбнулась:

— Могу сказать только одно: что бы у Селены ни случилось, всё закончится хорошо, к нашему всеобщему удовольствию. А это, наверное, самое главное?

Стэнн облегчённо заулыбался:

— Спасибо, мама!

И, повернувшись ко мне, хотел что-то сказать, но только расстроенно произнёс:

— Ты опять просыпаешься…

А я уже давно слышала пение будильника, но всеми силами сопротивлялась его зову, желая дослушать этот интересный разговор.

— Да, — огорчённо кивнула я. — Я и так проспала. Будильник уже три раза звонил.

И тут будильник запел в четвёртый раз… и я проснулась. Окончательно и бесповоротно.

Елена

Лекция-концерт, посвящённая творчеству Сергея Есенина, проходила в малом зале филармонии. Мы пришли туда заранее, и девушки сразу переоделись в концертные костюмы: длинные тёмно-синие юбки и нежно-голубые блузки с рюшами и воланами. Первое время одежду для выступлений мы просто подбирали из существующего у девушек гардероба, но потом выступать им так понравилось, что они сами придумали и сшили себе этот концертный комплект и даже туфли купили похожие, на высоком каблуке, и теперь с удовольствием разглядывали себя в зеркале, поправляя причёски.

Я тоже оглядела себя и удовлетворённо хмыкнула. Из зеркала на меня смотрела невысокая стройная молодая женщина. Курносый нос, карие глаза, появляющиеся при улыбке ямочки на щеках, почему-то приводившие в восторг всех моих кавалеров, начиная с детского сада. Лёгкий, почти незаметный, макияж. В общем, выгляжу очень даже неплохо для своего возраста и на вид почти не отличаюсь от своих девятнадцатилетних учениц, что радует.

Причёску мне поправлять особо незачем, я стригусь коротко. Рукой чёлку пригладила — считай, причесалась. Так что, окинув себя взглядом с головы до ног, я улыбнулась девушкам:

— Хватит прихорашиваться. И так красивые. Пойдёмте распеваться.

Мы вышли в холл и огляделись в поисках более-менее укромного места, но, кроме небольшого углубления у входа в большой зал, ничего не нашли.

— Распоёмся здесь, — решила я. — Привыкайте к походным условиям. Артисты должны уметь находить выход из любых ситуаций.

Кое-как замаскировавшись в этом уголочке, мы распелись и пошли в зал.

— А где мы будем выступать? — удивлённо спросила Лиза. — Сцена-то занята.

И действительно, на маленькой, едва приподнятой над полом, сцене стоял на треноге большой экран. А с экрана глядел на нас, насмешливо улыбаясь, Сергей Есенин.

— И нечего смеяться, — укоризненно сказала ему я и обернулась к девушкам: — Сейчас найду Веру Григорьевну и всё выясню.

Но Вера Григорьевна, библиотекарь, готовившая это мероприятие, уже сама торопливо шла к нам.

— Девушки, вы сядете вот здесь, — указала она на стулья в первом ряду. — И петь тоже будете прямо здесь. Встали, повернулись лицом к зрителям, спели, сели.

— А что, — улыбнулась я оробевшим девчонкам. — Удобно. И ходить никуда не надо. А я тогда сяду чуть подальше и буду снимать ваше выступление на видео. Потом посмотрите на себя со стороны. Удачи!

И я прошла в зал, выбирая для себя место с краю, чтобы можно было вставать для съёмок, никому не мешая.

…Мероприятие получилось масштабное. Зал был полон, даже пришлось заносить дополнительные стулья. За ведущего и Есенина читали два артиста из молодёжного театра. Среди выступавших были литературный критик, рассказавший о влиянии творчества Есенина на русскую поэзию, журналист, поделившийся потрясением, испытанным им при первом знакомстве «с этим великим стихотворцем» и местный поэт, который так увлёкся, что в конце концов забыл, по какому поводу он здесь оказался и с жаром начал читать свои стихи, еле его остановили. Девушки мои сперва было оробели в такой компании, но потом собрались и спели очень даже неплохо.

После концерта, когда они, возбуждённые и раскрасневшиеся, взахлёб делились со мной своими впечатлениями от выступления, к нам подошла женщина и, представившись методистом Центральной библиотеки, попросила нас выступить на методическом объединении сельских библиотекарей. Мы договорились созвониться и обговорить детали выступления. Не успела она отойти, как рядом оказалась ещё одна дама. Снисходительно улыбнувшись девочкам, она очень деловым тоном предложила выступить на кинолектории перед демонстрацией фильма «Поэт».

— В сухую лекцию вы внесёте живую струю поэзии! — экзальтированно воскликнула она и, сунув мне визитку, царственно удалилась.

Девчонки прыснули. Мне тоже стало смешно.

— Девочки, вы пользуетесь успехом! — Я сунула визитки в боковой кармашек сумки. — Идите, переодевайтесь, а то все разошлись уже, зал закрывать надо.

Девушки бодро зашагали за задёрнутый занавес.

Выйдя из филармонии, мы попрощались, договорившись о времени следующей репетиции, и разошлись в разные стороны.

От филармонии до моего дома всего два квартала, поэтому я решила пройтись пешком. Стоял чудесный летний вечер. Дул лёгкий ветерок, солнце спускалось к закату, но всё ещё жарко грело, а длинные тени растущих на газоне деревьев создавали на асфальте причудливые узоры. Я шла, как в детстве, перешагивая через трещины на асфальте, и улыбалась, радуясь жизни… и тут запел мобильник. Я достала телефон и посмотрела на экран. Номер был незнакомый.

— Да?

— Елена Викторовна? Меня зовут Александр Сергеевич.

«Пушкин?» — эта мысль заставила меня улыбнуться. Но улыбка исчезла, когда я услышала продолжение:

— Я адвокат Семёновой Анжелы Владиславовны. Она хочет вчинить вам иск, но я уговариваю её разрешить ваш спор в досудебном порядке. Я бы хотел с вами встретиться по этому поводу в самое ближайшее время.

— Я, во-первых, с ней не спорила, а во-вторых, считаю её претензии необоснованными, — резко ответила я. — Но, раз уж дело дошло до суда, то предлагаю встретиться в пятницу в десять у меня в студии. Вы знаете, где это?

— Да, конечно. Анжела Владиславовна мне уже всё рассказала, — чувствовалось, что адвокат доволен, что всё так быстро устроилось и ему не пришлось меня уговаривать. — В пятницу в десять. Рад был познакомиться.

И адвокат отключился.

— А уж я-то как рада, — пробурчала я, засовывая телефон обратно в сумку. Вот ведь дрянь какая! Всё-таки, хочет деньги с меня стрясти. А я, глупая, надеялась, что она просто сгоряча свою угрозу кинула. Что же теперь делать? Вернуть, или пойти на принцип? Мне себя винить не в чём, я свою работу делала профессионально. Но вот поди, докажи это в суде. Да и расходы опять-таки, время, нервотрёпка…

Я хотела, как за мной водится, попереживать по этому поводу, но вдруг поняла, что переживать мне не хочется, а хочется радоваться жизни и любоваться глубоким ярко-синим небом и трепещущими листьями берёз, вдыхать этот умопомрачительно свежий ветер, почему-то пахнущий полынью вместо гари выхлопных труб автомобилей, и улыбаться встречным прохожим, таким смешным в их нарочитой серьёзности.