Клим Крылов пребывал в состоянии прострации, шока и тихой ненависти ко всему белому свету. Ненависть была искренней и неудержимо рвалась наружу, грозясь не просто заполнить собой всё окружающее пространство, но и уничтожить всех, кто находится поблизости. Это совсем не то, что испытывает человек, пробудившийся ото сна в девять часов утра. Если, конечно, он не лёг спать с первыми лучами солнца.

Но, нет. Клим улёгся даже раньше обычного, потому что был утомлён и чувствовал себя как выжатый лимон, в котором не осталось ни капли сока.

Однако нормально выспаться парню всё равно не дали (а ведь он планировал проваляться в постели как минимум до обеда). Разбудил его внезапный телефонный звонок, который прозвучал будто гром среди ясного неба. После короткого, но неприятного разговора с одной черноволосой девушкой, чья речь постоянно наполнялась совершенно ненужными высокопарными словами и выражениями, Клим сидел на кровати и невидящим взором смотрел в стену, на которой были красивые светло-зелёные обои. Но красота последних парня не интересовала вообще. Он сидел и думал, за какие прошлые проступки удача отвернулась от него, и судьба стала подбрасывать одну неприятность за другой?

Вряд ли хоть кто-то в этом мире знал ответ на сей непростой вопрос.

Имя позвонившей черноволосой девушки – Серафима Родионова по прозвищу Тильда – у людей с ней знакомых вызывало оторопь и дрожь в коленях. Клим не боялся её саму, но опасался тех бед, что не преминут явиться следом.

– Когда я променял ровное шоссе на тернистый путь? – вопрошал парень у невидимого собеседника, который ответил многозначительным молчанием. А мог бы подбодрить для приличия!

Часы на мобильном телефоне показывали шесть минут десятого утра. Вроде бы нормальное время для пробуждения, однако ненависть Клима переметнулась на ни в чём не повинный телефон, который имел наглость не только зазвонить, но и одновременно с этим ещё и завибрировать. Оставалось лишь сожалеть, что перед отходом ко сну звук на этом чуде техники не выключили.

– Алло, кто это? – вяло спросил парень.

– Что значит – кто это?! – звонившая девушка была возмущена до глубины души. – Мой номер должен быть у тебя в контактах записан!

– А-а, это ты. Я только проснулся, не разглядывал физиономию звонящего.

– Физиономию?! Ты что себе позволяешь! Есть у кого поучиться!

– Не кричи, я не глухой.

– У тебя что, к моему контакту ещё и фотография прикреплена?

– Ага.

– Откуда ты её взял?

– Оттуда. Или ты забыла, что сама меня заставляла тебя фотографировать?

– Ах, да. Немедленно удали их! Хотя… Стой! Сперва мне скинь, а потом удали!

– Ты за этим позвонила в такую рань?

– Вовсе нет. Хотела напомнить тебе, что сегодня буду гостьей в твоём доме. Приду к десяти.

На мгновение Климу показалось, что он ослышался. Поперхнувшись, он спросил:

– С какого перепугу ты будешь у меня гостьей.

– Ну как же, твоя мама захотела со мной познакомиться и пригласила на чай. Не могла же я отказаться – это невежливо.

В памяти Клима сразу же всплыли события того злополучного вечера, когда они спустились в подземные катакомбы, предварительно сочинив для своих родителей байки, чтобы иметь возможность не возвращаться домой. Мама Клима оказалась слишком любопытной и доброй и пригласила Серафиму в гости, даже не удосужившись посоветоваться с сыном, который этому приглашению был совсем не рад. Моё скромное мнение частенько игнорируется.

Он подумал, что это всего лишь глупая шутка и никто никуда не пойдёт. Разумеется, он жестоко ошибся. И его мама, и Серафима считали запланированное мероприятие серьёзным, подойдя к нему со всей возможной ответственностью. Лучше бы другие дела с тем же рвением выполняли!

Клим верил (точнее, хотел верить), что Серафима про это забудет, уповая на её не самую выдающуюся память. Но она не забыла и, более того, собиралась заявиться меньше, чем через час.

– Что ты мелешь, не надо мне никаких гостей, – наконец смог из себя выдавить парень, прекрасно зная, что его всё равно не послушают.

– Не стони, – грубо сказала Серафима. – Я вот люблю гостей.

– Не суди людей по себе! Не все такие назойливые!

– В общем, надеюсь на приятную беседу с твоей мамой. Жди.

И она повесила трубку.

Клим продолжал сидеть, будто истукан. Все те возражения, которые он намеревался высказать, так и остались крутиться в голове.

Его несчастный мозг клевала одна мысль – Серафима «Тильда» Родионова направляется к нему домой.

Эта мысль была похожа на стихийное бедствие, обрушившееся на город. Крыши сносило с домов, деревья гнулись и ломались, падая на проезжую часть, бедные жители метались из стороны в сторону и не знали, где спрятаться. Клим тоже метался (сидя на месте) и гадал, как ему поступить. Раствориться в пространстве и времени.

Первым делом нужно было оторвать себя от кровати и привести в надлежащий вид. Но Клим не хотел этого делать, а готов был с радостью запереться в своей комнате и забиться под кровать. Потом ему подумалось, что эти трусливые мысли уязвляют его мужское достоинство.

Нет, он обязан встать и дать бой этой неадекватной девице!

Тем не менее как поступить и что предпринять?

– Будь проклят тот день…

Клим сполз с кровати, натянул шорты с футболкой и вышел из комнаты. Еле передвигая ноги, он шаркающей походкой направился в ванну, чтобы умыться и почистить зубы. Глядя на своё отражение в зеркале над раковиной, парень тяжело вздохнул. Всё лицо было расчерчено кучей мелких царапин, словно им проехались по очень крупному песку. Лучше бы это был песок.

Вчера вечером Вера Ивановна – мама Клима, – узрев своего сына в таком виде, едва не задохнулась от ужаса. Клим знал, что от расспросов не уйти, и придумал по дороге домой весьма правдоподобную (как ему показалось) историю. Мол, он хотел переложить деньги из кармана куртки в школьный рюкзак, но их сдуло порывом ветра прямиком под ёлку. Соответственно пришлось лезть прямо под ветки, чьи иголки щедро одарили лицо царапинами. Почему я слышу закадровый смех?! Окончание истории вызывало у родителей бурное негодование, а младшая сестра обозвала брата криворуким идиотом и зашлась истеричным смехом. Клим хотел отвесить ей хороший подзатыльник, но она вовремя ретировалась и закрылась у себя в комнате.

– Клим, батюшки, ну неужели нельзя было прикрыть лицо хотя бы рукавом? – причитала Вера Ивановна. – А если бы ты без глаз остался?

– Этого же не случилось, – буркнул Клим. Настроения у него не было – он хотел помыться, съесть что-нибудь вкусное и завалиться спать. И проспать никак не меньше недели, а в идеале две.

– Я и не думал, что мой сын – недотёпа, – сказал отец.

– Откуда ж я знал, что их сдует прямо туда. Не оставлять же их под ветками кому-то другому.

На его счастье родители приняли эту историю за истину и не стали вдаваться в подробности. А ведь простой вопрос – где ты нашёл ель с такими острыми иголками? – поставил бы парня в тупик.

Однако мама ещё какое-то время выговаривала сыну за неосторожное обращение со своим здоровьем, и попутно ненавязчиво пыталась хоть что-нибудь выведать про ту девушку, с которой накануне беседовала по телефону. Клим наотрез отказался что-либо говорить, ничем свой отказ не мотивируя. Это вмешательство в личную жизнь!

– Чувствую, что прокляну эту субботу…

Клим сполоснул лицо тёплой водой, почистил зубы и сел на краешек ванны. Он подпёр кулаком подбородок и в очередной раз задумался. Горестные мысли не желали его оставлять, медленно и с аппетитом поедая несчастный разум.

Серафима не была той, от кого так легко избавиться. Попытки её в чём-то убедить обречены на провал. Она прислушивалась к мнению только одного человека – себя. Клим полагал, что в будущем у неё из-за этого будут серьёзные проблемы, если она не начнёт слушать других. Особенно тех, кто входит в её ближайший круг общения.