– Пока нет. Если ты помнишь, мы с вашего согласия подписали Падре на сотрудничество. Ну и в качестве поощрения подбрасываем ему кое-какую информацию. В последнее время его запросы становятся все более и более профессиональными, и данные он требует такие, что на них надо отвлекать ресурсы. Я вот что хочу спросить… Он, конечно, ценный кадр и все такое. Но нахрен ему это все? И насколько сильно вы с ним завязаны?
– Бекки, ты, типа, хочешь его кинуть? – хохотнул в трубку цэрэушник. – Он же тебя так резво продвинул поближе к центру нашего болота. И что он от тебя хочет?
– Индивидуальный цифровой контроль в России.
– Нехило. А кто цель?
– Пока без деталей. Ты с вопроса не соскакивай? Насколько падре для вас важен, – Кейси вернула разговор в нужное ей русло. – Я, конечно, его файл почитала, но вы ведь наверняка не все в нем изложили.
– Да не то чтоб мы сильно в нем были заинтересованы, – немного подумав, ответил Питерс. – Если б не «Северин» с раскруткой русского генерала, он так бы и остался в папке вторичных контактов. Он и еще пара ребят намыли деньжат в Ватикане и на своем оффшоре решили поиграть в тайное общество. Обычная полурелигиозная организация с претензиями на мессианство. Продвигают католицизм в Восточной Европе, выступают за пуританство и возвращение к истокам веры. В Западной поддерживают всякие альтернативные религиозные группы. В основном, чтобы позлить Ватикан. Финансы у них солидные, поэтому и контактов на разных уровнях полно. Но с точки зрения проведения серьезных операций, думаю, слабоваты. Не потянут. Мне кажется, «Северин» для падре был случайным успехом. Но то, что он продолжает доить тебя на информацию, хороший знак. Значит, потенциал у него есть. Хотя, скорее, в нем должны быть заинтересованы коллеги из сектора «Россия», они занимаются там развалом православной церкви. Глянь, что на Украине вытворили. Красота!
– То есть явного интереса у вас к падре нет? – осторожно спросила Ребекка.
– Э… Не могу однозначно ответить на этот вопрос, – ушел от ответа Питерс. – На данный момент можешь им пользоваться. Только держи меня в курсе. Я хочу быть в копии твоих отчетов.
Попрощавшись и пообещав при случае пригласить коллегу на ланч, Ребекка вывела на монитор карту распределения активов АНБ, задействованных на Россию. Как всегда, загрузка была полной. В последнее время объем работы значительно вырос. Осознав свое отставание в гиперзвуке, в Белом доме лихорадочно искали любые зацепки, способные вывести американскую разведку на новые системы вооружений, которые в последние годы активно внедрялись в российской армии.
«Ну что ж, значит, придется Падре пользоваться тем, что есть», – подумала она и уже хотела направить Колетти сообщение с вежливым отказом, но на экране замигала иконка срочного пуш-уведомления из отдела оперативной разведки АНБ, куда она послала запрос на подборку имеющейся информации о цели, по которой падре просил цифровой контроль. Открыв файл, Кейси присвистнула и придвинула кресло ближе к рабочему столу.
В отличие от предыдущих запросов Колетти по России, касавшихся всякой мелочевки вроде бизнесменов, руководителей сект и религиозных деятелей, этот был явно более интересный. Маргарита Сабурова, позывной «Мара», оказалась заместителем начальника штаба известной российской частной военной компании, по информации ЦРУ, работавшей по заказам ГУГШ* (*Главное управление Генерального штаба МО, ранее известное как ГРУ) там, где штатные спецподразделения применять было неразумно. Судя по справке, девушка вела активную жизнь и успела засветиться в нескольких странах Африки и Ближнего Востока. В списке ее командировок за последние пять лет было полтора десятка горячих точек, находящихся на слуху: от Донбасса, Сирии, Ливии, Венесуэлы и Никарагуа до такой экзотики, как Центральноафриканская республика и Мадагаскар. К сожалению, доступная АНБ полезная информация на этом заканчивалась. Дальше шли выстроенные аналитиками ЦРУ на собственных догадках туманные описания миссий и операций, которые русская ЧВК проводила в этих странах.
Судя по сводке, руководство наемников имело прямой выход на верхушку российского Министерства обороны и даже на Кремль, которые обеспечивали должное контрразведывательное прикрытие, а также политическую и финансовую поддержку. Поэтому информация была обрывочной и из нее невозможно было сделать содержательные выводы, за что конкретно, кроме взаимодействия с ООН, отвечала Сабурова. Однако из широкой географии командировок было очевидно, что в штабе она занимала одну из ключевых позиций, что делало ее очень привлекательной целью. А значит, девушка вполне уже могла быть под колпаком АНБ.
Ребекка быстро набрала и отправила в оперативный отдел еще один запрос, на этот раз по контролю за русской ЧВК, и почти сразу же получила ответное автоматическое сообщение с просьбой подтвердить свой уровень допуска. Процедура была стандартной для доступа в особо секретные базы данных. Она закачала в систему свой электронный ключ и получила доступ к нужной секции файлов.
Русские наемники действительно были на контроле. Правда, все попытки собрать сколь-нибудь полезную информацию о командирах ЧВК и даже о ее бойцах натыкались на одну серьезную проблему. Никто из них не пользовался смартфонами, а имеющиеся у них мобильники менялись каждую неделю, имели встроенную систему шифрования сигнала на уровне оператора сотовой связи, так что даже определить положение абонента по триангуляции сотовых вышек было очень сложно. Сложно, но не невозможно. Дело ЧВК оказалось очень непростым с профессиональной точки зрения, а это уже было очень интересно.
Чувствуя легкий прилив адреналина, Ребекка недобро ухмыльнулась и послала сообщение с просьбой о встрече с начальником IED* (*Intercept Equipment Division – отдел аппаратуры перехвата АНБ). В последнем циркуляре по новому оборудованию она прочитала, что у него тестируются прототипы, способные значительно расширить возможности наблюдения за человеком, даже если он не пользуется смартфоном.
Санкт-Петербург
Плотные шторы гостиничного номера надежно отсекали утренний свет, создавая ощущение бесконечных сумерек. Короткая белая ночь пролетела незаметно, уступив место долгому прохладному утру. Шум Невского проспекта, доносившийся через открытое окно, напомнил Стэну, что наступает новый день и скоро надо будет выбираться из жарких объятий наемницы и возвращаться к работе. Делать этого чертовски не хотелось. Сейчас после бесконечной ночи любви он был готов пожертвовать своим графиком, только бы не расставаться с Марой и побыть с ней еще несколько часов.
– А ты классный, – она чуть сдвинула простыню и прижалась щекой к его плечу. – Такой цивильный, нежный. У меня давно не было такого мужчины.
– А какие были? – почувствовав укол ревности, спросил Стэн.
– Разные… Наши все какие-то напряженные, дикие. Они сильные, но любовью занимаются, как будто в последний раз.
– Еще бы. С тобой каждый раз может быть последним. Вон как ты на набережной своего коллегу в пах саданула, – он легонько сжал ее волосы на затылке и почувствовал, как резко напряглось ее тело.
– Не надо. У меня проблема с волосами.
Он хотел пошутить про насекомых, но вовремя удержался и, разжав кулак, нежно поцеловал ее в лоб.
– Знаю-знаю, что ты подумал, – хихикнула Мара. – Нет, это не блохи. Просто меня как-то поймали плохие бородатые мужики, приняли за гражданскую и, вместо того чтоб сразу кончить, привязали за волосы к батарее. Прямо волосами привязали. На узел. Трахнуть хотели, наверно, позже. У меня тогда длинные волосы были, красивые. Наши говорили – порежь. А я все откладывала и откладывала. Вот и дооткладывалась на свою задницу.
– И как ты выбралась? – с замиранием сердца спросил Стэн.
– Руки эти дебилы скрутили веревкой, но оставили слабину. Я и распуталась. А потом у меня ремешок был дамский узенький на джинсах. А там пряжка специальная стальная заточенная. Ей я свои шикарные волосы и срезала. Пучок за пучком. Больно было. А еще больше обидно. Я тогда наревелась на год вперед.
