Как только закрылась дверь, Калсан и Тафл принялись что-то обсуждать. Арелла внимательно слушала, но они скакали с темы на тему, и мало что удавалось понять. Секретари неподвижно возвышались у стола и сверкали глазами, в нос забилась пыль — казалось, что сама комната восстала против недостойной женщины, оскорбившей брачные узы. Присутствие Велора дарило уверенность, но они не могли разговаривать, даже взглядами обмениваться было рискованно.

Калсан усадил Ареллу на стул и разложил перед ней бумаги. Каждый документ начинался с огромной заглавной буквы, иногда почти неузнаваемой из-за штрихов и закорючек. Уже стояли восковые печати и размашистые подписи короля и Тафла. Чародей бубнил что-то на ухо и тыкал пальцем в документы, но Арелла вникала медленно. До этого она не подписывала ничего важнее расходной книги, а сейчас предстояло перекроить карту Ильмисара.

Осознание этого почти физически давило на плечи. Из-за пыли стало трудно дышать. Бумага шелестела и будто насмехалась, секретари смотрели, ухо жгло горячее дыхание мага — пытка, а не избавление. Пугал масштаб изменений, написанный простыми буквами: своей подписью Арелла обязалась изъять все печати и символы рода Тафлов у своих подданных, следить за соблюдением закона, обеспечивать условия для жизни и труда, утвердить налоги, чтобы денег хватало на оплату нужд городов, податей королю и магистрату. К тому же, закон обязывал оставить десятую часть приданого Тафлу… Раньше это казалось простым, но количество мелких деталей сводило с ума.

Арелле показалось, что минули часы, прежде чем все закончилось. От напряжения болела голова, нижняя рубашка липла к телу, ко лбу — пыль. Ей было уже все равно, только бы уйти отсюда, но оставалась еще религиозная церемония. Она ожидала подобие свадьбы, с долгими монотонными заклинаниями, невесть откуда берущемся туманом и гаснущие свечи. К удивлению Ареллы, Калсан просто взял их с Тафлом за руки и с минуту шептал что-то неразборчивое.

— И это все? — удивилась она, когда чародей победоносно улыбнулся.

— Госпожа Вастонар, люди любят развлечения, — он взмахнул руками, как распорядитель представления. — Они придумали множество традиций для украшения свадеб, они есть и у разводов, но мне показалось, что это будет неуместно. Но я могу поженить вас еще раз, чтобы после все исправить.

— Благодарю, не стоит, — бросила Арелла и встала на ноги.

Она готова была кинуться прочь из этой духоты и полумрака, но ей снова дали какие-то бумаги. Свобода была куплена за несколько подписей, после чего Калсан направился к секретарям. Женщина не могла стоять спокойно и подошла к окну. Снаружи виднелась каменная стена и пара мраморных единорогов перед ней, купавшиеся в солнечных лучах; зрелище раздражало, хотя следовало радоваться. Что-то мешало, Ареллу будто сжимало тесное платье. Она не могла принять свободу, видимо, не хватало надуманных ритуалов, обозначающих переход к новому.

— Не бойся, — послышалось рядом, — если уж Гильем не развалил свое наследство, то и ты справишься.

Женщина обернулась и увидела супруга… бывшего супруга. Он виновато поглядывал на нее, то и дело опуская глаза на свои руки, сложенные на поясе.

— Пытаешься набиться в друзья? Уж не хочешь ли предложить торговое соглашение?

— Почему бы и нет?

Тафл взглянул на Ареллу и широко улыбнулся. Его лицо озаряло солнце, а добрый тон звучал искренне. Эти простые действия прогнали гнев, и сердце наполнилось нежностью. Не удалось вспомнить моментов, принадлежащих только им двоим, которые вызвали бы трепет и радость, однако со стороны мужа была забота, уважение.

Арелла подумала о тех несчастных, которых выдают за чуть живых стариков. Всю юность им приходится трястись над болячками и ночными горшками, не зная радостей от плотской близости. Не гарантировал счастья и молодой супруг, ведь надоевших жен ссылали в глушь и разлучали с сыновьями, а в их покоях селили любовниц, нередко бывших камеристок. Арелле повезло, возможно, они с Тафлом были бы счастливы, роди она ребенка.

— Я растерялся, — вдруг сказал лорд и потупил взгляд. — Знаю, это звучит ужасно, но так оно и есть. Прости, но твоя гибель пошла бы на пользу моей семье, и я поддался искушению. Но встретив тебя у эльфов, я понял, что не могу причинить тебе зло. Долгие годы вместе привязали меня к тебе.

Арелла улыбнулась. Признание Тафла будто избавило ее от тяжелой ноши, и дышать стало легче.

— У нас не получилось стать любящими супругами, возможно, теперь мы станем друзьями, — сказала она.

Лорд внимательно посмотрел на нее и тоже ответил улыбкой. Оба понимали, что вряд ли это возможно, но теплое расставание было лучше тихой вражды.

Вдруг за спиной лорда выросла черная тень, и Арелла вздрогнула. Она не сразу узнала Велора, вид которого заставил вспомнить о пыли и духоте. Тафл тоже заметил его и откланялся.

— Что ему нужно? — рыкнул оборотень.

— Т-ш-ш, он еще близко. — Женщина взяла его за предплечье и повернула к окну, боясь, что другие заметят неестественный блеск глаз. — Мы просто попрощались.

— Вы улыбались друг другу.

— Мы решили проститься друзьями… — Она осеклась, догадавшись, чем вызвано такое недовольство. — Не ревнуй, наш брак в прошлом…

— Брак — да, но ведь почему-то вы поженились когда-то.

Плащ не скрыл, как сильно напряглись мышцы на руках Велора, когда он сжал кулаки. Его ревность и неведение веселили — кажется, он не до конца понимал суть браков по расчету. Однако радость омрачала причина развода, ведь Арелла так и не рассказала ему. Оборотень собирался остаться с ней, поэтому необходимо было сообщить о своем бесплодии, но слова застряли в горле. Это было мерзко, женщина чувствовала себя преступницей: каждая гулящая девка могла родить ребенка, выходит, что все они были важнее Ареллы. Ведь Боги не просто так наказали ее, но за что? За что?!

Затянувшееся молчание могло быть неверно истолковано. Необходимо было признаться, чтобы все выяснить. Плевать, что место не подходящее — а вдруг Велор откажется от нее? Боги, теперь Арелла не сможет нормально спать, думая об этом.

— Я… — Говорить не хотелось, и мысли разбегались. — Я не смогла дать ему наследника, ребенка.

Было страшно поднять глаза и увидеть разочарование во взгляде Велора. Хотя, как еще он мог смотреть на неполноценную? Женщина затаила дыхание и готовилась к худшему, но оборотень весело спросил:

— С чего ты взяла, что дело в тебе?

Его настрой изводил. Как бы хотелось, чтобы оставались сомнения — надежда лучше отчаяния. Но ее не было, Арелла десять лет прожила в браке и прекрасно все знала. Надежда, борьба, обреченное равнодушие — было все.

— Во мне, — только и сказала женщина.

Она взглянула в окно и пожалела, что не радовалась солнцу, когда представлялась возможность.

— Эвальт? — вдруг сказал оборотень.

Он не спрашивал, а утверждал. От удивления Арелла взглянула на него и наткнулась на ласковый, чуть жалостливый взгляд. Ну конечно, он заметил неопределенность в их отношениях еще в доме целителя. Неужели сразу догадался? Арелла поспешила объяснить:

— Это ничего не значило, только несколько встреч, чтобы проверить.

Она едва договорила — хотелось закрыть лицо руками и спрятаться от мира. Эвальт ей нравился, с ним было приятно, но все омрачал стыд. Боги, он женат, Арелла — глава рода, прокралась ночью в спальню чужого мужчины ради грязного соития… Она ни за что бы так не поступила, но отчаяние иногда толкает на ужасные поступки.

— Тебе больше нечего сказать? — спросил Велор.

Щеки вспыхнули, и Арелла покачала головой. Она ждала, что оборотень вот-вот уйдет, бросит ее одну, забудет. Как жить после этого? Все лишиться смысла…

— Хорошо. Главное, что этих двоих мы больше не увидим.

Слова прозвучали до того радостно, что женщина подняла глаза, опасаясь увидеть кого-то третьего. Но нет, рядом стоял только Велор, и тень капюшона не скрывала его улыбку.

— Ты простишь меня?