И ему придется жить здесь? Рядом с ублюдком, едва не погубившем их с Арель? При мысли об этом хотелось кинуться обратно и разорвать его вместе с колдуном. Велор даже забыл о боли, но сдержался — здесь была какая-то тайна, иначе колдун не столкнул бы их.
Когда Арель привела оборотня в их комнату, стало легче. Простор и воздух успокаивали, однако низкий потолок угнетал. Сундуки стояли в ряд у стены, кровать уже была заправлена и накрыта темно-синей тканью — все казалось идеальным, ровным… отвратительным!
Скрепя зубами и давя стоны, Велор подошел к окну. Он по пояс высунулся наружу и глубоко вдохнул чистый воздух, позволяя ветру трепать волосы. Солнце мягко грело лицо, а где-то вдалеке чирикала птица: если не смотреть вниз, можно забыть о том, где находишься. Оборотень представил, будто стоит на вершине холма, чувствуя ногами теплую землю и траву. Воображение нарисовало бескрайний лес с ярко-зелеными кронами, колыхавшимися на ветру. Они тянулись до самого горизонта, у которого виднелась кривая линия гор. Ледяные верхушки отражали свет и ярко мерцали.
Велор вырос, глядя на это. Скоро ему почудились детские голоса и глухие постукивания деревянных инструментов — звуки родного племени. Боль и гнев отступили, он бы еще долго так стоял, но грезы развеял нерешительный голос Арель:
— Тебе лучше?
Он вздохнул и открыл глаза, с сожалением замечая каменные постройки и воинов в черном. Арель прижалась сзади, такая маленькая, слабая; как можно было поддаться гневу? Стоило сдержаться и охранять ее, мало ли что задумал большеглазый колдун.
— Забудь о Гильеме, пожалуйста, — тихо сказала Арель, — он мой брат, я не хочу, чтобы ему было плохо.
Велор обернулся и увидел растерянность в ее взгляде. Выбившиеся пряди обрамляли лицо, придавая ему грустный вид. Боги, неужели она ничего не понимает? На мгновение сердце наполнилось гневом, захотелось встряхнуть ее, напомнить о пережитом. Но оборотень быстро понял, что от Арель не стоило ждать благоразумия; он вспомнил свою семью и множество случаев, когда на брата или отца кидался разъяренный зверь. В такие моменты Велор не думал и бросался на выручку, рискуя напороться на клыки или быть затоптанным — это не имело значения, главным было помочь. Все, что угодно, только бы любимые жили.
Представить кого-то из них на месте Гильема не получалось. Они бы так не поступили, ни за что. Однако понять Арель можно было — любовь слепила и навязывала глупые мысли. Решать проблему с этим негодяем придется самому.
— Я постараюсь, — заверил оборотень и погладил женщину по щеке.
Она улыбнулась и закрыла глаза, кажется, успокоившись. Да, пусть не думает ни о чем, ей и так досталось, а Велор найдет выход.
* * *
День прошел как в тумане: невнятные разговоры, блуждания по комнате и пугливый взгляд девчонки из эльфийской темницы. Время от времени она приходила, принося еду, воду или помогая Арель копошиться в одежде. Велор не обращал на них внимания и страдал от дурных предчувствий. Казалось, что воздух вибрировал и напоминал дрожащую струну, иногда оборотень слышал гул. Краем глаза он видел, как стены и мебель двигались, но стоило повернуться, как все возвращалось на место.
Эта была иллюзия: тоже самое ощущалось дома, в пещере колдуна. Старик объяснил, что так проявлялась магия, и остерегаться нечего. В родном племени было легко отрешиться от странностей, но не здесь. Оборотень так и видел коридоры замка, нескончаемые комнаты, наполненные таким же вибрирующим воздухом, темнотой и тайнами; что скрывалось за тяжелыми дверьми? За одной из них сидел Гильем, наверняка затевая недоброе. Уж не помогал ли ему Большеглазый?
Хотелось плюнуть на все, забрать Арель и убраться отсюда. Но Велор понимал, что идти некуда, а человеческие законы слишком сложные. Приходилось молча наблюдать и терпеть. С наступлением ночи в комнате сам собой вспыхнул огонь. При этом воздух зазвенел, и оборотень принял образ волка, готовясь кинуться на врагов. Оказалось, что в углу комнаты затесался крошечный камин, больше похожий на один из сундуков, поэтому его не сразу заметили.
Магическое, бело-желтое пламя не излучало тепла и служило для освещения. Арель переоделась в длинную сорочку и легла в кровать. Она закуталась в одеяло, изнутри покрытое кроличьим мехом, и быстро заснула, Велор же не чувствовал усталости и еще долго сидел на стуле перед камином. Вид огня успокаивал, но тишина обострила все звуки, и гул напряженного воздуха стал невыносимым. Он заполнял голову, словно кто-то сидел внутри и колотил по черепу, думать не удавалось, и оборотень просто прислушивался к этому звуку.
Так было легче, и гул перестал раздражать. У него появился ритм, сперва напоминающий музыку, затем слова. Чем дольше оборотень вникал, тем явственнее слышал свое имя — его звали. Понятно кто, но уходить было рискованно, ведь Велора неспроста выманивали. Гневно рыкнув, он встал на ноги и потянулся к завязкам на манжете, решив лечь спать, однако рука повисла в воздухе — к чему тайны? Когда оборотень кинулся на Гильема, то будто налетел на огромного ежа. По телу разлилась невыносимая боль, он горел изнутри и не кричал лишь потому, что не мог.
Если Большеглазый задумал причинить зло Велору или Арель, то без труда сделал бы это открыто. Его поганый гость вряд ли умел ворожить, иначе воспользовался бы этим еще в подвале. Оборотень так и стоял перед камином и искал опровержение догадкам. К сожалению, их не было; он беспомощен, значит, лучше подчиниться зову и попытаться использовать то, что удастся узнать. Языки пламени мягко двигались, словно искушая, призывая не спорить с колдуном. Оборотень нахмурился и взглянул в окно, на безмятежную синеву неба и белый диск ночного светила. Их холодный свет дарил умиротворение, и мысли потекли яснее.
В конце концов Велор поцеловал Арель и вышел из комнаты. В стенах коридора были вытянутые углубления для магического огня. Светящиеся точки напоминали духов, играли бликами на щитах и прочих железяках, украшавших проход. На камне плавно извивались тени, маня, указывая направление…
Велор потряс головой и надавил пальцами на виски. Это место вытягивало силы и наводило ужас, как поток стрел у леса, где люди напали на оборотней. Тогда он видел опасность и знал, где искать спасения, а сейчас терялся и мог надеяться лишь на Богов.
Быстрее, чем хотелось бы, коридор закончился высокой дверью из светлого дерева. Открыв ее, оборотень не сразу узнал комнату мага: стены потерялись в темноте, а окно закрывали шторы, делая ее похожей на подвал. Велор знал, что находился в башне, но почему-то ощущал себя зарытым в мокрую, промерзшую землю, даже запах ее чувствовал.
Не хотелось знать, как так вышло, и оборотень повернулся к светлому пятну справа. Там был камин, у которого стоял низкий столик и три кресла. В одном из них сидел Большеглазый и наблюдал за Велором со странной нежностью во взгляде. Иногда отец смотрел так же, и эта схожесть заставила сердце мучительно затрепетать.
«Нет! — приказал себе оборотень. — Никаких воспоминаний, не сейчас».
— Я не был уверен, что ты услышишь меня, — колдун улыбнулся. — Поразительно. Твой народ так чувствителен к магии, даже эльфы на такое не способны.
Он откинулся в кресле и нагло рассматривал гостя, а тот не знал, куда деть руки. Неведение злило, как и сама ситуация.
— Пытаешься задобрить меня?
— Нет, что ты. Даже мне редко удавалось повстречать оборотня, я всего лишь удивляюсь. Зря, конечно: ты ведь знаешь, как появился ваш народ?
— Разумеется.
Велор хмыкнул и покачал головой, скрывая волнение. Рассказы предков никто не записывал, с годами их забывали, возможно, коверкали, поэтому он не был уверен в своих знаниях. Наверняка колдун разбирался в этом, но лучше поговорить с Арель и не позволять отвлекать себя.
Вдруг Большеглазый кивнул и заговорил, растягивая слова:
— Животных создал Виссар, а первым его творением был волк. Он оставил его подле себя и любил, наверное, как ребенка. — Маг вздохнул и помолчал. — Волка убил Арантак, не нарочно, в приступе гнева. Это произошло во время первой ссоры Богов, когда они раскололись на два лагеря. К сожалению, у Виссара не было сил, чтобы оживить волка, но и расставаться он не хотел, поэтому снял с него шкуру и хранил. Когда у Виссара и Ирит появился сын, он очень полюбил играть с ней, и Бог сделал так, чтобы сын смог надевать шкуру волка когда захочет.
