Сипоо расположен на реке Сипоонйоки, которая была когда-то судоходной, а теперь по ней можно проплыть лишь на байдарке. Недалеко от села Сёдеркюля был замок Сиббесборг и с 1450 года стоит храм Святого Зигфрида. Мы приехали туда уже к вечеру по дороге в Хельсинки, в построенный в 2011 году архитекторами Ола Лайха, Микко Пулкиненом и Марко Кивистё Дом музыки – Мусиккитало, на концерт Григория Соколова. Вечернее солнце было гораздо мягче и щедрее дневного. Врата храма стояли открытыми настежь, чтобы собрать последнее в этот день тепло. Взад-вперед летали птички, нашедшие внутри церкви более защищенный дом, чем снаружи, где над полями часто появляется ястреб. Фоном к их щебету звучала музыка. Это у алтаря упражнялась на фисгармонии девушка-волонтерка. А у нее за спиной, на стене замер в центре лабиринта человечек – своеобразная мишень, нарисованная охрой в фокусной точке черных концентрических кривых, странно напоминающих срез человечьего мозга. Мы присели на сохранившуюся в церкви средневековую скамью позора, потом посчитали окружности лабиринта – их было двенадцать. Вероятно, этот символ действительно связан с цикличностью времени, с идеей убывающего и прибывающего года, круговорота зимы и лета, смерти и жизни. Человек в мишени стоял у меня перед глазами, когда Григорий Соколов внизу на сцене в центре овального зала Дома музыки волшебным образом извлекал из рояля звуки, кажется не прикасаясь к клавишам. К светящейся самой музыкой сцене со всех сторон сбегали лесенки, подсвеченные так, как это любил делать Аалто, словно легкие водопады, истекающие из гранитов Финляндии. Струясь среди обшитых темным деревом рядов театра, они напоминали проходы-проливы всех лабиринтов, по которым должна пройти душа, как струги древних финнов и карелов шли через свои ярви и веси, бесконечные озера, реки, шхеры, чтобы в конце концов выйти в открытое море.

Если церкви в Хаттуле, Лохье, Эспоо, Рауме, отчасти и в Пюхтяя расписывали хотя и маргинальные, неизвестные, но все же профессиональные артели (есть мнение, что в Хаттуле, Лохье и Рауме это были ученики упомянутого Петруса Хенриксона из Упланда, другие выделяют росписи в Лохье как работу учеников Альбертуса Пиктора или приписывают его мастерской и росписи в Хаттуле), то изображения в Сипоо, Пернае, Ноусиайнене, поединок в Пюхтяя явно сделаны были художниками-примитивистами, не имевшими никаких цеховых навыков. Их уровень был очень разным: от гениальной экспрессии Мастера Схватки на своде церкви Святого Генриха до неумелых закорючек на стенах Пернаи и там же – отличных изображений птицы и лошади; или простой по рисунку, но редкой по качеству замысла фрески из Сипоо, которая побуждала прихожан о вечном помнить, а не смерти бояться, предъявляя их взгляду человека в лабиринте, а не святого Христофора.

Карл Франкенхаузер в 1909 году раскрыл росписи церкви в Марье, где на стене есть совершенно незабываемая фреска, нарисованная, как и в Пюхтяя, глиной: к берегу пристает большой корабль, команда сворачивает паруса, на палубе стоит человек-великан ростом с мачту, широко раскинув руки, с крестом в одной из них. Считается, что это – святой Олав. Он стал покровителем морских путешествий, а также гильдии плотников, так как его священным атрибутом являлся топор. Интересно, что его корабль на английских фресках сопровождали русалки – нечисть, с которой он доблестно сражался. Литургия, посвященная ему, происходила во множестве церквей во всех балтийских странах, в Англии и в Новгороде, однако молитвы ему не были записаны: всюду в качестве жития читали древнюю сагу. Под кораблем святого Олава – на берегу – два конных воина готовятся к поединку. Рядом лик Христа и чаша. Франкенхаузер предположил, что эта фреска сделана строителями церкви, то есть «любителями».

Датская исследовательница средневековой живописи Улла Хааструп в 1991 году высказала эту же идею: фрески в скандинавских церквях исполняли сами строители, чтобы церковь можно было использовать до приезда, вероятно, не часто попадавшихся профессионалов-живописцев. Так в обиход вошло название «рисунки каменщиков». Впрочем, и раньше эти фрески считались «народными» произведениями, причем впервые их оценили в 1920-е – начале 1930-х годов, когда утвердился повсеместно модернизм, и именно мода на современное искусство бросила на искусство старинное отблеск, который позволил «примитивную» экспрессию в церковной живописи осознать как художественную ценность. А когда современным искусством были салон и передвижничество, в 1870–1880-е, «рисунки каменщиков» не только никого не впечатляли, но, наоборот, скандализировали: часто эти рисунки закрашивали и даже сбивали со стен.

Нервандер в 1887 году назвал фрески Ноусиайнена, подобные росписям в Пюхтяя, Сипоо, Пернае и Марье, «уникальными, однако в чем-то варварскими». Он описал их так: «В христианских храмах ничего подобного еще находимо не было. Вся стенопись была в двух тонах, в красно-кирпичном и сером. В том же году эти стенописи были вновь замазаны; вид этих изображений был слишком странным, даже отталкивающим для тех, кто ожидал встретить в храме картины, возвышающие религиозное чувство. Высоко на стенах, на колоннах и на сводах видны были частью симметрические, частью фантастические орнаменты, изображающие огромных птиц. Далее в орнаментах изображались разные звери, лоси, единороги, лисицы, лошади, собаки, волки и фантастические существа – русалки. Кроме этого, виднелись изображения щитов и несколько голов святых, обведенных тщательно исполненным сиянием. Затем шли изображения, как бы указывающие на прибытие скандинавских завоевателей в Финляндию….Следующая часть живописи представляет древнюю ладью с высоким кормчим. Затем на стенописи (очень попорченной) виднелись две фигуры, готовящиеся к поединку; один всадник – верхом на коне. Перед ним маленькая собака; другой всадник, одетый в остроконечную лапландскую шапку, сидит на звере со многими ногами, около него зверь, похожий на волка. Этот поединок – быть может, символическое изображение борьбы христианства с язычеством. Вероятно, такой же смысл имеет и другое странное изображение: налево – дерево с птицами на ветках, еще одна птица порхает выше, и на нее нападают две лисицы. Направо – большой зверь, видимо лось или единорог, с высунутым языком… Ниже палач, поднявший оружие и держащий за голову маленькое человекообразное существо; палач готовится отрубить ему голову, так же как поступил он с другими, чьи головы уже лежат по другую сторону креста. Если пытаться выяснить смысл этой очень странной картины….то можно бы предположить, что изображает она благополучие тех, кто держится Древа Жизни, между тем как суетный мир с лисьей хитростью подстерегает людские души. Затем изображается Христос – господин жизни и смерти в судьбе мучеников»[17]

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.