Из-за  двери донеслась отголоски оперной музыки. Приглушенные фанфары. Его  передернуло.

            Наступала  ночь, и Фрэнк принялся расхаживать по комнате от окна к радиатору, взад-вперед.  Ковер выглядел так, будто протерся под подобными перемещениями предыдущих  жильцов.

            Никто  из его друзей, ни Нигел, ни Майк, не помогут ему с ночлегом. В обоих случаях  они ссылались на подружек. Здорово.

            В  следующие три дня Фрэнку предстояли двенадцатичасовые смены, поэтому  отправляться утром на поиски комнаты у него не было возможности. Как временный  сотрудник, он не мог позволить себе терять деньги, взяв отгул. Ему придется  продержаться в "Ангеле" еще несколько дней. Возможно, возвращаться к  себе в комнату попозже и стараться не привлекать к себе внимания. Когда график  утрясется, он сможет подыскать себе новое жилье и свалить.

            Вымотанный  переживаниями и размышлениями, Фрэнк поставил офисное кресло под дверную ручку  и плюхнулся на кровать.

            Сон  пришел быстро. Беспокойный, и полный сновидений.

            Он  увидел какого-то толстяка, который стоял у окна, открытого над вывеской паба.  Комната, должно быть, размещалась в передней части здания. Мужчина кормил  голубей и кричал: "Сука, гребаная сука" проходившим по улице  женщинам.

            В  другой комнате, похожей на его, какой-то старик кругами ползал по ковру. Он  потерял свои вставные зубы, и ведущий какой-то телевикторины говорил с ним с  экрана телевизора об ангелах.

            В  хаотичной, бессмысленной карусели, напоминавшей бесконечную череду призрачных  образов, несколько раз мелькнула и его комната. В каждом коротком эпизоде ковер  был светлее, а стены - не такими желтыми. Один раз к нему пришел яркий образ  бородатого мужчины с волосатым телом, лежащего на кровати. Он был накрыт до  живота желтым, вышитым "фитильками" покрывалом. В одной руке он  держал двухлитровую бутылку водки. Мужчина смотрел на потолок с выражением,  напоминавшим отвращение и страх.

            В  другом сне желтоглазый пьяница снова появился в той же кровати. На этот раз  матрас частично прикрывал потрепанный спальный мешок фиолетового цвета. Мужчина  пел песню из какого-то водевиля, в то время, как за дверью кто-то кричал  "Манда!". В этой сцене также присутствовал странный звук, без  видимого источника. Казалось, будто в комнате застряла огромная птица и билась  крыльями об стены. Либо это, либо существо отчаянно пыталось пробиться внутрь.

            Фрэнк  проснулся и сел в кровати. Лицо у него было мокрым от слез. Он был обессилен.  Потрясенный сновидениями, он не мог снова заснуть. Он встал и оделся в свою  форму охранника.

            Фрэнку  потребовалось несколько минут, чтобы набраться храбрости, открыть дверь комнаты  и выйти в темный коридор. Ему срочно нужно было опорожнить мочевой пузырь.

            Когда  Фрэнк вышел из ванной, и прежде чем его пальцы сумели нащупать выключатель и  снова включить светильник со встроенным таймером, он понял, что в коридоре,  соединявшем их с Малкольмом комнаты, с ним еще кто-то есть.

            Сперва  он подумал, что этот шорох издает какая-то собака. Но в тусклом, голубоватом  свете, падавшем сквозь подъемное окно на лестничной клетке, он увидел, что это  не собака. Какая-то фигура поднялась с пола у двери его комнаты и сейчас стояла  на двух тощих ногах.

            Кто-то  очень худой, с лохматой головой. Возможно, пожилая женщина. Нечто похожее на  "ночнушку" спадало на костлявые колени фигуры. Но руки казались  слишком длинными для человека любого возраста. Из-за спины фигуры донесся звук,  будто кто-то яростно взмахнул двумя сломанными зонтиками.

            Фрэнк  захныкал и, щелкнув выключателем, обнаружил пустой коридор. Стены с облезшими  обоями, красный плинтус, выцветший зеленый ковер, и никаких признаков жизни.

            Он  замер, потрясенный. В ушах стучало. Мозг пытался найти хоть какое-то объяснение.  Светильник выключился, оставив его в темноте.

            На  работе Фрэнк часто стоял перед стеклянными дверями, у входа в жилое здание,  которое охранял. Уставившись на передний двор Клэрендон-Хаус, и не видя при  этом припаркованных машин, он размышлял над галлюцинацией и увиденными накануне  снами. Он гадал, не является ли здание некоей адской ловушкой, куда алкоголики  и нестабильные личности приходят умирать. Или может, оно так влияло на  обитателей, что те начинали видеть всякое, галлюцинировать.

            К  концу дня он более-менее убедил себя в том, что жгут стресса, стягивающий его  жизнь, затянулся, и привел к этим сновидениям и эпизоду, перенесенному накануне  ночью. Нарастающее ощущение ловушки, угрозы со стороны Грэнби, туманные намеки  Малкольма на зловещую "семью", обитавшую в "Ангеле" - все  это сыграло свою роль. Вызванное напряжение заставило его увидеть остатки  кошмара в грязном, темном коридоре.

            Закончив  смену, Фрэнк провел четыре часа в Ислингтоне, потягивая пиво, которое он едва  мог себе позволить, после чего направился обратно в "Ангел".

            В  десять часов вечера он осторожно открыл входную дверь, снял обувь и стал,  крадучись, подниматься на второй этаж. Чтобы не шуметь, он старался ступать  ближе к краю лестницы. Несмотря на усилия передвигаться тихо, когда он добрался  до своей комнаты, держа наготове ключи, он услышал двумя этажами выше, где жил  Грэнби, далекий звук открывающейся двери. Мысль о том, что нечто выскользнуло  из той мансардной комнаты, была слишком страшной, чтобы принимать ее к  рассмотрению. И Фрэнк, бросив все попытки не шуметь, поспешил юркнуть к себе в  комнату и запереть за собой дверь.

            С  десяти часов до полуночи не было слышно ни оперной музыки из комнаты Лилли, ни  бормотания телевизора из комнаты Малкольма, ни звуков из мест общего пользования.  Фрэнк интерпретировал это как неприятные признаки ожидания, если не опасения,  среди других обитателей Ангела. Что-то должно было случиться. Намек его соседа  на то, что сверху должно спуститься нечто, чтобы "взыскать" с него  арендную оплату, уже не казался Фрэнку таким абсурдным, как в дневные часы.

            Он  бодрствовал в большом безмолвном здании до двух часов ночи, пока сон не одолел  его.

            В  четыре утра он сел, негромко вскрикнув, уверенный, что группа худых фигур,  стоявших вокруг его кровати, действительно вышла из сна вместе с ним и теперь  обступала его наяву.

            Он  убрал руки от лица и сел неподвижно в темноте. Фигуры из сна быстро исчезли.

            Рассеянный  свет от далекого фонаря выделял тонкие занавески на фоне окружающих стен.  Остальная комната оставалась темной. Это раздражало, потому что он не мог  рассмотреть источник царапанья, доносившегося откуда-то с потолка, прямо над  кроватью.

Перевернувшись  на бок, Фрэнк попытался нащупать выключатель прикроватной лампы. Он был очень  напуган, а постельное белье настолько затрудняло движение, что потребовалась  почти минута, чтобы включить лампу.

            Во  время жуткого ожидания света, он представил, что что-то свисает с потолка вниз  головой, и что его лицо находится всего в паре дюймов от его. В те мгновения,  пока комната не была еще освещена, он также слышал решительное биение крыльев  об потолок. Он представил себе, что какое-то животное пытается протиснуться в  маленькую дыру.

            Когда  потолочный светильник и прикроватная лампа включились, шум стих. Фрэнк увидел,  что на потолке ничего нет, как и нет свидетельств какого-либо вторжения,  объяснявшего шум над головой. Но у него осталось стойкое опасение, что нечто  внутри здания имело твердое намерение показаться.

            Фрэнк  поспешно оделся, схватил бумажник и телефон. Он готов был покинуть здание и  дождаться утра, гуляя, если потребуется, по улицам, потому что это было  бесконечно лучше, чем оставаться внутри здания.