По обе стороны от форта теперь стояли бани. Решили сделать две — женскую и мужскую. Слободка перед воротами приросла еще на четыре дома, уже самостоятельно срубленных. И хотя население форта теперь лишь немного не дотягивало до сотни, проблемы с жильем не возникало.
На три четверти была закончена просека. Часть леса пошло на новые дома, а часть Грубер сложил на просушку. Коломийцев закончил промеры фарватера Щитовой, и начались работы по строительству перевалки. Правда, просеку пришлось тянуть на десять километров дальше, чем планировалось: верховья реки для судоходства однозначно не годились. Выше могла бы зайти разве что плоскодонная баржа. Возможно, понтон «Густав» мог бы попытаться. Но ведь не дело, если никто кроме него не сможет добраться до пристани. Кстати, при строительстве просеки была пара ценных находок. Обе были сделаны совершенно случайно. На двенадцатом километре просеки один из рабочих отошел в сторону по естественной надобности. И, обозревая окрестности во время процесса, заметил среди елок невысокую крышу. Оказалось — землянка. Вернее, наполовину заглубленный небольшой сруб. А в нем — буквально клад. Четыре пулемета ДПМ, два пулемета Максима, два десятка мосинских винтовок, десяток СВТ-40, пистолеты ТТ, изрядный запас патронов и — как вишенка на торт — 50-мм ротный миномет Шамарина с небольшим запасом мин. Когда все это богатство свезли в форт, Касаткин только что не прыгал от радости.
— Ну все, теперь пусть хоть все негры разом приходят, здесь все и лягут. Хоронить замаемся.
Жене же эта находка развязала руки. Он остановил заказ оружия и боеприпасов и переключился целиком на производственно-хозяйственную тематику. Он получил все лекарства по списку Зенгер, и все запчасти по списку Циммера. Собственно, он потому и отдал «фиат» со спокойным сердцем — это была худшая машина из автопарка. Карл Рихтер теперь гордо разъезжал на новеньком мини-тракторе. Все потеряшки и вызволенные из рабства люди были обеспечены необходимыми в быту вещами, от одежды и обуви до зубных щеток. У Грубера появился полный набор самого разнообразного инструмента, от рейсмуса до токарного станка. Циммер тоже не испытывал недостатка во всевозможных ключах и съемниках. Женя даже притащил ему компактный сварочник.
Второй находкой был небольшой пароходик, речной колесный буксир. Нашли его в верховьях Щитовой через несколько дней после начала строительства перевалки. Как выяснилось, он плотно сидел на мели. Выглядело так, будто Наблюдатели его как раз на эту мель и скинули. Но Коломийцев заявил, что по осени, как пойдут дожди, воды в реке прибудет, и буксир спокойно сойдет с мели своим ходом. Пока что на новое судно готовили команду, завозили уголь и проверяли механизмы.
Курт Шрайбер блестяще справлялся со своими обязанностями. Жизнь форта налаживалась не по дням, а по часам. Все были при деле, работа кипела на всех фронтах. Жене оставалось лишь общее руководство, работа с каналом и внешняя политика — общение с дружественными эфиопами. А враждебных поблизости не осталось вовсе. После возвращения Жени из замка Россия в окрестностях форта появлялось несколько отрядов, но после пары-тройки очередей из ДШК благоразумно исчезали. Одна группа попыталась напасть на бригаду лесорубов, но Касаткин и его ребята доказали, что не зря едят свой хлеб, и оружейка в форте пополнилась еще несколькими стволами. Несколько раз видели изгнанного Тэкле, но всегда издалека.
В караулке, в которой три бравых преферансиста попали на Платформу, теперь размещался стационарный пост. Окна в здании превратили в бойницы, ближний лес нашпиговали сигналками, получился полноценный КПП. Первую локалку решили не трогать и со временем сделать там небольшое поселение. Предстояло ведь еще бить просеку к медному месторождению, и само собой напрашивалось устроить там базу.
С эфиопами тоже все утряслось. Теперь под Жениной рукой числилось полтора десятка племен. Насколько можно было судить, все они были довольны таким положением. Регулярно приезжали торговать, покупали у Жени патроны, бензин, ту же полиэтиленовую пленку. Что было особо важно — одно из племен предпочло привезти в форт своих пленников в обмен на установленный выкуп и поклясться Жене в верности. Учитывая такое количество присоединившихся и жаждущих торговли кланов, было решено организовать рынок. Только место для него еще пока не выбрали.
По мере присоединения племен, планшет канала несколько раз «тренькнул», как выражался Сотников. В один раз Наблюдатели дали оружие — еще два пулемета ДШК. В другой — разрешение назначить дублирующего оператора канала. Женя, конечно, тут же написал имя Шефера. Но самое ценное — это появление неподалеку от форта нефтеперерабатывающего заводика, точно такого же, как в замке Россия. Сейчас там ковырялись присланные Сотниковым специалисты и пара человек, отданных к ним в науку. Обещали через два-три дня выдать первую партию солярки.
Еще Жене не давала покоя ситуация с Троекуровым. Он внешне никак себя не проявлял, работал наравне с другими, хоть и без особого энтузиазма. Друзей не заводил, а женщины, кроме Снежаны, которая, хрен знает почему, втюрилась в него по уши, сами его избегали, несмотря на брутальную внешность. Он попытался подкатывать к некоторым, но был недвусмысленно послан. Особенно жестко послала его Даша Мокрецова. Что удивительно, его теперь избегала и правозащитница. Видимо, после той эфиопской оплеухи что-то в ее мозгах встало на место. Она пусть и не числилась в передовиках, но старательно исполняла порученные ей дела и не заикалась больше о правах негров. Хотя роскошный фингал давно уже сошел, она время от времени машинально ощупывала то место, где он когда-то был.
Вечером Женя еще немного потренировался с пистолетом. Несколько дней назад с его руки сняли повязки и, хотя рука еще болела и плоховато двигалась, было хорошо уже то, что не приходилось носить ее на перевязи, и можно было без посторонней помощи справляться с элементарными бытовыми ситуациями — хотя бы самостоятельно натянуть штаны. Да и пистолет теперь можно было держать обеими руками. Во время очередного занятия Григорьев подошел, посмотрел, кое-что поправил, одобрительно хлопнул по здоровому плечу.
— Молодец, растешь.
— Спасибо.
— А что тут благодарить? Сам все сделал, себе и спасибо говори. Я не комплименты кидаю, а говорю тебе все как есть. Еще прицельную стрельбу подтянешь, можно будет считать, что первый курс обучения окончен.
Неделю назад Григорьев повел Женю на специально оборудованное стрельбище, на котором Касаткин гонял своих орлов. Повесил мишень на нужном рубеже, объяснил, как прицеливаться, отстрелял обойму для демонстрации. В первый день Женя позорно садил пулю за пулей в молоко. Но вот сегодня он уже вполне уверенно попадал с пятнадцати метров. Пробовал стрелять и навскидку, но точный выстрел мог сделать лишь максимум метров с пяти, а дальше десяти уже начиналась лотерея. Григорьев же требовал гарантированно попадать с двадцати пяти метров прицельно и с десяти-пятнадцати навскидку.
Женя закончил занятие и убрал «Люгер» в кобуру.
— Иваныч, есть по Троекурову какие-нибудь новости?
— Нет, все по-прежнему. Скоро придет с работ, попробую еще разок с ним потолковать. Себе на уме он. Снаружи все ровно, все хорошо. А что внутри — не показывает. Один только раз он чуть раскрылся, когда Дашка Мокрецова его приложила. Она девка фигурой ладная, да и лицом удалась, вот он к ней клинья подбивать начал. А у нее с Шуриком амуры. Глядишь, к осени до свадьбы дойдет. Троекуров и ляпнул ей что-то про Шурика — мол, кто он такой, да на кой он ей нужен, да он, Троекуров, во сто крат лучше. Говорили, что еще и прихватил ее за нежное место. Но тут наверняка не знаю, врать не стану. Но только приложила Дашка его по морде со всего маху. А рука у ней тяжелая оказалась — спортсменка все ж. Даром, что сама невелика. У Троекурова потом два дня пятерня на щеке светилась. Вот тут он и взбеленился, схватил было Дашку за грудки, но тут Ольга твоя рядом случилась. Да еще с хаудахом. Уперла стволы ему в мотню. Вали, говорит, отсюда, пока фальцетом не запел. Тот поостыл, да и смылся с глаз. С Дашкой и Ольгой теперь встречаться избегает, но издали поглядывает нехорошо. Как-то тревожно мне нынче. Не из тех Троекуров, кто обиды прощает. Но интуицию, ее к делу не пришьешь. Блондинка твоя за ним как собачонка бегает, только он ее близко не подпускает, так, пользует в койке время от времени.
