— Ну а теперь, Петрович, рассказывай подробнее.

— А что тут рассказывать? Мы с камрадом потрудились, подготовили встречу. Петли, там, ямки, острые колышки, в дерьме мазаные и прочее в том же духе. Учили нас таким вещам. Ну да не о том речь. Сперва трое зашло. Спокойно топали, как на прогулку. Даже обидно стало: не уважают они нас. Мы-то с Клаусом поодаль в лесу засели. Я командира зусульского из «сайги» положил, чтобы автомат раньше времени не светить. Первый раз видел, как пуля башку раскалывает! Тяжелая, медленная, большая. Бац в лоб — и раскинул негр мозгами. Двое других испугались, давай палить куда попало и свалили по-быстрому. Ну, в самом деле — что нам три человека, даже как-то неловко. Вот я тогда-то «стэн» и подрезал. И вот еще:

Касаткин задрал полу куртки, показывая кобуру на ремне.

— Револьвер Бодео, восемьсот восемьдесят девятого года. Не Бог весть что, но с ним все же спокойнее. С патронами вот у них дефицит был: у револьвера в барабане три патрона, а у «стэна» всего один рожок, на две минуты хорошего боя не хватит.

— А дальше что? — вылез невесть откуда взявшийся Федька.

— А дальше эфиопы уже шестерых послали. Эти поаккуратнее шли, стереглись, двое по центру и две пары по краям, поляну с боков охватывая. Я «сайгу» Жорику отдал, себе «стэн» оставил. Мы с ним с фронта, так сказать, встречали гостей, а камрад обошел с фланга и чуть сзади. Вот мы в три ствола и жахнули. Троих ближних сразу на глушняк, остальные — непонятно. Может, положили кого, может — нет, я проверять не ходил. Но негры опять с… спужались. Тут трофеи уже пожиже были: хаудах, две помпы и вот, винтарь итальянский системы Каркано, образца тысяча восемьсот девяносто первого года. После пару часов никого не было. Мы еще с ребятами порезвились, несколько сюрпризов неграм приготовили, и подальше в лес отошли. С третьей попытки негры уже человек пятнадцать-двадцать нагнали. Лесом полностью дом наш окружили и пошли потихоньку сходиться. А у меня там самострел из хаудаха был насторожен. Я даже нацеливать его особо не стал, главное, чтобы бахнуло. Вот он и бахнул. Негры переполошились, давай палить куда попало, побежали. Человека три точно на колышки попались. Это, можно сказать, гарантированные трупы через неделю. Знатная была потеха!

Капитан довольно осклабился, вспоминая картинку.

— Стрельба, вопли, дым коромыслом! Нам даже стрелять было ни к чему, они сами все сделали. И снова откатились. Убитых я в этот раз не видел, да и за трофеями было лезть рисковано. Я решил, что наше от нас не уйдет. Мы поднялись, да сюда потопали. А вот тут, у самого форта, чуть плутанули, к западу лишку забрали И почти у самой поляны знаешь что нашли?

Касаткин сделал многозначительную паузу.

— Ни в жисть не догадаетесь. Трелевочник. Старый советский «муравей», ТТ-4. Старый, но как новый. Его, правда, негры мальца покоцали: стекла, фонари побили, приборы расколошматили, все блестяшки скрутили, но в остальном он как вчера с конвейера, только траки малость поржавели.

— Вот это действительно новость!

Женя был доволен, как слон. Трактор — это почти что танк. Пушек у эфиопов нет, железом кабину обвесить, глядишь — и зусулов можно будет разгонять.

— Выношу тебе благодарность от имени верховного командования. Завтра с утра зашлем механиков, пусть разберутся, да и восстановим. Обрадовал ты меня, спасибо. Ну, прячь трофеи, да пойдем ужинать. Чуешь, какой запах идет? У меня слюна скоро капать начнет.

После ужина Женя вновь засел с Касаткиным.

— Что у нас теперь есть из оружия? — проникновенно излагал капитан. — Вот тут я составил подробный список, держи.

На листе бумаги кривовато, но разборчиво было нацарапано:

— Пулемет LMG-25 на станке — 1 шт.

— Автомат АКМ — 1 шт.

— Пистолет-пулемет «Стэн» — 1 шт.

— Карабин Lee-Enfield — 2 шт.

— Винтовка Каркано — 1 шт.

— Карабин гладкоствольный автоматический Сайга-12 — 12 шт.

— Помповые ружья — 11 шт.

— Хаудахи — 4 шт.

— А короткоствол что не написал?

— Это оружие именное, личное. Да и со стены ты из пистолетика палить не будешь, здесь именно винтовка нужна.

— Ладно, пусть будет так. Пока что. А откуда у нас столько помп?

— Так это ночные трофеи. Тебе просто доложить никто не успел. Сам считай: три штуки ты лично натрофеил, потом два ружья ночью у негров отбили, две штуки я сегодня взял и четыре вчера ночью у караульных негров отняли. Но это все лирика. Смотри: стволов больше, чем людей. Это хорошо. Конечно, в идеале бы поставить по пулемету на каждую башню, а на донжон — крупняк, ДШК, к примеру. Да и автоматов с полдюжины. Но и с тем, что есть уже можно воевать, нужно только малость модернизировать. С карабинами нам повезло — они снайперские, с маркировкой Т. Их на заводе после отстрела из общей кучи отбирают. У них есть возможность крепить снайперские прицелы. Штатная модель прицела у них 32 Mk 2. Нужно поставить для начала их, а дальше посмотрим, может, что лучше подберется. Но и со штатными до кромки леса можно будет гарантировано любого зусула отстрелить.

— Отстал ты, капитан, от жизни, прицелы уже у Григорьева лежат.

— Да? Ну тогда это пропускаем.

Касаткин сделал пометку в своих бумагах.

— Что еще? Магазины запасные нужны, для калаша, для «стэна», для «сайги». Минимум по четыре штуки на ствол, а лучше по шесть. В бою это все улетает со свистом. Кроме того, для «сайги» пятерка, восьмерка — это только для охоты. Для боя есть рожковые магазины по восемнадцать патронов и дисковые по двадцать.

— Будут тебе магазины. Для калаша я уже взял, остальные завтра закажу.

— Дальше помпы. Хорошие машинки, но у них тоже маловат магазин.

— Да, маловат, — согласился, Женя, вспомнив ночную перестрелку.

— Так вот, к ним есть удлинитель магазина, до семи патронов можно будет заряжать.

— А что, нам «сайги» мало будет? Я лучше еще пяток закажу, чтобы гарантировано на всех хватило. А помпы — пусть люди охотятся, кому охота.

— Резонно. Кстати, нам ДШК обещан. Как в замке Россия вертолет запустят, так и привезут.

— Да ты что! Круть!

Капитан чуть не подпрыгнул на радостях.

— Но это в лучшем случае через пять дней, — остудил его Женя.

— Да фиг с ним, главное — будет. К нему еще ночной прицел, и можно никаких зусулов не бояться. Теперь по людям: стрелять умеют, по сути, пятеро: я, Иваныч, Гриша Смыков, Клаус и Жорик.

— А что Полетаева не посчитал?

— Да он только из табельного «макарова» стрелял, и то раз в год.

— Приплюсуй еще бабу Лису. Она в молодости, говорит, спортсменкой была, пулевой стрельбой занималась.

— Вот это сюрприз! Значит, если что — со стены из карабина постреляет.

— Ты бы опросил остальных мужиков. Вон, Селиверстов, тот еще жук. Срочную наверняка служил, а, может, и браконьерил помалу.

— Подойду, спрошу. А остальных надо учить, чтобы в случае нападения все могли со стены хотя бы на сто метров прицельно палить. Я установил дежурства на стенах по двое, с утра на это дело буду и женщин запрягать, хотя бы днем. Не дай Бог, проспим негров. Теперь о безопасности. Надо бы систему раннего обнаружения выстраивать. Ну, там, растяжки, сигналки и прочее. И было бы неплохо минные поля выставить.

— Ну, с минами ты загнул. Тебе местное зверье за ночь все разминирует.

— Тогда, хотя бы, гранаты. И подствольник к автомату. Теперь снаряга. Броники, каски, разгрузки, наколенники, берцы, камуфло — ну, я тут все написал, что нужно.

— С гранатами обломись. Я пытался нынче по твоей шпаргалке, ничего взрывчатого не дают.

— Тогда хотя бы снарягу.

— Это — пожалуйста. Что-то уже на складе лежит. Подойди к Лотте, забери. Остальное — потихоньку тоже натаскаю. Сам понимаешь, есть и другие потребности. Вон, тот же твой трелевочник на ход поставить.

В эту ночь все спали в относительном комфорте. Каменные стены форта давали ощущение безопасности. Два человека с биноклями и тепловизорами, сменяясь каждый два часа, стояли на страже. Жене досталась первая, вечерняя вахта. Сдав пост смене, он поднялся в свою комнату на верхнем этаже донжона. Подошел к окну и какое-то время стоял, глядя на ночное небо, обрезанное понизу зубчатой кромкой леса. Не было видно ни огонька, только редкие звезды тускло мерцали в небе. Стояла полнейшая тишина, даже комары не звенели — кто-то заботливо развесил по стенам пучки полыни. На мгновение ему почудилось, что он совершенно один в этой ночи под этим небом и острое чувство тоски охватило его. Он страстно, всем своим существом захотел, чтобы сейчас рядом с ним оказался близкий — он боялся даже в мыслях произнести «любимый» — человек. Ольга. Он отказывался признаться себе, но эта женщина все больше становилась ему нужна. Когда в немногие свободные минуты он думал о ней, то словно раскаленный стержень пронзал его насквозь, от макушки до пяток. Он желал ее, и вместе с тем боялся проявить это желание, боялся неосторожным словом или прикосновением разрушить тонкую еще только возникающую между ними связь.