– Такая разнится, что один …, а другой – дразнится.

Виктор устал от напряжения, вспоминая события прошлого вечера. Он поднялся с кровати, попытался сделать зарядку. Начал размахивать руками. Голова тут же закружилась. Он без сил опустился обратно. Сдаваться не хотелось, но он чувствовал, что долго так продолжаться не может. Когда-то придется честно признаться самому себе, что лупоглазый врач все-таки оказался прав: в поля, в луга, а лучше в горы с отарой. Подобные мысли в последнее время все чаще лезли в голову. Вчера он тоже подумал об этом, когда почувствовал приближение очередного приступа, сидя рядом с Леонидом.

В нарастающем шуме голосов, из-за оглушительной музыки они с трудом могли расслышать друг друга. Многие гости уже успели забыть, по какому поводу здесь оказались. Молодые то танцевали в окружении подруг со своими кавалерами, то шушукались, и, по всей видимости, недоумевали: зачем отец пригласил столько незнакомых людей, для которых их свадьба – повод встретиться и обсудить свои дела или просто напиться, а в пьяном угаре найти подходящий повод для выяснения отношений.

Пока все складывалось. Хотя рано или поздно пришлось бы придумывать отговорку, объяснять Леониду, почему он до сих пор не выполнил своего обещания и все еще не достал машину. Но сейчас было не до этого. Слава Богу, и Портнов пока не продолжал разговора на скользкую тему. Виктор время от времени обводил зал взглядом, пытаясь разглядеть того, ради кого сюда пришел. Но его все не было. Конечно, он мог и вовсе не появиться. Случалось, и не раз, что оперативная информация оказывалась блефом. Тут тем более: информатор мог что–то неправильно понять. А может, его просто обманули. Это означало бы одно из двух: или он «под колпаком», или ему не доверяют.

– Тебе Игорь звонил? – оторвал его от невеселых размышлений Леонид.

– В прошлую среду.

– И о чем договорились?

– Как всегда, ни о чем. Так, поболтали про то, про се.

– Мне тоже недавно звонил, приглашал завалиться к нему на следующей неделе в коттедж.

– А, лабуда это все. Сколько лет все договариваемся, а как до дела, так то у одного переговоры, то у другого неприятности.

– Он Погорелова у себя поселил, – как бы между прочим сказал Леонид, внимательно глядя на Виктора. – Вован у него за сторожа и вообще, по хозяйству.

– Что? Неужто еще жив курилка?

– А что ему будет? Вроде завязал.

– Как же, завяжет… Он еще тогда с бутылкой на пост ходил.

– Вот с пьяных глаз и жахнул.

– Думаешь, он?

– А кто еще? Я за блоком стоял. Граната чуть не над ухом у меня просвистела. А сзади только он был да Востря.

– Ну, завел свою песню. Я слышал, как ты у прокурора всех валил, только чтобы самому отмазаться. Забудем об этом. Что случилось, то случилось. Может оно и к лучшему. А то трубили бы, как я, и еще не известно, вернулись бы или нет. А так все при деле.

Вспоминая события той поры и последовавшие за ними передряги, Виктор должен был честно признаться самому себе, что его мало волновала судьба бывших сослуживцев. Но другой общей темы для разговоров у них не было и оставалось продолжать начатую. Тем более, что в этот вечер с Лентей его свело не столько общие знакомые, общее, хотя и сравнительно короткое прошлое, сколько сегодняшняя необходимость.

Не до сослуживцев ему было. Хотя не все у него самого в жизни складывалось, как хотелось бы, Виктор никогда не задавался вопросом, оставаться в милиции или уходить. Службу для себя он считал естественным состоянием, при этом, еще с тех пор, когда был постовым, полностью отдавая себе отчет в том, что житейского благополучия ожидать не приходится. Про других знал мало. Все как-то вросли в мирную жизнь. Погорелов, конечно, не в счет. Вовка на «гражданке» так и не устроился. Первое время работал охранником в какой-то фирме, откуда его вскоре вытурили. Потом пропал куда-то на несколько лет. А вот теперь, оказывается, живет у Игоря Остапчука в его загородном доме. Сам Остап – другое дело: развернулся, в мэры метит. В новую жизнь он вписался четко и на хорошей скорости, как вписывался в вираж, гоняя на своем «Харлее». Вскоре после вынужденного увольнения из милиции он решил наладить выпуск пельменей. На двоих с Леонидом Портновым они купили списанный автомат для их изготовления. Мясо, в основном, пашину, закупали в соседних селах, благо у Портнова были в районе обширные связи. Это сырье не пользовалось особым спросом и его удавалось приобретать по дешевке. Муку, специи и лук брали оптом на базах. Тогда дело пошло, тем более что изголодавшееся по нехитрому продукту население не особенно привередничало. Покупатели с утра ожидали у магазина очередной поставки и сметали все подряд. Вскоре Леонид подался в политику, решив, что бизнес не его стезя и гораздо проще и легче разжиться, став во главе районной администрации. Но заработанных денег из дела не изъял, надеясь на деловую хватку Остапчука. И не прогадал. Года через три Игорь сумел расширить производство. Арендовал бывшую домовую кухню, превратив ее в цех по производству замороженных полуфабрикатов со своими промышленными холодильниками, оснащенными оборудованием для шоковой заморозки. Закупил несколько “Газелей” и теперь снабжал различными замороженными полуфабрикатами всю область.

В последнее время он редко появлялся на производстве. Хорошо налаженное дело под присмотром квалифицированных специалистов, которых Остапчук заманил к себе приличной зарплатой, функционировало будто само по себе, регулярно принося солидную прибыль. Сам же он занимался, и не скрывал этого, тем, что искал возможность сбыта продукции за пределами области. У него уже зрели планы организации завода, но их осуществлению могли помешать конкуренты, которые время от времени выбрасывали на рынок свои новинки. Сейчас все решали деньги. Если бы ему удалось быстро провести реорганизацию и закупить высокопроизводительное зарубежное оборудование, никто за ним не угнался бы. Проблема была в том, как “отмыть” имеющийся капитал, которым Остапчук располагал в более чем достаточном объеме. Даже его партнер Леонид Портнов не догадывался, в каком. Впрочем, он об этом Игоря и не спрашивал, как и сам Остапчук, ни разу не поинтересовавшийся, откуда Портнов взял свой вклад в их общее дело. Хотя подозревал, что у обоих у них источник один и тот же. Во всяком случае, ни тот, ни другой за кредитами в банк не обращался.

3

Свадьба гудела и стонала. Гости, забыв о молодых, разбившись на группы и не обращая внимания на обновляемые время от времени блюда, обмывали какие-то свои, одним им ведомые события. Вот кто-то, внезапно вскочив из-за стола, пустился в пляс под нескончаемую музыку, прихватив по пути к освобожденной специально для танцев площадке, подвернувшуюся под руку женщину. Та, поддавшись общему бесшабашному веселью, охотно устремилась в круг вслед за кавалером. На трезвый взгляд происходившее походило на празднование последнего дня перед концом света. Гости отрывались так, будто для них никогда уже не наступит завтра и никто из присутствующих больше не увидит ничего, кроме вечной темноты и безмолвия. Стрельников же с Портновым, опорожнив за вечер только половину бутылки коньяка, находились по другую сторону событий, словно противопоставляя себя обстановке и вырвавшимся на волю инстинктам, и не испытывали потребности влиться в общее веселье. Теперь, когда «перетерли» друзей-приятелей, вспомнили объединявшие их когда-то события, кое-кого из новых знакомых и настало время расходиться, Виктору окончательно стало ясно, что не случайно Леонид так охотно согласился на сегодняшнюю встречу. Но, как ни старался, он не мог представить, что могло бы послужить истинной причиной, и терялся в догадках. Конечно, не ради того, чтобы сбить цену на автомобиль, Портнов затеял разговор о прошлом, как бы невзначай спросил об Игоре Остапчуке и возможной общей встрече, упомянул о Погорелове. Он и прежде ничего не делал просто так, не подразумевая собственной выгоды, и сейчас вел себя сообразно обстановке, давая понять, что главный разговор еще впереди. Вряд ли он догадывался об истинных намерениях Виктора: не его это сфера. А там, кто его знает, как повернется. В любом случае на помощь Леонида не приходилось рассчитывать, как, впрочем, и на чью-либо еще. Что бы ни произошло, никто не откликнется – зови, не зови. Никто из тех, кто сейчас сидит в машинах, припаркованных около ресторана, перекрывает выходы из здания да, наверное, уже и находится среди танцующих, его, Стрельникова, знать не знает. От него они ждут только сигнала. Остальное сами все сделают.