А девочки вообще не должны знать, как пользоваться презервативами. Логично же! Что им с ними делать? Неслыханная потеря времени – обучать оба пола таким существенным вещам, как предотвращение нежелательной беременности.
Мы сидели там, я и еще одиннадцать десятилеток с не полностью созревшими том просто умирали бы от неловкости. Жаль, что такого нет: уроки математики стали бы куда более захватывающими.
Так вот, мы сидели там с покрасневшими лицами, потому что нас заставили взглянуть прямо в глаза своему будущему, своей кровавой зрелости. В тот момент я не могла понять, от чего мне стыдно больше – от менструации или презервативов. Месячные – это как описаться в трусы, только писаешь кровью и неделю в месяц. Презерватив – такая стягивающая повязка для особей с пенисами – во всяком случае, так мне представлялось на той стадии осведомленности. Оба явления = ужасная стыдоба. Если бы я выбирала сегодня, то, думаю, посчитала бы, что презервативы все-таки хуже. Нет, ну серьезно. Ты только представь: сидите вы вдесятером в классе и под пристальным наблюдением учителя натягиваете презерватив на банан. Такие «фруктовые» уроки оставляют, наверное, след на всю жизнь.
ЗНАНИЙ О МЕНСТРУАЦИИ НЕ ХВАТАЕТ
Итак, это было в 2004 году. Всех девочек из класса загнали в маленький актовый зал и сбросили на них менструальную бомбу. Никто не выжил. Нет, я, конечно, шучу, но мы все глубоко задумались, что это, черт побери, было, так как после этой пятнадцатиминутной меганеловкой беседы ни одна из нас не поняла, что значит «стать женщиной» и о чем вообще речь. Позже, став постарше, никто об этом больше не вспоминал. Уже тогда я была достаточно сообразительна, чтобы понять: в месячных нет ничего приятного. Может, в десять лет я и хихикала без остановки, но даже до меня дошло, что менструация – это что-то постыдное, и не стоит об этом заикаться. Как раз поэтому мне хотелось говорить только о ней, но не хватало храбрости. Возникала масса вопросов, задать которые не было случая. Когда у меня начнутся месячные? Что там такое у меня внутри кровоточит? У учительницы Моники тоже есть месячные? А у моей мамы? Наверное, нет. Они ведь никогда об этом не упоминали. Надеюсь, у меня их тоже не будет. Здорово, если меня это обойдет стороной.
Может, в десять лет я и хихикала без остановки, но даже до меня дошло, что менструация – это что-то постыдное и не стоит об этом заикаться. Как раз поэтому мне хотелось говорить только о ней, но не хватало храбрости».
О многих вещах, которые меня сейчас увлекают, таких, как этика, нравственность, политика и феминизм, я узнала из «Твиттера». Тому, как следует себя вести, меня научили родители. Остальное мне привили в школе. Аккаунт в «Твиттере» я создала, когда мне было шестнадцать, а мои родители никогда не говорили со мной о месячных, поэтому базовые знания о них я черпала в школе. Там все шло гладко: я всегда хорошо училась и прилежно делала домашние задания. В средней школе я знала наизусть таблицу умножения и могла без конца разглагольствовать о шведских ландскапах, но, если бы учительница Моника без предупреждения устроила нам контрольную по менструации, я бы реально расплакалась. Реально. Информирование о менструации в нашей школе функционировало примерно как демократия в Северной Корее. То есть просто идеально (шутка). Честолюбивый ботаник во мне начал бы протестовать со слезами на глазах, крикнул бы: «It’s not fair!»[1](за день до этого нас научили этой фразе на английском) – и помчался бы домой смотреть «Симпсонов».
Я понимаю: ты, читающая эти строки и родившаяся в двухтысячных, думаешь: «Если у тебя было столько вопросов, почему же ты их просто не погуглила?» Well[2], если спросить мою маму, она ответит, что «Гугл» не знает всего.
Именно так она заявила, когда однажды я возмутилась необходимости готовиться к какой-то глупой проверочной работе по истории, на которую мне было плевать: если нужно было найти информацию о Французской революции, я просто ее гуглила. В тот день мама немного упала в моих глазах. И все же я сомневаюсь, что «Гугл» – хорошая идея для подростка: в моей средней школе слово «пенис» было самым популярным запросом в истории просмотров фотографий на школьных компьютерах.
Потом, в седьмом классе, перед нами совершенно неожиданно отворился ранее неизвестный шкаф с выходом в Нарнию, который прятался под названием «биология». Нам рассказали о хромосомах XX и XY и о том, что сперматозоид оплодотворяет яйцеклетку, а неоплодотворенная яйцеклетка выходит из организма представительницы женского пола. Как раз в этот момент кого-то из учеников осенило: «Стоп, секундочку, это же менструация, да?» – на что половина класса залилась тринадцатилетним, кипящим гормонами гоготом. Учитель пожал плечами и немного смущенно сказал: «Ну да, это и есть менструация».
Теперь я знаю, что такое менструальные боли. Теперь. После двух обязательных 15-минутных лекций в школе о том, что испытывает половина населения Земли».
Однако это случилось через полгода после того, как у меня начались первые месячные. Я уже тогда понимала, почему в течение шести дней каждого месяца у меня течет кровь из вагины. Брошюра, доставшаяся мне в средней школе, практически развалилась: я зачитала ее до дыр. Я прекрасно знала, что месячные – это когда слизистая оболочка моей матки говорит «пока», потому что яйцеклетка, плавающая внутри, не оплодотворилась. Использовать прокладки было самой банальной вещью на свете, и, хотя я еще не решилась тогда на тампоны, все равно знала, что они бывают разных размеров и что надо остерегаться синдрома токсического шока.
ЭТО ТРЕБУЕТ ВРЕМЕНИ
Сейчас, когда я пишу эти строки, мне двадцать лет. Теперь я знаю, что такое менструальные боли. Теперь. После двух обязательных 15-минутных лекций в школе о том, что испытывает половина населения Земли. После семи лет. Восьмидесяти пяти менструальных циклов. Девяти, если не больше, веселых роликов на «Ютьюбе», снятых по просьбе растерянных подростков, которые боялись, что с их месячными что-то не так, думали, что умирают от какой-то таинственной болезни, и для которых я была всезнающей школьной медсестрой. Сейчас я наконец-то знаю, откуда каждый месяц берется ощущение, как будто нечто выкручивает мою матку на сто восемьдесят градусов.
Сначала это было как хобби – непреодолимое желание рассказать каждому, что такое менструальные боли, чтобы все мы могли объединиться в этом одном большом ступоре. (А также потому, что порой я веду себя как всезнайка.) Потом меня охватило разочарование, а причиной тому были школа, интернет, жизнь. Почему же знания о менструальных болях не были частью тех первых пятнадцати минут, когда нам, десятилетним девочкам, первый раз пришлось сочувственно похлопать друг друга по плечу из-за «женского недуга». Почему никто не сказал, что большинство из нас ежемесячно будет мучиться от ужасных болей в животе, и не научил, как их уменьшить? Никто даже не упомянул о неделе до менструации, когда нас охватывает чувство беспричинной тревоги, злости и грусти. Кто решил, что как раз это не должно быть частью нашего обучения? Почему менструация, со всем этим стыдом, стала той проблемой, которую мы были вынуждены открывать для себя и решать самостоятельно?
Как раз из-за всех этих сомнений я удобно усаживаюсь за компьютер и, вместо того чтобы смотреть ролики на «Ютьюбе» и залипать в «Твиттере», начинаю писать. Я решила не волноваться из-за высохшей промежности и надела джинсы. Это настоящее самопожертвование, но кто-то же должен это наконец сделать, и я сделаю это для вас.
Месячные – мое увлечение, а поскольку жизненные знания всех обладательниц матки в возрасте до пятнадцати лет, видимо, поместились бы в подставке под яйцо, у меня опускаются руки, мрачнеет лицо, на меня накатывает уныние. В эти минуты я бы с радостью легла в кровать и посмотрела видео на «Ютьюбе», но я сознательно решаю забить на них сегодня, потому что месячные интересуют меня также сильно. Милости прошу: на следующих страницах вы найдете все, что должны о них знать.
