По Ильинке шла совершенно очаровательная, сияющая женщина, вероятно, только что купившая для себя что-то новенькое, и сейчас представляющая свои будущие наслаждения. Игрой ее лица можно было наслаждаться не меньше, чем видом красивых угрюмых домов. Вот только эта встреченная красота быстро прошла. Прошла совсем рядом. Дома же надвигались издалека, видно, стремясь произвести свои впечатления, больше угрюмые, чем радостные, и так быстро, как шел. Могли и постоять – времени было много.

Оглянулся. Не было уже больших синих глаз, маленького радостного рта, проплывшего совсем рядом, чуть хищного и очень тонкого носа – улыбалась только походка: едва заметные туфельки плясали под длинной юбкой и светлая головка неслась к Спасской башне. Пробили куранты. Глянул на часы: уже семнадцать. До спектакля – час. Нужно перекусить.

В столовом зале огромного подземного торгового центра возле Манежа – полно народа, но все же, и кормят быстро, и выбрать есть что. Итальянские пироги с грибами, очень похожие по виду на татарские кулебяки, неплохой чай и какой-то десерт весело запрыгнули в рот при одном воспоминании о блондинке. Так же весело два часа играли актеры в театре, лишенном нуждой декораций. Пьеса захватывала Сергея, унося его в мир любви и грез, но временами неожиданно проваливалась в какую-то томную бездну, отступая перед смеющимися уже над ним синими глазами: «И куда же ты пошел без меня?»

«Как жаль, что нет декораций, – подумал Сергей, приходя в себя, после очередного провала в свои мечты, – уместны были бы и здесь серые угрюмые шкафы, двери или картины, как «Ландыш» у Ильи Глазунова». Сам собой возник привычный внутренний диалог, отодвигающий на время развеселившуюся в его воображении блондинку:

– Может предложить им «декорировать» спектакль?

– Сразу понадобятся деньги на двери – три тысячи, минимум, на стены – двадцать тысяч, на шкаф – четыре тысячи, картины, обшарпанный старый багет…

Тут диалог прервался и нахлынули воспоминания о недавнем визите в галерею. Вспомнился дом художника, где все собрание огромных полотен уравновешено маленькими эскизами костюмов для театра и одним платьем дамы…

Продолжился внутренний диалог:

– Лучше как, – ему вспомнилась известная певица, – да, так – в балахоне, и пусть они играют душой – нечего тратиться на костюмы в театре. Декорации – другое дело, все же они одушевляют постановку и удерживают сознание в рамках, заданных автором.

Да, дорогой читатель, игрой это не воссоздать, а если и удастся, то на мгновение до очередного провала, в который въедет веселая блондинка с Ильинки. Даже если и хорошо играть, то зритель не готов к тому, чтобы домысливать постоянно. Впрочем, может и не нужно удерживать зрителя, если ему есть чем наслаждаться самому? Главное – чтобы ушел довольным. А диалог продолжался:

– Короче, ткань – три с половиной метра на каждого и все. Костюмы – три с половиной тысячи рублей! Пять штук!

Сергей погрузился в спектакль.

Рик просматривал газеты. Одним глазом поверх очков он поглядывал на экран телевизора. Рассказывали новости. Новости были свежие, но толку от них было мало. С тех пор, как от России откололись прибалтийские государства, найти что-нибудь нужное для него в новостях было трудно.

Рик строил дороги в Европе и гадал: куда же ему строить следующую? Выбрать перспективное направление после произошедших перемен было сложно. Все грузы шли на Варшаву, далее в Москву, там они разбегались по России. Входить со своими деньгами в строительные дела в России или Восточной Европе казалось ему перспективным. Русские, контролировавшие дорожные дела и не имевшие хороших дорог, обещали гигантскую поддержку. До этого ему даже и не верилось, что можно с кем-нибудь сотрудничать в строительстве собственной дороги.

Рик привык за все платить сам и даже переплачивать, веря в свое хорошо просчитанное на перспективу предприятие. Вопреки прогнозам пессимистов, люди все равно выбирали его дороги и платили за проезд все охотнее. На его дорогах не было пробок, а за быстрый проезд, как показывали его собственные прогнозы, люди будут платить с каждым годом все охотнее. «Горизонт раздвигает скорость!» – поэтично выражал он эту тенденцию.

Рик подумывал о своих возможных новых партнерах: «Им понадобится детальный хороший прогноз на транзитные дороги: Берлин – Варшава – Калининград – Рига – Санкт-Петербург». Дорога на Москву в то время уже была основательно забита транспортом. Строить вторую рядом казалось бессмысленно, а вот пройтись по северным столицам! Рик отпил глоток и одобрительно посмотрел на своего юного секретаря. Пожалуй, она и сама считала себя юной, кто в свои тридцать лет не считает себя двадцатилетней, да еще и на работе. Судя по костюму, она хорошо подмечала, что нравится шефу, и, угадывая его желания, – одевалась. Рику сейчас достаточно было кофе, а такой квалифицированной, как она, помощнице он простил бы наряды и посолидней.

Один глаз Рика прошелся по помощнице, а второй наткнулся в газете на страницу с интервью С. Арбасова. Рик прочел легкую дискуссию о скоростной железной дороге: Санкт-Петербург – Минск – Брест – Краков – Братислава.

– Русские, похоже, бросают собственное строительство грузовых дорог, их интересуют больше пассажирские перевозки, – буркнул Рик, глядя на подборку текстов.

– Они столько настроили в Восточной Европе, что этих дорог хватит лет на десять-двадцать с существующим ныне товарооборотом, – вежливо поддержала разговор секретарь.

– А дальше? Начнется ли здесь оживление международных магистралей? Цены на горючее растут и бедные страны станут еще беднее, тогда транзит через них есть то единственное, что может быть интересно для вложения денег.

Секретарь стояла рядом и смотрела на уже пустую чашку из-под кофе, а Рик вспомнил аналитический обзор, заказанный им два года назад.

Спустя мгновение, Рик вернулся в мир кабинета, улыбнулся и сказал:

– Отличный кофе, давай вторую!

– Сейчас, – ответила секретарь легким напряжением юбки, да, скорей юбки, чем приятным чуть приглушенным голосом.

Грамотный аналитик, найденный им еще в начале дел по грузовым перевозкам, открывал в своем обзоре новую перспективу на строительство скоростной магистрали между крупными столичными городами. Другое строительство было фактически убыточным лет на тридцать вперед. Странам Прибалтики самим вытянуть строительство этих дорог вряд ли удастся. Рика же устраивала доля в тридцать процентов и во вложениях, и в доходах, при собственной установке цен на проезд, даже с возможностью выкупа дорог государствами, по территории которых они проходили.

Уверенность в новом деле просыпалась в Рике по мере того, как он пил вторую чашку кофе. Он был уверен, что его долю никто в ближайшие годы выкупать не будет. Срок же окупаемости только его доли при участии государств и частных партнеров из России и стран Восточной Европы сокращался по его подсчетам до десяти-пятнадцати лет. Продав участок одной из дорог на юге Франции, Рик получал нужную сумму для начала строительства. Дело стояло за выбором участка и детальным техническим проектированием.

Телевизор, который Рик почти никогда не выключал, замигал рекламой, предлагая мечтательных женщин и еще что-то. Секретарь относила вторую чашку, Рик смотрел на нее с благодарностью за счастливое сочетание всего вокруг:

– А почему бы мне не сделать интервью на ТВ? – то ли подумал, то ли сказал Рик.

«У меня секретарь журналистка, да и какая красавица, с ней я буду выглядеть куда эффектнее этого русского в газете. Дам интервью по телевидению», – подумал Рик и уже внятно сказал приостановившемуся секретарю:

– Нужно узнать больше про этого русского.

– Про Арбасова, Рик, так?

– Да, и подумайте о нашем интервью на телевидении.

«Ох, и посмеюсь же я над этим железнодорожником…» – подумал Рик, одобрительно провожая взглядом секретаря. Через минуту он поднял трубку, нашел в газете номер телефона редактора и набрал сам, медленно и ласково нажимая на клавиши.