– Это [цензура], – согласился Илья. – Пошли завтракать?

Диана посмотрела на часы, мгновение подумала, а потом кивнула.

– А у вас что-нибудь изменили? – полюбопытствовала она.

– Розетку только воткнули... да еще вот Фою алтарь зачем-то понадобился.

– Илья, Диана, привет! – окликнули их сзади. – Уже проснулись?

Из одиннадцатой комнаты вышла Гоут и еще одна девушка – светловолосая альбиноска с голубыми глазами, одетая в бледно-желтую робу.

– Познакомьтесь, это Крашима, – пихнула подругу в бок Гоут.

– А я тебя помню – ты тот парень, который вчера был в столовой! – прощебетала Крашима, приседая в каком-то странном реверансе.

– Вчера все были в столовой, – пожал плечами Илья.

Из двенадцатой комнаты вынесся парень с ирокезом и стремительно умчался в сторону столовой.

– Жрать, жрать, жрать, жрать! – орал он на бегу.

– Во, всех на хавчик пробило, – хмыкнул Илья. – А мы чего ждем?

– Интересно, почему нельзя такие столики поставить у каждого в комнате? – недовольно наморщила носик Крашима.

– А почему у тебя такая белая кожа? – немного не в тему спросила у нее Диана.

– М-м-м?.. – удивленно поглядела на нее альбиноска.

– Да она арийка, – ответила вместо нее Гоут. – Разве в вашем мире ариев нет?

– Ариев?! – одновременно переспросили Илья и Диана.

– Девчонки, не видели, куда Хубай побежал? – высунулся из двенадцатой комнаты парень в робе стального цвета.

– Это такой... красный? – нашлась Диана. – В столовую побежал.

– О, тогда и нам туда же, – парень вылез весь. – Будем знакомы – Краальн Хаймессон. Хотя дома меня все называли Испанцем. Это потому, что мой папа из Мадрида.

– Не понял юмора... – поднял бровь Илья. – Ты что, паря, с Земли?

– Со Старой Земли, точно, – кивнул Краальн. – Экстра-Сити. А вы откуда?

– Какое еще Экстра-Сити? – удивилась Диана. – Почему Земля – Старая? Я вот из Бирмингема, а Илья – из Петербурга...

– Петербурга?! – округлились глаза у Краальна. – Это как это... я это... ну, Петербург же еще в Четвертую Мировую на ноль помножили...

– Так, погодь, до меня, кажись, доперло, – поднял руки Илья. – Испанец, в твоем мире какой год от Рождества Христова?

– Семь тысяч сто двенадцатый вчера был... – удивленно посмотрел на него Краальн.

– Вот это ничего себе! – поразилась Диана. – Так ты из будущего?! Ну правильно, мне дядя говорил, что так может быть!

– А когда была Четвертая Мировая? – уцепился Илья. Ему очень не понравились слова об уничтоженном Питере.

– В двадцать втором веке... – неуверенно промямлил Краальн, – ...кажется. Я не очень-то помню древнюю историю, когда там что было...

– Мальчики, может, потом о своей ерунде поболтаете? – нетерпеливо дернула Илью с Краальном все еще стоящая рядом Крашима. – Пошли завтракать уже!

Илья посмотрел на часы и ахнул – с момента пробуждения прошел уже целый час, а он до сих пор даже не сел за стол. Следовало побыстрее наверстывать упущенное.

– Мясной рулет, измельченные кальмары, яичница, халва... И шоколадный коктейль, – задумчиво делал отметки Илья, просматривая меню. – А кормят тут и правда неплохо...

– Хотя зажаренных личинок с тушеными водорослями почему-то нет, – пожаловалась из-за соседнего стола Ру’Пи, оказавшаяся третьей соседкой Гоут и Крашимы.

Впрочем, она больше дружила с Мистрой – той крошечной троллихой, которая вчера защитила ее от Клака. Дело в том, что они были из одного мира, а такие вещи обычно объединяют. Украинец воротит нос от москалей, русский брезгует хохлами, но встреться эти двое, скажем, в Австралии, и они тут же превратятся в лучших друзей, земляков, братьев-славян. А как же иначе?

– Так, что тут у нас? – решительно плюхнулся рядом с Ильей некто, больше всего похожий на полутораметровую мартышку с перепончатыми крыльями, растущими от рук, как у летучих мышей. – Хамарви, деккен, рожахи... Ничего, выбор хороший... Мое почтение, человек, я Урнь Гло Дзцин, из панширов. Твое имя?

– Илья Адамов.

– Не возражаю, – нагло заявил паншир. – Привет, девушки! Как насчет... ну, вы меня понимаете?

Диана, Гоут, Крашима и Ру’Пи удивленно воззрились на эту крылатую макаку.

– Ты это серьезно? – недоумевающе моргнула Ру’Пи. – Ты же не человек!

– А вас это останавливает? – осклабился Урнь Гло. – Я, к вашему сведению, почти на одну тридцать вторую человек!

– Почти на одну тридцать вторую – это сколько? – уточнил Илья.

– На одну шестьдесят четвертую, – не моргнув глазом, поправился Урнь Гло. – А что?

В столовую ввалился огромный слизняк, внимательно осмотрел глазами-антеннами всех собравшихся и решительно пополз прямо к панширу. Тот как-то нервозно заерзал, а потом ни с того, ни с сего юркнул под стол.

– Не уйдеш-шь! – пропыхтел слизень, подбираясь поближе. – Я тебя дос-стану, волос-сатый!

– Не отдавайте меня ему! – пискнул Урнь Гло из-под стола, просительно глядя на Илью.

– Не-ет, лучше отдайте! – потребовал слизень. – Я его выпотрош-шу!

– Меня это не огорчает, – хмыкнула Гоут.

– Что вы не поделили? – потребовал ответа Илья.

Он старался не морщиться – вблизи этот слизень-переросток выглядел довольно гадко – зеленоватого цвета, двадцать склизких лапок, все время мелко перебирающих в воздухе, пара вытянутых глаз на рожках, как у улитки, беззубая пасть с непрерывно сочащейся слюной... Да еще три метра в длину и почти два – в высоту.

– Дзцин вчера подс-сыпал мне в ил волос-сы! – возмущенно поделился своей бедой слизняк. – А потом убежал, и ещ-ще дразнилс-ся!

– Я просто сказал, что ты тормознутый! – обиженно вякнул из-под стола паншир.

– Еще один Дик на нашу голову... – вздохнула Диана. – Только маленький и с крыльями. Тебя как зовут-то, моллюск?

– Что означает это с-слово? – подозрительно опустил глаза-рожки слизень. – Не ес-сть ли это ещ-ще одно ругательс-ство? Вы, двуногие, любите обзыватьс-ся...

– Не капай в рюмку, – успокоил его Илья. – Давай сегодня ты простишь глупую обезьяну, а если он еще раз нагадит, я сам его для тебя поймаю и буду держать, пока ты его выпотрошишь.

– Мне нравитс-ся, – согласился слизняк. – Ты прощ-щен, Дзцин, но только на этот рас-с. Мое имя Дс-Урс-Су-Орр-Тс-Исс, двуногий.