Та только пожала плечами, уселась на журнальный столик и, отдыхая от непривычной спешки, сразу же закрыла глаза.

– Одежники, – вот и все, что она сказала.

Лизхен тем временем расположилась на диванчике возле кресла Пурити и уткнулась взглядом в пол. Бедное дитя словно бы перешло в режим ожидания.

– При чем здесь одежники, Ниллиам?

Нини протянула матери ягодку малины, все еще не открывая глаз и пребывая как бы в полудреме.

– Они не могли ее найти. Одежники. И я сказала им, где ее искать. Ноно. Я помощница.

– И где же, по твоему мнению, одежникам следовало искать твою сестру, Ниллиам?

«Мальва Лейбович пытается найти смысл в бессмыслице», – подумала Пурити.

Этот самый момент и избрала Ноно, чтобы впорхнуть в комнату через широкие двойные двери подобно желтому облачку; она едва не споткнулась о собственный зонтик, когда на бегу залюбовалась своими ногтями.

– Я ничего не пропустила? – поинтересовалась она у библиотечных полок, склонив голову набок в явном священном ужасе перед тем, что ее окружает одновременно столько книг, да еще с этаким количеством этих глупых страниц. – Я слышала тревогу.

– Вот ты где! – Мальва Лейбович ткнула костяной трубкой в сторону дверей. – Еще одна порожденная мной ошибка природы. Иди сюда и сядь рядом с сестрой, чтобы я могла видеть вас обеих. Садись, кому говорят!

Ноно озадаченно посмотрела на Нини, дремлющую на ее импровизированном насесте.

– Это на журнальный столик, что ли?

Леди Лейбович закрыла лицо ладонью и ткнула мундштуком трубки туда, где уже сидели неподвижные, словно фигуры на портрете, Лизхен и Пурити.

– Опусти свой зад на эту софу, Нонетта. Рядом с Елизаветой. И, пожалуйста, постарайся не тревожить свою скорбящую подругу. Представь себе, что ты – банановое дерево, уж это-то с твоим эмоциональным диапазоном не должно для тебя составить труда. К тому же, во имя мертвых богов, ты зачем-то вырядилась вполне соответствующим образом для этой роли.

– Банан? – нахмурилась Ноно. – Мамочка, этот цвет называется канареечным.

И все же она подчинилась приказу леди Мальвы и, устроившись рядом с Лизхен, приобняла ее за плечи. Та даже не подняла взгляда, лишь прикусила губу, потерявшись в лишенном всяких мыслей трансе. Ноно устроила зонтик между ног так, как старик держал бы свою трость.

Нини как будто проснулась и даже прикурила тонкую коричневую сигаретку от зажигалки, встроенной в резной рог, установленный на ее столике-насесте; сделав затяжку, девушка попыталась напустить на себя задумчивый вид. Во всяком случае, так показалось Пурити.

– Это канареечный, знаешь ли, – произнесла Нини, не обращаясь ни к кому конкретно.

– Леди Лейбович? – Пурити рискнула попытаться быть хоть капельку полезной. – Вы уже слышали о кровавой бойне в птичнике?

Мальва посмотрела на нее со странным смешением признательности и грусти.

«Бедная женщина, – подумалось Пурити, – она не сможет добиться от этих юных дам никакой осмысленности».

Леди Мальва, определенно терзавшаяся теми же мыслями, покачала головой.

– Нет… нет, Пурити Клу, еще не слышала. Прошу, просвети меня.

Набрав в легкие воздуха, Пурити постаралась как можно более подробно описать место резни, разумеется не пытаясь рассказывать о своих предположениях и тем более не упоминая Кайена-Убийцу.

– Тревога испугала меня, и я решила – теперь-то я сама понимаю, как это глупо, – что убежище для птиц сможет защитить и меня. Но там я наткнулась на дюжину мертвых преторианцев и еще столько же слуг.

– Хочешь сказать, мисс Клу, – глаза леди Мальвы сузились, – что если мы с тобой сейчас отправимся на птичий двор, то увидим там не менее двух дюжин мертвых тел?

Пурити помедлила.

– В общем, да, госпожа. Хотя я не пересчитывала трупы с абсолютной точностью, если вы о…

– Нет, я не об этом.

– И если честно, я очень надеюсь, что вы не потащите меня обратно в это ужасное…

– Не потащу.

– Тогда да, госпожа, все именно так и обстоит.

– Ясно. – Леди Мальва прикусила мушдштук и задумалась. – А ты случайно не делала других важных наблюдений, пока разгуливала по коридорам?

– Ну, – Пурити заставила себя забыть несколько соленых подробностей, пришедших ей на ум, – по правде сказать, я еще кое на что обратила внимание. К примеру, тела погибших охранников лежали в видимом беспорядке, как если бы они не успели перестроиться перед боем, а стало быть, с ними расправились очень быстро. А еще слуги лежали поверх преторианцев и явно пришли туда через другой проход. Да, точно, они шли со стороны Пти-Малайзон, в то время как стражники направлялись из Безумия Дендритов, где мы сейчас и сидим. А это подсказывает нам (надеюсь, вы согласитесь), что Убийца – или кто там еще ответственен за это, поскольку нет явных улик, указывавших бы на то, что лорд Братислава стал жертвой того же человека или нескольких людей, устроивших резню в птичнике, – расправился с преторианцами, а уже потом, застигнутый врасплох слугами, перебил и их.

Леди Лейбович оценивающе посмотрела на Пурити, и в глазах Мальвы читалось нечто вроде гневного восторга.

– Ого, потрясающее наблюдение, Пурити, и я уверена, что твой отец будет горд это услышать. Горд, но вряд ли удивлен, учитывая, насколько барон любит превозносить достоинства своей любимой дочери. – (Пурити покраснела. Более лестного комплимента от Мальвы Лейбович нечего было и ожидать.) – Но умоляю, скажи мне, что могло заставить десяток слуг столь поспешно вбежать туда, где только что приключилось нечто столь ужасное?

– Этого мы… я тоже не понимаю, леди Лейбович. Боюсь, у меня нет подходящего ответа на этот вопрос.

– Так говоришь, что побежала в птичник, потому что была напугана, так?

– Да, госпожа.

– Настолько напугана, что обследовала сцену убийства с большей тщательностью, чем обычно делает профессиональный следователь?

Скрипнув зубами, Пурити постаралась развалиться как можно вальяжнее.

– Скажите, госпожа, разве я могла бы стать любимицей своего отца, если бы не обладала некоторыми важными качествами?

Леди Лейбович покачала головой, немного усмирив свои подозрения.

– Нет, разумеется нет. Барон, конечно, порой впадает в детство, но он далеко не глуп. Хорошо. Спасибо, Пурити. Надо бы мне самой посмотреть на то, что приключилось в птичнике, пока преторианцы не начали оживать и наши улики не разбежались отмываться от следов своего позора.

– В таком случае, леди Лейбович, я пока поищу отца. Ему следует знать о…

– Не думаю. Сейчас вы четверо спуститесь в покои Елизаветы и останетесь там, пока я не разрешу выйти. Вам ясно?

– Да, леди Лейбович, – в унисон откликнулись Лизхен и Пурити.

Нини слезла с журнального столика и раздавила окурок в янтарной пепельнице.

– Да, мамочка. – Во взгляде Ноно внезапно сверкнула злоба, когда девушки направились к высоким дверям, ведущим из библиотеки; прежде чем близняшка прикрылась своим зонтиком, ее подбородок успел непокорно вздернуться.

Путь к покоям Лизхен прошел в напряженном молчании, но, к счастью, идти было недалеко. Все они чувствовали себя не в своей тарелке, и личная стража семьи Лейбович, возглавлявшая и замыкавшая процессию, определенно никому не улучшала настроения. «Где же все преторианцы?» – задумалась Пурити.

– И чем мы займемся? – Она была вне себя от беспокойства, даже забыла, что следует держать мысли в тайне от остальных. – Устроим долбаное чаепитие, пока Круг уничтожает Купол?

Лизхен вдруг сжала оба запястья подруги и затрясла их с совершенно мультяшным задором:

– Именно! Отличная мысль, Пурити! Вот что нам необходимо, чтобы отвлечься от всей этой суеты. Чаепитие!

Казалось, Братислава отмотала время на час или около того назад, когда еще ничего не знала о судьбе отца, и Пурити даже задумалась, не страдает ли приятельница расщеплением личности.

– Ты, должно быть, шутишь! – Ноно определенно была не в духе, и Пурити внезапно для себя оказалась на стороне близняшек Лейбович.