Течение меж тем все дальше уносило льдину от прибрежных вод. Вскоре подернулись дымкой, а потом и вовсе исчезли за горизонтом крошечные скалистые островки — последние кусочки суши. В предчувствии недоброго, эскимосы забеспокоились, а вскоре, тревожно поглядывая в сторону берега, дали понять Арсению, что пора покидать льдину, но Арсений лишь отшутился: у страха, мол, глаза велики. А когда сопровождающие еще раз намекнули об опасности дальнейшего дрейфа, Арсений отмолчался. Он и сам прекрасно понимал, что пора бы назад. Но для серьезных выводов еще не хватало наблюдений. Течение пока раскрыло себя не полностью. Эскимосы же взять это в толк никак не могли.

Ученый прекрасно понимал состояние этих двоих северян — пожилого и молодого. У них были совсем другие критерии для оценки событий. И поэтому он не удивился, когда следующим утром рядом не оказалось их катерка, привычно сопровождавшего льдину, Единственное, что напоминало о нем, — черная точка на горизонте. Добрые эти люди оставили на льдине почти все продовольствие. Видимо, надеялись быстро добраться до какого-то известного им прибрежного жилья.

Только через неделю, когда характер течения определился достаточно ясно, Арсений направил и свой катерок к суше. Никогда еще он не находился от берега в такой дали. Страха, правда, не испытывал. И, наверное, поэтому несчастье застало его врасплох: подводная льдина раскрошила лопасти гребного винта. И тут же катерок потащило к северу. Оставалось последнее — просить помощи через радиостанцию «Аллекса», которой регулярно сообщал Арсений свои координаты. Однако и здесь подвернулась беда. Как выяснилось позже, именно в эти дни и на этих волнах пиратски вклинилась в эфир новая радио корпорация из Канады. Она заполонила все рекламой модной музыки, и оттого не сразу поисковый вертолет концерна отыскал и снял со льдины насквозь простуженного, с обмороженными конечностями Арсения.

Поправлялся он долго. А слава героического полярного исследователя — вместе с премией «Аллекса» — отыскала его быстро.

Теперь он сделался состоятельным человеком и с удивлением начал обнаруживать вокруг себя непривычный, сравнительно спокойный мир. Оказалось, что в этом мире можно никуда не спешить, никуда не мчаться, ибо до конца своей жизни Арсений теперь мог не думать о заработке. А делать деньги ради денег никогда не умел и не хотел. Что в этом проку? Всех денег не заработаешь… Тут-то для него и высветлилась возможность оставить северные экспедиции ради книг воспоминаний и научных итогов, всерьез подумать о своем доме, о будущей семье, о будущем сыне. Арсений очень хотел иметь сына и мечтал назвать его Гудзи — в память отца и сына Гудзонов, брошенных на смерть взбунтовавшейся командой во льдах Арктики. Уж какой известностью в те времена пользовался Генри Гудзон!.. Однако матросы не посчитались ни с его славой, ни с тем, что рядом с отцом — малолетний сын.

Не раз Арсений задавался вопросом: отчего же возникла такая жестокость к отцу с сыном и семерым преданным им людям? Ответа никак не находил. И не хотел верить в расхожую версию о том, что причиной жестокости могла ставь нехватка провианта па судне.

Так или иначе, но попытка вникнуть в суть той далекой трагедии привела Арсения к прописной истине: брать с собой детей в рискованные исследовательские экспедиции — высшее сумасбродство.

… Тут, осознав, что брякнул лишнее, Гудзи прикусил язык. Однако Малыш, увлеченный рассказом отца, похоже, не обратил на последнюю фразу никакого внимания.

— Ну, что же ты замолчал, папа? — напомнил он о себе.

— На свою премию, — продолжил Гудзи, — Арсений купил двухэтажный дом с парком во Флориде. Покупку эту регистрировала молоденькая секретарша мэрии. Звали ее Ирэн, и она была моложе Арсения на девятнадцать лет. Но он был еще очень крепким и приметным мужчиной. К тому же — богат и знаменит… Поэтому Ирэн не отказалась, когда Арсений предложил ей выйти за него замуж.

Вскоре у них родился сын, и его назвали Гудзи. А потом — дочь Жаклин.

— Тебе все понятно? — уточнил Гудзи у Мальша.

— Все! — нетерпеливо отозвался Малыш, — Продолжай!

— Ирэн исполнилось тридцать девять, Гудзи — девятнадцать, а Жаклин — четырнадцать лет, когда от неожиданного сердечного приступа Арсений скончался. По мнению домашнего врача, разом сказались все северные перегрузки. Многие люди, долго работавшие на Севере, умирают именно таким образом — без изнурительных болезней, но рано, в одночасье. Лекарствами им не поможешь, потому что все неожиданно… А через полтора года Ирэн решила выйти замуж вторично — за человека, влюбленного в нее всю жизнь, еще со школьной скамьи. Он занимался адвокатской деятельностью и тоже хотел иметь детей, Ирэн родила ему двух близнецов — мальчика и девочку.

К этому времени Гудзи уже учился в астроколледже, жил в студенческом городке, в той же Флориде, отчаянно увлекался астрономией и астронавигацией, а также девушкой с медицинского факультета — Линдой. По окончании учебы они собирались пожениться.

Хоть от колледжа до дома можно было добраться на биолете за сорок минут, Гудзи наведывался домой редко — только на каникулы да дни рождения. Из-за отчима…

Поначалу отчим пытался увлечь пасынка сложностями трактовки законов. Но Гудзи относился к этому равнодушно и предпочитал проигрывать на компьютере возможные сложности, которые могут возникнуть в будущих космических экспедициях. Адвокат в этом ничего не понимал.

Позже отчим попытался заинтересовать пасынка охотой и верховой ездой. Уступая ему, Гудзи начал делать некоторые успехи в вольтижировке и пулевой стрельбе по мишеням. Но относился к этим занятиям настолько вяло, что отчиму быстро надоело понукать. И он оставил Гудзи в покое, сочтя его лентяем и лежебокой. Особенно возмущала его способность пасынка часами валяться на диване с документальными книгами о космических экспедициях. Учебой отчим это не считал.

Со временем отчуждение в семье росло, общение не приносило удовольствия и становилось все более редким.

Ирэн, наблюдая такие отношения, сделала свои выводы и выделила Гудзи треть дома и треть парка. В порыве благодарности Гудзи от парка отказался.

— Хорошо, стану ухаживать за парком сама, — пообещала Ирэн. — Но, если захочешь, — всегда можешь забрать свою долю.

Скоро Гудзи понял, что треть — хоть и от просторного дома — это очень мало. Только в детстве родной дом казался почти необозримым. Теперь же, битком набитый разным добром, он казался совсем тесным. Разве будет чувствовать себя здесь полноправной хозяйкой Линда? Да еще под боком этот нудный отчим, который считает полезными и нужными только свои занятия…

Линда тоже не очень-то стремилась жить, подчиняясь порядкам старшего поколения семьи. Вить же семейное гнездо у родителей Линды в Калифорнии казалось и вовсе безрассудным. Из их крошечного домика апартаменты Гудзи во Флориде представлялись королевским дворцом.

Но в конечном итоге, как и у большинства молодых, семейный дом должен был определяться — хотя бы поначалу! — местом работы.

Когда Гудзи с Линдой закончили колледж, они сыграли скромную свадьбу и остались в студенческом общежитии. Пока… Гудзи предлагали место оператора на станции слежения за метеорологическими спутниками Земли. Он отказался. Предлагали место научного сотрудника при известной Паломарской обсерватории — опять же для работы со спутниками, астрономическими, то есть летающими обсерваториями. Ибо на должность «чистого» астронома диплом колледжа «не тянул». Тут требовалось уже университетское образование. Гудзи отказался и на этот раз. И там и тут платили мало и невелики казались ему перспективы продвижения. Линда, менее требовательная к выбору престижной работы, устроилась врачом при колледже, учить людей можно всюду, — не раз говорила она.

Вскоре Гудзи решил пройти конкурсный отбор супружеских пар на участие в космической экспедиции к звездной системе Марлен. Как раз к этому времени возвратилась на Землю сигнальная ракета экспедиции Гулля, возвестившая: «Планета Бета воистину прекрасна и как нельзя лучше пригодна для жизни».