Ребб был одет в потертый, засаленный на рукавах сюртук и грязные, побитые молью штаны.

– А, вдова Дерт, – узнал он меня. – Давненько вы не заглядывали. С чем на этот раз пожаловали?

Острые маленькие глазки впились в мое лицо, ощупывая, разглядывая, оценивая, и я почувствовала острое желание смахнуть этот взгляд, как назойливое насекомое.

– Хочу показать вам одну семейную реликвию и узнать ваше мнение, – преодолев неприязнь, улыбнулась старику.

Весь мой прошлый опыт подсказывал, что Ребб снова попытается меня обмануть, но кто сказал, что ему это удастся? Сейчас я уже не та растерянная после смерти мужа девчонка, и так легко не сдамся.

Я открыла ридикюль, достала карманные часы и положила их на темный, отполированный сотнями рук прилавок.

– Что скажете? – небрежно спросила оценщика.

Ребб осторожно коснулся золотого корпуса своими скрюченными, похожими на птичьи когти пальцами и погладил выгравированные на крышке круги. Они образовывали затейливый узор, запомнить который было невозможно – круги постоянно двигались, перетекая один в другой, становясь то шире, то уже, и меняя свое положение каждую минуту. Папа говорил, что часы создал мастер, владеющий магией.

– Обычная безделица, – с деланным равнодушием посмотрел на меня оценщик, но я увидела, как алчно загорелись его жесткие глаза. – Не стоит и десяти олдеров.

– Вы шутите, господин Ребб? В столице их оценивали в сто пятьдесят олдеров, и это была начальная цена.

– Ах, дорогая вдова Дерт, – притворно вздохнул старик. – Боюсь, мои столичные коллеги попросту ошиблись. Взгляните, это ведь даже не золото, – он поднес к блестящему корпусу лупу и внимательно посмотрел на гравировку. – Подделка. Искусная подделка под мастера Гунара. Но я хорошо знаком с его работами и клеймом, которое он ставил. Видите этот хвостик на именной подписи? В настоящих «Клерво» он должен быть изогнут вниз и в сторону, а здесь – просто непонятная закорючка.

Я слушала оценщика и не верила ни единому слову. Что бы ни говорил старик, его взгляд сказал мне больше, чем язык. Ребб страстно жаждал заполучить часы. А я смотрела на двигающиеся круги и понимала, что не могу отдать любимую отцовскую вещь. Не могу и все. Перед глазами, как живое, возникло строгое мужественное лицо, серьезный взгляд серых глаз, скупая улыбка… Нет. У меня не хватит решимости расстаться с единственной памятью о папе. Лучше переборю гордость и попрошу у полковника Рента прибавку, он как-то обмолвился, что в будущем готов повысить плату за уроки с Бертиль.

– Я, конечно, могу накинуть пару монет и дать вам за них… Ну, скажем, двенадцать олдеров, – Ребб прищурился. – Но это исключительно из моего доброго расположения к вам, госпожа Дерт.

– Вы необычайно щедры, господин Ребб, – решилась я, – но я не собиралась продавать часы. Просто хотела узнать их цену.

Я протянула руку, собираясь забрать «Клерво». Старик сжал цепочку и потянул ее на себя.

– Если вы полагаете, что кто-то даст за них больше…

В маленьких глазках сверкнуло беспокойство.

– Хорошо, я накину еще пару олдеров! Но знайте, это окончательная цена.

– Мне нужно подумать, господин Ребб. Я вовсе не уверена, что готова расстаться с семейной реликвией, – забрав часы, заявила старику.

– Пятнадцать! – выкрикнул тот. – Мое последнее слово!

– Всего хорошего, господин Ребб, – улыбнулась в ответ и захлопнула за собой дверь.

Проклятый крохобор… За полкера удавится.

«А ты что хотела, Кэри? Думала, старый скряга сразу предложит тебе двести олдеров? Размечталась!»

Я вздохнула и раскрыла ридикюль, чтобы вернуть туда фамильную реликвию, но в этот момент меня кто-то толкнул, да так сильно, что я едва удержалась на ногах. Часы выскользнули из рук и упали на звонкий камень мостовой.

– О Боже! – сорвалось с моих губ.

– Забавно, – тут же услышала я низкий мужской голос. – Господом меня еще не называли. Простите, вдова Дерт, я вас не заметил. Вот, держите, – мне в ладонь лег блестящий золотой корпус. – С ними все в порядке. Такие часы невозможно разбить.

Мужчина погладил узорную крышку и провел пальцем по кругу бесконечности, а я подняла глаза и встретилась с задумчивым взглядом темно-серых, почти черных глаз. Ну надо же! Снова он. Кейн. Интересно, что банкир забыл на улице мелких ростовщиков и оценщиков?

– Мне нужно идти, – не двигаясь с места, сказала я.

Голос прозвучал хрипло. Наверное, мой лимит прогулок по сырому городу оказался исчерпан, и я заполучила простуду. Точно. Вот и щеки горят, а это всегда верный признак инфлюэнции.

– Темного вечера, – небрежно попрощался Кейн, продолжая смотреть на меня пристально, почти не мигая.

– Темного, – отозвалась я и, стараясь не обращать внимания на жар, высоко вскинула голову и пошла в сторону Ирбрук-роу.

«Поразительно, – размышляла, прислушиваясь к стуку собственных каблучков. – Вторая встреча за день. Интересно, что Кейн делал в Среднем Уэстене? Точнее даже, в Нижнем Уэстэне, почти на границе с бедными кварталами? Что привело его на Веллер-сел?»

Я не видела, откуда он взялся, но если судить по тому, что мы не заметили друг друга, скорее всего Кейн вышел из соседней конторы. А что у нас там? Правильно. Антикварная лавка господина Винса. Получается, Кейну нравятся старинные вещи? Скорее всего. Тем более что, когда мы столкнулись, он держал в руках какую-то ветхую книгу.

«Не забивай голову ерундой, Кэри, – осадила собственное любопытство. – Думай лучше о том, что делать. Не нужно было выплачивать кредитору Зайнису сразу двадцать олдеров. Но кто ж знал, что Бернсы не заплатят и за этот месяц, а леди Винс откажется от занятий?»

Когда я дошла до Карстон-сел жалкие лучи заката почти совсем растворились в свинцовой темноте неба.

– Слава Богу, вернулись! – встретила меня Ильда. – Я уж собиралась за вами идти. Знаемое ли дело, по темноте одной шастать?

– Успокойся, Иль. Ничего со мной не случится, – усмехнулась в ответ.

– Как же, не случится! Госпожа Фишер тоже так думала, а теперь вон пузо на лоб лезет.

– Не мели ерунду. У госпожи Фишер законный супруг имеется, так что ничего удивительного в ее положении нет.

– Может, оно и так, да только люди говорят, что…

– Иль, уймись, – оборвала я служанку. – Не хватало еще сплетням верить.

Ильда недовольно поджала губы, но надолго ее обиды не хватило.

– Я тут слышала, Болтоны в следующую среду прием устраивают, вы пойдете? – идя за мной по коридору, вкрадчиво спросила Иль. – Приглашение вам прислали?

Вот же любопытная! Все ей доложи.

Я вошла в гостиную и внимательно осмотрелась. Сейчас, в теплом свете свечей, комната казалась уютной и даже нарядной. И расшитая шелком скатерть блестела совсем как новая. И чехлы на креслах уже не казались ветхими, а ажурные салфетки на их подголовниках выглядели почти празднично.

– Так что, прислали? – не отступала Ильда, глядя на меня сверкающими глазами.

Я тихонько хмыкнула. Прислать-то прислали, только какой с того прок? Для приема нужно новое платье, а где его взять? Да и что мне там делать? Дать уэстенцам новую пищу для сплетен? Встретиться с кучей прежних знакомых, помнящих меня беззаботной Кэролайн Уэтерби?

Я провела ладонью по крышке рояля. А что, если посмотреть на все под другим углом? Может, приглашение на бал – это перст судьбы? Подсказка небес? Мелькнувшая мысль была не особенно приятной, но что еще мне оставалось?

– Пойду, – кивнула я и уже решительнее добавила: – Обязательно пойду!

Вот только с платьем нужно что-то придумать. Может быть, перешить шелковое синее? Или попробовать обновить лиловое? Хоть строгий траур и закончился, но лучше не рисковать и не использовать слишком светлые наряды. Эх, сейчас бы надеть одно из тех бальных платьев, что я носила в юности! Нежно-розовое, или цвета топленого молока, или светло-сиреневое…

– Ну и правильно, – вклинился в мои размышления голос Ильды. – Нечего этим курицам потакать, пусть знают, что вас не сломать!