— Мое.

Она использовала его и теперь, словно утешала. Ее поцелуи, словно яд, проникали в самую кровь. Сакамаки с упоением вдохнул аромат ее кожи и закрыл глаза.

Наше время

Шу резко отстранился, но недалеко – Присцилла по-прежнему держала его голову в руках. Тонкие пальцы зарылись в густые светлые волосы.

— Но…

— Я заставила тебя забыть. Надеюсь, ты не злишься?

Шу посмотрел в лицо девушки. Да, насколько внешность бывает обманчива. Цисси выглядела так невинно, с таким спокойным и покорным характером, что Шу был уверен в том, что с ней проблем не будет. А оказалась… Да, она законченная извращенка, но зато какая девушка… И его племянница.

— Цисси.

Она улыбнулась и посмотрела на Шу. Её сиреневые глаза, улыбка на лице… Шу легонько коснулся рукой щеки Цисси, и девушка подалась немного вперёд, как будто она ожидала этот жест.

— Шу… — она сбивчиво шепчет, смотрит то на его губы, то в его небесно-синие глаза. — Может начнём всё сначала? Потому что больше я тебя не отпущу. Ты мой. Мы связаны.

В следующею минуту она подалась вперед, чтобы коснуться его губ своими. Медленно наклонившись, он на секунду задержался в миллиметре от ее губ и накрыл их поцелуем. Плотные, влажные, такие горячие, страстные и нежные... Наконец-то Цисси вновь ощутила их вкус! Присцилла словно опять испробовала пьянящего вина. Наверное, именно так чувствуют себя изнемогающие от жажды: сделав глоток, они уже не могут остановиться, пока не выпьют все до дна. Так же случилось и с Цилли, которая так долго воздерживалась от желания поцеловать своего возлюбленного... Этот поцелуй разрушил все остатки их сдержанности. И теперь Шу окончательно поддался той страсти, что захлестнула его еще в тот раз. Шу хотел заполучить желаемое, а желаемым сейчас была она.

Шу чувствует к Цисси какую-то смесь любви и, совсем немного, ненависти. Присцилла чувствует к нему всепоглощающую страсть и эту порочную связь.

***

— Я уж думал ты не придешь.

Реджина хмыкает и, плавно подойдя к пианино, садится на колени Райто, накрывая его руки своими. Райто переплетает их пальцы и проводит по клавишам, вызывая незатейливую мелодию. Реджина улыбается, а Райто утыкается носом в темные спутанные волосы и глубоко вдыхает.

— Я прихожу уже неделю. Каждый день.

Смешок и невесомый поцелуй в щёку. Реджина захихикала; именно захихикала, немного сжимая плечо с той стороны, куда уткнулся носом Райто.

— Щекотно.

Это была не любовь. Даже поцелуй в щеку может быть для него сигналом к страстной ночи, однако с Реджиной все было по-другому. Связь без любви кажется замечательной лишь пока не встретишь ту, которую полюбишь всем сердцем. И тогда мир меняется. Но вот Райто не повезло – Ред его не любила. Если ее сестра испытывала к Шу что-то кроме желания, то у Ред не было ничего. Реджина действительно хотела ощущать к Райто чистую и нежную любовь, а не делать вид, что чувствует ее подобие. Она не могла любить никого, Райто это знает. А главное, он знает то, чего неизвестно никому кроме Ровенны и сестры.

Реджина была обручена. С вампиром. Она любила его той искренней и чистой любовью, которую хотела испытывать к пятому Сакамаки. Это была ее несчастная история любви.

Вампира звали Элай, и он был одним из новых сторонников Азазеля. Когда ему предложили выбор, даже не зная, что с ним будет, Элай сдал всех, кто мог помешать правлению нового Повелителя. И за это Элая взяли во дворец одним из советников относительно вампирского мира. Тогда Реджине было всего шестнадцать, она была молода, она любила саму мысль о любви. Неудивительно, что молодая и романтичная Ред сразу влюбилась в мужественного и сильного вампира. И советник ответил юной принцессе такими же светлыми чувствами. Настолько чистыми, насколько могут испытывать к друг другу вампир и демон. Их роман продлился сорок лет, по времени Ада, а потом…Элай погиб.

Реджина, которая до этого радостно падала в объятья любимого, которая смеялась и улыбалась, резко изменилась. Кроме матери она никого не слышала. Реджина и Ровенна не выходили из комнаты принцессы три недели. У Реджины была самая настоящая истерика, она вцепилась в мать и просто рыдала, сбивчиво что-то рассказывая. Он не мог умереть, она ведь видела его всего каких-то несколько месяцев назад! Он просто ранен, да, ранен, и сейчас на пути домой, где будет залечивать раны.

— Он жив, мама! Он не мог оставить меня!

Но Элай смог. Его убили бывшие собратья. Они не смогли понять Элая, видели в нем предателя, хотя так и было. Но Реджина любила его, а теперь он исчез. Как и ее душа, и сердце. Узел боли в груди затянулся, и в ее разум стало медленно просачиваться понимание того, что ее любимый мертв.

Мертв!

Она больше никогда его не увидит, никогда не услышит его заразительный смех, никогда не посидит с ним рядом у камина, не получит от него такого ласкового и страстного поцелуя в губы. Больше Элай не прикоснется к ней, больше его не будет. В тот миг, когда в ее комнату вошла Ровенна и обняла дочь, сказав…ничего не сказав. Ровенна просто села рядом и обняла дочь. И тогда Реджина впервые зарыдала. Дыхание перехватило. Она была уверена, эта боль убьет ее. Никто не сможет пережить подобное, подумала она; она не могла постичь, как можно продолжать жить, испытывая такие муки, лишившись самого любимого и дорогого существа. Это уничтожило ее, разбило хрупкое сердце, которое больше она не собрала. Горе Реджины рвалось наружу, но она проглотила его, и оно, подобно осколкам стекла, начало резать ее изнутри. Она вдруг обнаружила себя в совсем ином мире — в мире, который изменился для нее раз и навсегда. Реджина не могла с этим смириться. Она ощущала себя потерянной, застрявшей в ночном кошмаре, все, в том числе и собственное тело, казалось чужим. Она смотрела в зеркала, делала все как прежде, только чтобы напомнить себе, что она и ее мир все еще существуют. Происходящее казалось невозможным. Но такова была реальность.

Через три недели Реджина вышла из комнаты. Гордая, но такая разбитая и уничтоженная. Реджина изменилась – она возвела вокруг себя каменные стены, отгородилась практически от всех. А потом они с сестрой уехали в этот чертов особняк, где был вампир с его внешностью.

У Элая были непослушные рыжие волосы, зеленые глаза, в которых бесились демонята. Реджина так любила касаться его губами. И поэтому Реджина возненавидела Райто всеми фибрами души. Потому что он не был им.

А потом Реджина просто… Ох, она не знала, как это объяснить. Да, Райто не был Элаем, но он был так похож, что Реджина решила, что если с ней нет Элая, то с ней будет Райто. И вампира это не смущало – пусть так, но он будет с ней. Если ей будет легче, то Райто тоже будет рад. Реджина действительно хотела, чтобы каждое «Я люблю тебя», которое она произносит, каждый поцелуй, который она дарует ему, были искренними и были для него, но, к сожалению, это было не так. Нет, всё являлось лишь одной большой ложью, созданной ею для того, чтобы сбежать из реальности, где Элая не было. Да, это было крайне эгоистично, но Реджина хваталась за это, как утопающий за соломку.

Райто отдает все, чтобы помочь Реджине, и она этим хладнокровно пользуется. Возможно, где-то в самых закоулках своей прогнившей души Ред надеялась, что смотря на Райто, она когда-нибудь перестанет видеть вместо него Элая, что все ласковые слова и признания будут принадлежать действительно настоящему Райто, а не к видению Элая.

Райто берет в руки ее лицо и поворачивает к себе. Вампир смотрит на девушку с нежностью, и она отвечает таким же взглядом. Не ему, а тому, кого видит в этих глазах. Реджина сама целует его в уголок губы, сама обвивает его шею руками. Её пальцы дрожат, и заприметив это, Райто только молчаливо улыбается, затем берет её тонкие руки в свои и целует их. Все что только можно поцеловать: каждую фалангу, выпирающую косточку, запястье.

У Райто что-то наподобие любви к Реджине и секс с ней же. А у Реджины разбитое сердце из-за Элая и виденье его же. Когда-нибудь один из них не выдержит. Но их отношения будут продолжаться, пока оба не устанут от лжи.