Но сегодня Роман опаздывал. Причем настолько, что Шелли успели довести до слез, заставляя сесть на пол и уткнуться лицом в перебинтованные руки. Талия почувствовала, как в ней что-то перевернулась, стоило увидеть эту картину: большая девочка, словно маленький ребенок свернулась около стены, а над ней возвышались первокурсники, что-то говорящие ей с мерзкими ухмылками. Талия сначала сделала, а потом уже начала думать: она со всей силой метнула в выступающего перед парня яблоком. Фрукт попадает тому в голову, и тот ошарашенно оглядывается. Талия, впрочем, подлетает к нему сама, со всей силой ударяя ему прям в лицо, причем с такой силой, что тот падает на пол.

― Урод, блять! ― визжит Янссен, откидывая свою сумку куда-то к Шелли, которая смотрела на развернувшуюся картиной с смесью страха и удивления. Никто кроме брата и Литы за нее не заступался. ― Давай, раз ты такой смелый, скажи мне что-нибудь.

С Талией Лавр было лучше не связываться. У девушки была неконтролируемая агрессия, но никто не знал, что справка об этом была куплена. Но это во многом оправдывало воинственную школьницу, которая редко, но все же ввязывалась в драки «за праведную сторону». Кроме того, она одно время тусовалась с одной отбитой шайкой, которые научили ее драться, да и само наличие таких друзей не прибавляло желание связываться с Талией.

Пару ребят, которые пару минут назад смеялись вместе со всеми, поспешили покинуть коридор. Девушки тонко вскрикнули, но не спешили уходить, а вот подлетевшие к парню друзья не стали молчать.

― Ты что, сука, с дуба рухнула? ― возмущённо крикнул один из них. Талия усмехнулась, и, схватив его за грудки, толкнула в сторону шкафчиков. Остальные лезть не рискнули, смотря на девчонку, которая оскалилась.

― Ну что, вы, мальчики, сдулись? Давайте, оскорбляйте меня, ведь вы были такими смелыми, когда издевались над Шелли.

― Да какое тебе дело до этой… Шелли?! ― истерически крикнула одна девушка. Она явно хотела сказать другое слово, но не решилась, понимая, что уж с ней Лавр мелочиться не будет.

― Никакого! ― крикнула Талия. ― Но, блять, издевайтесь друг над другом, а ее не трогайте. Потому что она среди вас, мразот, самая лучшая, уроды блять.

Прозвенел звонок. Все поспешили разойтись по кабинетам, и только трое поспешили в медкабинет. Шелли неуверенно дотронулась до плеча Талии кончиком перебинтованной руки и протянула сумку. Талия, которую быстро покинул весь гнев при виде робкой улыбки на открытой части лица Шелли, улыбнулась:

― Не обращай на них внимание. Ты просто прелесть.

Улыбка Шелли стала немного шире. Она достала свой телефон и быстро напечатала текст, который ровный женский голос тут же озвучил.

― Привет. Тебя зовут Талия?

― Да, Талия Лавр. У тебя какой сейчас урок?

― История.

Талия улыбнулась и похлопала девушку по плечу, как совсем недавно ее брата, только в этом жесте было больше нежности.

― Удачи.

И Талия скрылась в одном из кабинетов. Шелли улыбнулась и, стоило ей развернуться, увидела стоящего в конце коридора Романа. Судя по его взгляду, он видел все, что сделала Талия, и сейчас был немного удивлен. Годфри снова провожал взглядом девушку, которая удивляла его при каждой новой встрече. Шелли подошла к нему, набирая текст:

― Она тебе нравится?

― Не говори глупостей. Я вижу ее второй раз в жизни.

В сумке Романа лежали десять разных элитных пачек сигарет.

Сейчас

Все начиналось с того, что Талия Лавр ― или Янссен, или какая там у нее еще фамилия, Питер та и не понял ― не пришла. Роман пришел в школу буквально за час до звонка, заставляя подняться в такую рань и Руманчека. Они, словно шпионы, заняли наблюдающие позиции у главного входа, высматривая девушку, но к первому уроку Талия так и не явилась. Питер видел, как злился на это Годфри, а еще то, с каким интересом на него смотрят все учащиеся. Словно вот-вот произойдет что-то интересное.

Питер сказал, что вчера она тоже опоздала, но на это Роман лишь злостно оскалился. Он бы мог прийти к выводу, что Питер просто его обманул, по своей натуре Годфри не верил в лучшее. Однако: узнать он о ней не мог, все в этой школе были взбудоражены, а Роман ни за что бы не спутал почерк мать-ее-Талии с чужим. Она должна была быть здесь.

Но ее, естественно, не было.

Роман понимал, что Талия ― талантливая и умная манипуляторша, а он сам дал ей возможность собой манипулировать. Любил ее, суку, только ее и любил. Постоянный секс с одним человеком приводит к привязанности, привязанность к любви, а любовь ― к ярому желанию обладать. Талия была права ― Роман был в конце этой гребанной цепочки. Когда любишь кого-то так сильно, что ненавидишь. Роман не выдерживает этого напряжения и просто молча уходит, не слушая Питера. Руманчек что-то кричит ему в след, но Годфри его ― конечно ― не слушает. Садиться в машину, с целью напиться и выкурить пару дешевых сигарет. Потому что те действительно вставляют.

Питер смотрит, как машина друга скрывается за поворотом и практически тут же вскрикивает, потому что Талия появляется прямо перед ним. На ее лице был румянец, словно она долго бежала, дышала она тоже тяжело, но глаза горели лихорадочным блеском:

― Как он отреагировал?!

― Что? ― Руманчек расширившимися глазами смотрел на девушку, которую сегодня хотел увидеть Годфри. ― Ты чего творишь?!

Талия закатали глаза.

― Я же говорила, что его надо подготовить.

― Да он тебе теперь шею свернет! ― крикнул Питер, привлекая внимание учеников. Талия обернулась по сторонам и со злостью пнула цыгана под столом.

― Тихо ты! ― шикнула девушка. ― Я сама с этим разберусь, ясно?

― Да за что ты с ним так? ― хмуро поинтересовался Руманчек. Он видел состояние друга, видел, как тот надеялся встретить ее и как был расстроен, когда этого не произошло. А грусть Романа быстро перекачивала в злость, уж это Питер точно знал.

― Я же сказала, Питти, я играю с ним в игру. ― Талия закатила глаза, словно он не понимал элементарных вещей. ― Так как он отреагировал?

Питер поджал в недовольстве губы, но ответил. Талия кивала, внимательно смотря на цыгана мутными темными глазами. Когда Питер закончил, она поджала губы.

― Кажется, я его здорово разозлила. ― но ее пухлые губки, имеющие странный абрикосовый оттенок, тут же растягиваются в слегка сумасшедшей улыбке. ― Здорово! Надо довести его до нужной кондиции.

― Зачем тебе все это? ― устало спрашивает Руманчек, потирая переносицу.

― Мне нужна его помощь. И, кроме того, у меня было время обдумать свои чувства к нему, прийти к выводу, что я его люблю и… в общем, остальное тебе не надо.

Талия была резкой, как осенний ветер. Сначала он ласкает тебя теплым дуновением, а потом кидает тебе в лицо холодный ветер. Настроение Талии менялось примерно с такой же скоростью, причем Питер не мог уследить за причиной таких изменений.

― Передаешь ему еще одно письмо?

На этот раз Талия его подготовила и протянула уже готовый конверт. Питер откинулся на спинку скамейки и, сложив руки на груди, отрицательно махнул головой.

― Нет. Давайте вы как-нибудь сами.

Лавр сощурила глаза, смотря оборотню прямо в глаза. Питер, неизвестно почему, напрягся. Ногтем она постукивала под деревянной поверхности стола, словно вспомнила какую-то мелодию. Она понимает намного больше, чем говорит вслух. Эта кокетливая шатенка, прекрасно осознающая собственную привлекательность и жестоко играющая с чужими сердцами. Ее губы изгибаются в лукавой усмешке, и она тихо, только для ушей Питера, прошептала:

―Я вижу чёрную гладь воды

Только что в неё заходила ты

Словно сон, ты плыла в темноте

Ты такая как я, но в воде.

Питер очень хотел съязвить, но в ушах внезапно противно зазвенело. Эти слова были пропеты на какой-то особой частоте, которая его до нельзя оглушила ― человек не мог издавать такие звуки. Руманчек закрыл уши руками, морщась, а выражение лица Лавр внезапно стало излишне жестким. Ее темные глаза внезапно поддергиваются какой-то дымкой болотного цвета. Это смотреть на то, как в темноте начинает сверкать незаметный свет ― слишком маленький, чтобы разогнать тьму, но и достаточно заметным, чтобы к нему идти.