Сила, говорила наставница, это твоё внутреннее солнце, а на нём есть невидимые пятна. Чёрные, если солнце – свет, или же белые. В природе нет абсолютной тьмы или света, и в нас – тоже. Нужно лишь увидеть, нащупать, научиться касаться и работать. Поверить, в конце концов. И раз появилась возможность совместить необходимое с приятным, я вовсю ею пользовалась.

И, кстати, о «надежде»… Требовательно зазвонил телефон. Стёпа проснулся и жаждал подвигов. Волшебных. Причину отвадить его я так и не придумала, поэтому… А на «там опасно» он не поведётся. Только возбудится ещё больше.

– Да, привет, – я взяла трубку. – Да, у больницы. Куда?.. Сейчас подойду.

И, уходя по разбитой асфальтовой дорожке к воротам, опять ощутила спиной вчерашний взгляд. И опять то же юное сердечко. Где-то на крыше. Теоретически я могу его и отсюда прихватить… Но пусть живёт. Пока. Молодой. Ошибётся. Тогда-то я и возьму своё.

При виде меня Стёпа поднял брови:

– Ты что, собралась в «Зомби-апокалипсис» в длинной юбке и на каблуках?

– Долго ли переодеться, – я хлопнула по сумке и пояснила: – У меня же имидж.

А имидж – это и роль. А пока я в роли, мне проще быть той, кем приходится, и делать свою работу.

От больницы до «аттракциона» – полчаса пешком, и мы с удовольствием прогулялись, обсуждая дела. Стёпа переживал, не начал ли второй хирург потреблять прямо с утра, но я заверила, что Егорыч: а) совершенно трезв и б) бросил пить. Совсем.

Коллега поверил мне на слово, успокоился и вспомнил:

– Нам, кстати, нужна пятиэтажка. С балконами, кажется…

– …жёлтыми, – я глянула по сторонам на перекрёстке и остановилась, заметив красный сигнал светофора.

По архитектуре города можно за пару часов изучить историю его заселения. Лёгкие двухэтажные усадьбы чередовались с деревянными бараками и «времянками», сменялись солидными «сталинками» и угрюмыми хрущёвками, из-за которых виделись редкие «грибы» девятиэтажных новостроек. Машин было немного, а светофор – один на весь город. Серьёзно, один – и на одной лишь стороне перекрёстка.

– Откуда знаешь про балконы?

– Я же ведьма. И я знаю очень много, – я невозмутимо пошла по «пешеходке» на зелёный свет, отгоняя гнусную мысль.

Нет, внезапный скачок давления или спазм сосудов, организованный на ближайшей скамейке, – это очень подло. Поймёт же наверняка и обидится. К лучшему, конечно… Но подло. И, по классике, мы в ответе за тех, кого приручили.

Вторник, середина дня, но прохожих на улицах хватало. На меня смотрели косо и с опаской, а Стёпе улыбались, как родному. За полгода через его руки прошла едва ли не половина жителей, а остальные, как ни странно, мечтали пройти. Коллега скромно улыбался, кивал и здоровался, а я шла строго к парку, за которым маячили, полускрытые первой листвой, старые кварталы. Пока солнце высоко, надо всё успеть. Днём местные «зомби», разумеется, спят, но ближе к вечеру точно выползут – накраситься, нарядиться, поработать…

В парке, заметив, что мой спутник отстал, беседуя с бывшим пациентом, я сняла кольцо с иллюзией. Джинсы, кеды, свитер, рюкзачок и никакого привычного «ведьмовского» макияжа. И всё предусмотрено, кроме… И я снова отогнала подлую мысль о солнечном ударе или отравлении. Хочет человек волшебства, чудес и сказки – будет ему сказка. Страшная, но… Имеет право хотеть. А вот я права впускать его в наш мир не имею. Но – таких, как я, не наказывают и…

– Мар, подожди!

Я остановилась у проржавшей калитки. Стёпа подошёл и одобрительно присвистнул:

– Надо же, у тебя под этими страшными юбками есть красивые ноги! А я-то думал…

– Они не страшные, а приличные. И у меня же…

– …имидж, помню, – он весело кивнул, – и муж. Вроде даже любимый.

Точки над «ё» мы расставили через неделю после знакомства. Я всегда считала, что нам дано слишком мало времени, чтобы годами ходить вокруг да около. И лучше поставить человека в неудобное положение и смутить, но сказать всё прямо, честно и сразу. Ибо. Большинство человеческих проблем – оттого, что люди говорят, когда нужно промолчать, и молчат, когда нужно говорить. И молчат о том, о чём нужно говорить.

– Не «вроде», а «даже», – я толкнула скрипучую калитку. Сердце неприятно кольнуло тоской. Зря вчера вспомнила… – А тебя не я интересую, а моя магия. А в твоих мыслях – Аня, анестезиолог. И в штанах, извини за прямоту, тоже. А со мной тебе просто… – и вспомнила подходящее современное слово, – прикольно. Но лучше бы Аню в кино сводил, чем шататься по сомнительным местам со старой сумасшедшей ведьмой.

Коллега позади смущённо зашелестел картой. Я улыбнулась, не оборачиваясь. Раз десять уже об этом говорила, но… Людям свойственно верить, что у них впереди долгая жизнь и море времени, которое можно тратить на душевные метания, стеснительность, неуверенность и прочее. А потом это время приходит, берёт за горло и…

– Нам по центральной улице, – Стёпа мудро решил не развивать тему. – Десять домов, потом направо… Что? Про жёлтые балконы ты узнала, а адрес – нет? А я узнал. Если, конечно, эта псина ещё на месте.

Я прислушалась к ощущениям. Сила фонила очень слабо. Стоя у калитки под раскидистыми цветущими липами, я прищурилась на солнце. От любой нечисти тьма расходилась кругами, но не от этой. Сила перерождённого металась безумным ветром, то касаясь лица, то шелестя кустами, то поднимая пыль на соседней улице. В общем, адрес – это хорошо. Перерождённый не может никуда уйти от своего тела – так говорят сказки. Будем верить в их правдивость, раз для лжи пока повода нет.

Однотипные заброшенные хрущёвки зияли пустыми окнами и распахнутыми дверьми подъездов, а разбитый асфальт – глубокими трещинами. Ветер скрипел проржавевшими качелями и подметал тихие пыльные улицы, гоняя старую листву и конфетные фантики, шурша разбросанными пивными банками и взъерошивая весеннюю траву. А вот деревьев не было, только переломанные жухлые кусты да пеньки. Срубили во избежание?..

Аттракцион с «зомби» – клубок из пятнадцати длинных улиц с узкими дворами и заброшенными детскими площадками. И, так и не определив чёткое направление, я заглянула в карту.

– А если срезать?

– Во дворах ловушки, – пояснил Стёпа. – Замаскированные «могилы», провалы в «склепы»… А на дороге – разве что «кишки» в кустах, «мозги» на асфальте да отрезанные «пальцы», – и бодро добавил: – Но мы в своей практике и не такое видели. Идти минут на десять дольше, зато точно ни во что не вляпаемся.

Резонно. По «склепам» бродить некогда, ещё же Циклоп.

– Держись за мной, – я посмотрела на коллегу серьёзно. – Нечисть опасна.

Он кивнул и, едва мы прошли вдоль одного дома, неожиданно вернулся к старой теме. Ему, как и мне, тишина заброшенности после оживленного городского шума давила на уши.

– Неужели мы так предсказуемы? Для тебя?

– Не вы, – я посматривала по сторонам. – Организмы. С психологией не особо дружу, но гормональные всплески, особенно по весне… Специально не слежу, не смущайся. Это давний рефлекс. Обычно на уровне «отметила – забыла». И, кстати, Аня совсем не…

– Мар!..

Я улыбнулась про себя. Молодёжь… Но лучше о чём-то говорить, чем по сторонам смотреть. Тени от домов, «кишки» и «мозги» вдоль обочины, лужи «крови» на асфальте – чёткая тропинка. Ненормальные. И где сколько «реквизита» раздобыли? Видно же, что всё ненастоящее. Хотя – это нам, специалистам, видно. А непосвящённым поди всё равно, настоящее или бутафорское. Атмосферно – и ладно.

Тёмный ветер налетел из-за угла, закружил в ногах пыльной листвой. Я замерла посреди дороги и почувствовала. Два тела. Две смерти. Через пять домов. Срезать бы, но там всё в гробах и крестах… Знакомая сила оседала на лице холодом, до гусиной кожи. Перерождённая – ведьма. Плохо дело.

– Стой, – я ухватила коллегу за рукав кожаной куртки. – Не спеши. Она где-то рядом…

– Но по карте…

– Карта – это всего лишь карта, рисунки… – я наконец поймала ощущение нечисти. Вернее, пока ещё нежити.