Но эта мысль тут же рассеялась в усталом мозгу. Вообще, все рассеялось, осталась только эта дымка. Сил не было больше не на что. Колетт разделась до нижнего белья, оставила майку и упала на кровать, кое-как накрывшись одеялом. А потом, словно вспомнив, выпила таблетки Доратеи. И вот тут точно все оборвалось.

21:23, гостиница

Просыпаясь, Колетт резко вдыхает через рот и садится на кровати. Она вся взмокла. Ей явно снилось что-то. Что-то плохое, отчего глаза и щеки начинает щипать от жуткого желания заплакать, но в силу сонного состояния организм не способен на слезы. Поэтому, девушка вытирает лицо простынею и пытается восстановить дыхание. За окном – темнота.

Колетт поднимает взгляд и готова поклясться, что опять видит Каина в зеркале. Девушка прикрывает глаза и задерживает дыхание.

Раз…

Но, открыв глаза, Колетт внезапно осознаёт, что ей до боли хочется увидеть в зеркале Каина. Настоящего. Прикоснуться к нему, осознать его реальность… Больше не быть одинокой. Но в комнате она совершенно одна – нет даже намёка на присутствие Каина. Она видит только себя, с мокрой майкой и прилипшей ко лбу пряди. Колетт становится противно от самой себя.

Она встаёт, хотя тело будто свинцом налито. Открывает окно, чтобы проветрить номер. Ощущает, насколько теперь этот мир далёк от неё, насколько далека она. Словно существует две реальности: счастливая и солнечная для всех, устрашающая и мрачная для неё.

Кто-то сказал, что после смерти родного человека мир делится на «до» и «после». Что ж, он был прав.

В ванной Колетт раздевается и лезет под холодный душ. В эти полчаса ей почти-что хорошо: она моется, с усилием расчёсывает волосы и бросает в старую стиральную машинку грязную одежду. Насухо вытирается и возвращается в спальню. Холодный ветер, гуляющий по помещению приятно ласкает голую кожу.

Колетт переводит окно в режим «термо», одевает ночную рубашку и меняет простыни с наволочкой. Второй раз она засыпает почти как человек. И до последнего смотрит в зеркало, надеясь, что увидит там отражение Первого демона. И когда она засыпает, ее надежда, неведомо для неё самой, оправдывается.

09:30

Вновь проснувшись, Колетт чувствует себя намного лучше. Глаза не болят, тело отдохнуло. Но вспомнив, из-за чего она здесь, морально поднятое настроение тут же упало. Это была не телесная боль, а боль внутри, которую не зашить, не заклеить и не заживить.

Но терять надежду она не могла. Что она могла, кроме того, как надеется?

Стараясь не думать о том, что ей сказал вчера врач, Колетт поспешила занять себя делами. Первым делом заказала еду в номер. Пока ее доставлял – заскочила в душ. Расчесала волосы, собрала их в высокий конский хвост и накрасила ресницы. Из большого рюкзака извлекла джинсы и какую-то рубашку. Колетт внимательно посмотрела на себя в зеркало: молодая, современная девушка. Интересно, сейчас Каин любил бы её? Когда она едва ли напоминает его погибшую жену.

За завтраком Колетт сметала со стола все, что было с невероятной скоростью. Внезапно, обнаружила, что так ужасно голодна! И как вживую слышала голос Билла: «Как приятно, что моя маленькая сестренка Колли вновь уплетает за обе щеки».

Да вот только брата здесь не было…

11:15

… он лежал в больнице. Левая рука и правая нога в гипсе. Голова перемотана. На щеке, судя по всему, глубокая ссадина, на которую наложили швы. Весь в бинтах, среди всего этого стерильно белого Белиар выглядил неуместно. По крайней мере, так считала сама Колетт. Сестра видела его живым, смеющимся, одетым как обычный сильный парень, где-нибудь на стоянке автомобилей. Но уж никак не подключённым к множеству аппаратам, трубки которых делали его таким слабым.

Равномерно трещал прибор показывающий ритм сердце.

– За ночь ничего не изменилось, но и хуже не стало. – Колетт не знала, что ей на это ответить, поэтому молчала. – Мы будем наблюдать. Если будут происходить сдвиги, судить станет легче…

– Я хочу побыть с братом наедине. – твёрдым голосом перебила его Маллен. – Пожалуйста.

Доктор понимающе кивает. И Колетт делает вид, что не замечает, как доктор, имя которого она не запомнила, оставляет на тумбочке брошюру «Как пережить смерть близкого?»

Колетт садится рядом с братом и, право, впервые не знает, о чем говорить. Она думает о том, что сейчас была бы не против, отрежь Аббадон ей язык. Молчание можно было как-то оправдать.

– Знаешь, так непривычно говорить с тобой… – Колетт запинается. – так. Но если все-таки ты меня слышишь… вернись, Билл, пожалуйста. Ты нужен мне… Ты обещал, что не оставишь меня одну. Билл, выполни обязательно… обещание.

Маллен сидит около брата ещё около часа. Говорит обо всем, впервые рассказывает о Каине, сеансах с Доратеей. Особенно про Каина, она говорит в полголоса, про ее страхи, про его жену. И как будто чувствует на спине взгляд его глаз. И все равно продолжает говорить, выплескивая все, что накопилось. Даже если Каин и правда здесь, пусть знает, пусть.

Ты же хотел знать.

Колетт замирает, когда настольная лампа с треском лопается. Она уверенна, что тяжёлая ладонь вот-вот ляжет ей на плечо и оттащит от брата, но ничего не происходит. Только спустя мгновение, ее легко трясет женская тонкая рука. Колетт моргает и переводит взгляд на молодую девушку. Она хорошенькая, вероятно, стажер.

− Простите, мисс. – вежливо, немного испуганно говорит она. Наверное, многим не нравится, когда их отвлекают от разговоров с родственниками. – Мне сейчас надо…мммм…помыть пациента. – Колетт замечает в ее руках таз с водой и мочалку. Странно, как она раньше не заметила? – Вы должны выйти. Кроме того, начинается комендантский час.

На дисплее телефона 14:05

17:14, бар

Она не собиралась напиваться, однако пару стаканчиков яблочного сидра приятно освежают. Это место – типичный полупаб-полубар, с небольшим телевизором у барной стойки, по которому непрерывно транслируются то новые, то старые записи футбольных матчей для сгруппировавшейся у стойки группы мужчин, лениво потягивающих пиво и кричащих на любой гол. Кое-где за одинокими столиками, хаотично расположенным по заведению, сидят люди, в основном пожилые, медленно поедающие свой заказ, сделанный, наверняка, не на самой чистой кухне.

Тут очень много людей; от их криков болит голова. Колетт кажется, останься она одна, сама кричать начнет. Ей нужно какое-то окружение, и совершенно плевать, что это чужие люди, плевавшие на нее.

Погода, словно выражая поддержку Маллен, была отвратной. Так же, как и самочувствие самой Колетт. Напиться и забыться – выход, но она не та девушка, которая попытается залить свои проблемы. Колетт Маллен не дура, знает, чем такое может закончится: ее просто поимеют в какой-нибудь комнате на вверху. Хотя, вряд ли демон позволит этому случится.

Я не собираюсь напиваться, Каин, поэтому можешь не убивать всех людей в баре

− Повторить? – спрашивает бармен. Это крупный мужчина лет сорока, с густыми рыжими усами, лысой головой, которая забита татуировками. Как и накаченные руки и часть груди. Байкер, или бывший заключенный.

Колетт смотрит на три пустых стакана перед собой.

− Нет, спасибо. – кидает на барную стойку деньги и выходит.

На улице льет дождь. Это даже слабо сказано. Сильный дождь, то льющий, как из ведра, то постепенно затихающий. Ветер, сносящий всё, что попадается ему на пути, и тёмное-тёмное небо, на котором изредка то тут, то там мелькает молния.

Колетт кривит губы. Надо было слушать прогноз погоды по радио, тогда бы она не оставила машину так далеко, с мыслью «пройдусь – голову проветрю». Сейчас голова не только проветрится. Но Колетт до одури хорошо – она натягивает на голову капюшон толстовки и идет к машине. Не медленно, но не так уж и быстро. Пока она доходит до машины, уже вся промокла, так что даже перестала прикрываться капюшоном.

Взгляд голубых глаз теперь недовольный, осуждающий.

Раз…два…

…и вы должны понимать, что все может быть…