– … что ж, теперь я согласен, что не стоило говорить им всей правды, – очень тихо, почти шепотом, произнес пожилой мужчина.
Куратор ковчега кивнула.
– Я всегда придерживалась этой мысли. Не стоит им знать, что мы уже никогда не вернемся в этот мир. Эксперименты с потоком привели совершенно к неожиданному результату, мы вместо путешествия во времени нашли новый дом. Там мы сможем начать все сначала.
Сидящий рядом с ней ученый согласно кивнул.
– Вы – сильная женщина. Вы отказались воспользоваться правом и включить своего мужа в проект. Мне-то уже все равно, жена умерла детей так и не завели, но вы?
– Что я? – ухмыльнувшись, спросила Ольга. – Да, я бегу! Бегу туда, где мы уже никогда не сможем быть вместе, и я счастлива. У меня никогда бы не хватило сил сказать ему, что я его не люблю, или что ухожу от него. Мы уже давно чужие люди. Слишком много лжи и недомолвок… Как вы думаете, стоит их брать с собой в новую жизнь? Через несколько месяцев, проведенных в ковчеге, мы выйдем совершенно в другой точке пространства. За шесть лет изучения этого мира, можете называть его параллельным, мы не видели там ни людей, ни других разумных существ. Равнины, горы, леса, океаны и ни следа человека. Нам дан уникальный шанс. Уже перед вылетом я получила сообщение от профессора Соколова. – Она достала из сумочки КПК и протянула своему собеседнику.
Тот, нажав несколько кнопок, уставился на экран. Сообщение было коротким: «Поторопитесь, иначе будет поздно, все обречены, у вас осталось двадцать шесть часов».
– Мир еще не знает, что его ждет, – шепотом, пугливо оглядываясь, сказала Ольга, видя, что ее собеседник прочел сообщение. – Совсем немного людей в мире знают, что должно произойти, один из них уже не выдержал напряжения и совершил самоубийство. Послезавтра Земля перестанет существовать.
Профессор Сергеев, а это был именно он, внимательно посмотрел на свою собеседницу. Не зря ее назначили на должность куратора, не зря все профессора за глаза называли эту молодую, деятельную женщину «железная леди». Сергеев был одним из немногих посвященных, кто знал, что Земля обречена. В ядре планеты вот уже несколько лет протекают совершенно необъяснимые процессы, приводящие к многочисленным природным катаклизмам, и вот теперь все входит в свою завершающую стадию. Единственное, что смогли просчитать ученые, так только то, что в результате этих процессов ядро достигнет десятки километров в диаметре. Силой давления, части коры выдавливаются в разные стороны. На взрыв нет сил. Энергия расходуется до нуля. Все остывает. В итоге – астероид, глыба камня, похожая по форме на неправильную картофелину. Вот что ждало планету в течение следующих месяцев. Но девяносто процентам населения земли это будет глубоко пофигу, так как уже послезавтра они погибнут в результате многочисленных цунами, извержений вулканов, ураганов и прочих прелестей природных и следующих за ними техногенных катастроф. Профессор глянул в иллюминатор, но не увидел земли, самолет шел через мощный грозовой фронт, его изредка встряхивало. А там внизу доживает свои последние часы человечество. Ему было тяжело признавать, что Соколов был прав, он спровоцировал интенсивное оборудование ковчега, он протолкнул вопросы финансирования и вот теперь он дал Сергееву возможность спастись, включив его в состав проекта «Изоляция», отказавшись идти с ними. На вопрос своего ученика «почему?» ответил просто:
– Мне восемьдесят девять, Андрюша, я на этом шарике родился, на нем и умру. Я буду видеть последние дни мира. А это уже немало. Конечно, если бы я пошел с вами, то увидел бы начало новой цивилизации, но я остаюсь, чтобы увидеть конец старой, той, в которой я жил. Он слабо, по-старчески, пожал руку Сергеева и пошел прочь, опираясь на дорогую трость из красного дерева с серебряной рукоятью.
Через пять часов после старта самолет приземлился на закрытом военном аэродроме, колеса ударились о бетонное покрытие, и вскоре летающая машина замерла.
Это был предпоследний самолет, привезший участников проекта «Изоляция». Остальные шесть бортов уже находились здесь. Людей разместили в двух автобусах и под охраной из нескольких грузовиков с солдатами повезли в горы. Но перед тем, как автобус покинул аэродром, Мечислав и все присутствующие стали свидетелями еще одного события, которое означало совершенно новую жизнь. Самолет с элитой зарулил на параллельную посадочную полосу и остановился у одного из ангаров. То, что произошло дальше, повергло всех в шок, а Молот испытал дикое удовлетворение. Ворота стоящего рядом ангара распахнулись, и из них выкатились две устаревшие «Тунгуска М1». Тридцатимиллиметровые пушки навелись на кремлевский борт и без всякого предупреждения открыли ураганный огонь. Что для них легкий сплав, из которого сделан самолет? За несколько секунд они выпустили около двух тысяч снарядов. Молот прекрасно помнил, что боекомплект «тунгуски» тысяча девятьсот тридцать шесть выстрелов. Самолет, ставший на время бортом номер один, взорвался, добавив рассвету новые краски. Руководители проекта рубили концы и делали это очень эффективно. Мечислав откинулся на спинку сидения и закрыл глаза, сейчас он испытывал необычайную эйфорию от увиденного, он даже был готов променять свое место в ковчеге на место командира одной из «тунгусок», он сам бы хотел скомандовать стрелку «огонь», а то и лично взялся бы за гашетку.
– Не улыбайся так, а то рожа треснет, – бросил сидящий рядом Аркадий.
– На себя посмотри, – отозвался Молот. – Как же все было четко сделано, усыплена бдительность, и когда эти зажравшиеся чиновники почувствовали себя в безопасности, раз – и в дамки.
– Совершенно верно, Мечислав Дмитриевич, – раздался совсем рядом голос Тихоновой, – я же сказала вам, не беспокойтесь о них, они нам больше не помешают. Они были необходимы, чтобы проект работал и мог удачно стартовать, их уверили, что им достанутся лучшие места. Они им и достались.
– Совесть не гложет? – не открывая глаз, спросил Молот.
– Ни сколько, – спокойно ответила Тихонова и пошла дальше по салону, автобус тронулся.
Через два часа двери ковчега закроются, чтобы открыться в другом измерении в миллионах световых лет от умирающей земли. Проект «Изоляция» вступал в завершающую стадию. По замыслу Соколова он должен был изолировать группу людей от умирающей планеты. Теперь осталось осуществить это технически, права на ошибку не было.
– Ваша комната, – указывая на дверь под номером 1036, произнес крепкий плечистый парень лет семнадцати в серой форме обслуживающего персонала. – Десять – это номер уровня.
– И сколько здесь всего народу? – поинтересовался майор, оглянувшись на него.
– Сейчас на базе восемьсот пятьдесят человек участников проекта и двести пятьдесят сотрудников – ремонтники, врачи, научные сотрудники, отвечающие за оборудование, три десятка охранников. – Он протянул ему небольшую коробочку.
– Что это? – спросил Мечислав.
– Это препарат, который вы должны будете выпить ровно через четыре часа. Он снимет болезненные ощущения во время входа в поток. Каждый день вы будите принимать одну пилюлю. В принципе, это необязательно, но позволяет избежать дискомфорта.
– Откуда ты знаешь?
– Мне так сказали, я передаю это вам, – пожав плечами, ответил парень.
– Тебя зовут Денис? – спросил Молот.
– Да. У вас еще есть вопросы, Мечислав Дмитриевич?
Майор отрицательно покачал головой.
– Тогда всего хорошего, – и парень пошел прочь по длинному коридору.
Мечислав вошел в свою комнату, находящуюся на глубине ста пятидесяти метров. Внимательно осмотревшись, он поставил сумку на пол. Что ж, почти однокомнатная квартира только без кухни. Трехметровая прихожая. Справа две двери, одна ведет в туалет, вторая – в ванную, в которой раковина и душевая кабина. Прямо комната, почти полный квадрат, раскладной диван, телевизор, кондиционер и… Молот протер глаза. Не может быть, широченного панорамного окна на глубине ста пятидесяти метров, из которого открывается великолепный вид на реку и лес. Майор сделал несколько шагов и попытался открыть окно. Тут же все сразу стало понятно, так называемое умное окно, вернее не окно или не совсем окно, оно больше напоминало большой монитор, выполненный в форме окна с довольно реалистичным движущимся изображением, возможно, это было даже голограммой, но майор не больно рубил в таких тонкостях. Что ж, боязнь клаустрофобии ему не грозила. В быту своей юности во время службы в армии он принимал участие в чеченской компании и провел почти пять месяцев в зиндане, огромной яме, на глубине пяти метров и три из них он не видел белого света. И ничего, не спятил. А значит, и здесь не пропадет, а окно с его изменяющимся суточным циклом ему в это поможет. Небольшой журнальный столик с парой удобных кресел, на столике стоит универсальное устройство связи, видеотелефон и мобильник в одном лице. Небольшой шкаф, стоящий у стены напротив. Вот, в принципе, и все.
