Весна прошлого года. Территория Хогвартса. На западном берегу озера растет огромный корявый дуб. Ему, наверное, лет пятьсот. Люциус очень любил это место. Туда редко кто забредал, потому что было слишком далеко. А они с Фридой часто бывали там. Там можно было спокойно побыть вдвоем, не опасаясь косых взглядов и дурных слов. Его мантия расстелена на земле. Теплое весеннее солнышко сильно припекает, поэтому он снял свитер и, наплевав на все условности, расстегнул рубашку. Как же ему хорошо! Он лежит, опершись на локти, и смотрит на свое зеленоглазое чудо, которое заплетает непослушные волосы в косу. Люциусу нестерпимо хочется помочь, но он боится разрушить этот хрупкий момент счастья и эту удивительную картину. Наконец коса заплетена, и Фрида пододвигается к нему и устраивает голову на его плечо. Люциус не может сдержать улыбку, делая глубокий вдох. Ее запах вместе с запахом солнца и свежей травы… Она просовывает замерзшие ручки под его рубашку и обхватывает его за талию, пытаясь согреться. В первую минуту Люциус вздрагивает и еле удерживается от того, чтобы не подскочить, но потом понимает, что это и есть счастье: греть ее озябшие пальчики и слышать ее звенящий голосок.

— Представляешь, Земус опять завалил меня на зельях. У меня нехорошее чувство, что я вообще не сдам экзамен в этом году.

Люциус с улыбкой пытается вникнуть в суть ее проблемы.

— Брось, он побесится и забудет.

— Да уж. Забудет он. Как же! Что мне делать?!

Она вскидывает голову и выжидающе заглядывает в его глаза. Он наклоняется и целует ее в носик.

— Хочешь, я помогу тебе подготовиться?

— Правда?

В ее глазах вспыхивает радость.

— Здорово, а то Фред все время занят и вообще…

— Зато я для тебя всегда свободен.

Она вытаскивает согревшиеся ладони из-под его рубашки и обнимает его за шею.

— Я все время думаю, что сюда может кто-то прийти.

— Плевать.

— Люциус, мы — старосты. Мы должны подавать пример.

В ответ он начинает весело хохотать, пытаясь не упасть вместе с ней.

— Фрида, брось. Мне плевать, что кто-то может увидеть. Я готов отработать миллион взысканий.

Зеленые глаза вспыхивают шутливым восхищением.

— Ну, просто рыцарь! «Пусть я буду драить совятню весь год, но зато сорву запретный поцелуй на территории школы!»

Они начинают весело смеяться. Чуть успокоившись, он признается:

— На самом деле, я наложил заклятие ненаносимости на это место. Эдакий провал в пространстве.

— Ты с ума сошел? — привстает Фрида. — Дамблдор наверняка узнает об этом, и тогда тебе точно влетит.

— Плевать, — легкомысленно повторяет он. — Тем более, я делаю это каждый раз, когда мы здесь — и ничего.

— Сумасшедший, — ее голос становится еле слышен.

Они оба правы в этот момент. Она в том, что директор школы, конечно же, знает об этом. Он — в том, что если реакции нет до сих пор, то ее наверняка не будет и впредь. Просто мудрый волшебник давал ему шанс: спасти свою душу. Дамблдор до самого последнего момента пытался спасти старосту Слизерина Люциуса Эдгара Малфоя, хотя прекрасно понимал, что это невозможно. Но пока рядом с Люциусом находилась девушка с глазами цвета Надежды, был шанс. Она — единственная, кто мог спасти его от самого себя. Вот только он оказался к этому не готов.

— Ты такой замечательный.

В ее глазах светится искренность. Она наклоняется и целует его в губы. Он чуть выпрямляется, чтобы было удобнее держать равновесие. Обнимая ее и прижимая к себе, он вдруг понимает, что ему никто и никогда не говорил таких простых и искренних слов. И никогда не скажет, наверное.

Что-то изменилось вокруг. Время и пространство завертелось. Вернулись звуки и блики. Дурацкие украшения, нарядные гости и все в ожидании смотрят не него. Он что-то должен сказать? Юноша переводит непонимающий взгляд на пожилого волшебника.

— Вы согласны? — с вежливой улыбкой повторяет тот свой вопрос.

Вот сейчас он должен сказать простое короткое слово, и пути назад уже не будет. Люциус еще не успевает ничего подумать, как его плотно стиснутые губы вдруг разжимаются и произносят это слово:

— Да.

Так просто и легко. Путь в ад вообще очень прост.

*

За сотни миль от поместья Блэков в лазарете старинного замка напротив кровати брата сидела грустная девушка. Она невидящим взглядом смотрела на метель за окном. Белые яростные вихри…

Фред каким-то образом умудрился подхватить воспаление легких. Где?

Фрида оторвала взгляд от буйства стихии и посмотрела на брата. Она сидела здесь вот уже скоро два часа, а за это время они не обменялись и парой слов. Что они могли сказать друг другу? Делать вид, что все хорошо? Фрида встала со стула и медленно подошла к окну. Фред проследил за сестрой отчаянным взглядом. Он ничем не мог помочь. Ей никто сейчас не мог помочь. Фриде вдруг стало невыносимо холодно. Она обхватила себя за плечи. Стало отчего-то грустно и тоскливо. А до этого она считала, что тоскливей уже не может быть. Просто в эту самую минуту очень далеко отсюда красивый светловолосый юноша произнес в полной тишине короткое невесомое слово.

Фрида почувствовала, как слезы неудержимо подступают, и от них нет спасения. А ведь она считала, что все их уже выплакала. Девушка всхлипнула, стараясь сдержаться, поняла, что не получится, и опрометью бросилась к кровати, на которой уже, несмотря на боль в груди, приподнялся так похожий на нее юноша. Фрида бросилась в объятия брата, уже не сдерживая рыданий, которые яростно рвались наружу. Фред изо всех сил обнял ее, поглаживая по спине. Он бы все отдал за возможность защитить свою маленькую сестричку. Вот только как? Он гладил ее волосы, бормоча какие-то слова утешения, прекрасно понимая, что сестра их не слышит. Его сердце разрывалось на части. Он ненавидел ее слезы. Фрида редко плакала. А так, как сейчас, вообще никогда. Но все же это было лучше, чем ее двухчасовое молчание и равнодушный взгляд. Может, сейчас ей станет легче. Он постарается сделать все для этого.

*

Когда Нарциссу спросили, согласна ли она стать невестой Люциуса Эдгара Малфоя, она на удивление легко ответила: «Да».

Это оказалось так просто. А потом все было, как в тумане. Отчетливо она запомнила лишь момент, когда Люциус надевал на ее палец фамильное кольцо Малфоев. И то только потому, что в этот момент его рука дрогнула, и он оцарапал ее палец старинной оправой. Он этого даже не заметил.

*

Сириус Блэк медленным шагом вышел из спальни юношей шестого курса Гриффиндора и нерешительно направился в гостиную. Он не знал, чего хочет в эти минуты. Когда он оставался один, ему хотелось выть, тогда он шел к людям. Стоило побыть пять минут в компании друзей, пару раз перехватить на себе их сочувствующие взгляды, как он тут же вскакивал и куда-то убегал. Так юноша и метался уже несколько часов. Вот сейчас он наконец нашел, чем заняться. Он решил почитать подарок Нарциссы. Эта старинная книжица помнит тепло ее рук. Сириус осторожно провел кончиками пальцев по стершейся надписи на обложке.

«Он был забавным, а стал великим».

Юноша усмехнулся. Какая же она все-таки забавная! Не глядя под ноги, он сделал шаг вперед и споткнулся о край ковра, который почему-то оказался завернут. Сириус потерял равновесие и, стараясь не выпустить подарка из рук, ухватился за перила лестницы как раз на месте стыка двух балок. Сириус выругался, когда почувствовал, что ободрал себе кожу на пальце. Безымянном пальце левой руки.

*

Музыка. Свечи. Музыка. Подарки. Музыка. Поздравления. От этого мелькания и сверкания у Нарциссы начала раскалываться голова. Когда поток желающих поцеловать невесту иссяк, и у нее появилась относительная свобода, девушка тут же сбежала с праздника. Она не ушла далеко. Она сегодня — лицо праздника и обязательно понадобится кому-нибудь через пару минут. Но эти пару минут можно спокойно вздохнуть. Нарцисса остановилась у окна в коридоре. Солнце уже село. Темноту на улице разрезали всполохи фейерверков. Праздник. Нарцисса усмехнулась.