Ну, вот и все. Это была та тонкая грань, переступив которую, уже никто не мог контролировать свои чувства и эмоции. Как и следовало ожидать, случилось то, чего Гермиона так боялась. Гарри не выдержал. С яростным воплем он бросился на Малфоя. Дальше начался кошмар. Клубок из двух звериных тел. Это уже не походило на безобидную игру. Единственное, что успела Гермиона, это схватить рукав Рона, который попытался помочь Гарри. А Гарри, похоже, и сам справлялся. Хотя в этой свалке было сложно оценить, кто одерживает верх в этом безумии.
— Рон! — взмолилась Гермиона. — Сделай что-нибудь! Пожалуйста! Я прошу!
Она впадала в отчаяние. Ведь было ясно, что пытаться сейчас их разнять мог только самоубийца. Рон не отреагировал на просьбу. Он и сам был не прочь принять участие в потасовке, да Гермиона не пускала. В карете прозвенел колокол, который возвестил о въезде на территорию Хогвартса.
Не прошло и пары секунд, как Гермиона Грейнджер выхватила палочку и заклинанием заставила врагов разлететься в разные стороны. Быстрый взгляд на Гарри вызвал вздох. Разбитый нос и краснеющая на глазах скула. Гермиона направила на него палочку и начала заклинаниями убирать последствия инцидента. Гарри никак не реагировал. Он был, с одной стороны, опьянен дракой, с другой, — пытался прийти в себя после действия заклинания. Его глаза были прикрыты, а грудь резко вздымалась и опадала. Гермиона внимательно присмотрелась к нему, потом бросила обеспокоенный взгляд на Рона. Тот показал в ответ большой палец. Гермиона неуверенно кивнула и перевела взгляд на человека, сидящего напротив. Губа Драко Малфоя была разбита в нескольких местах. Сейчас он удивительно напоминал себя двухдневной давности. Именно таким он был после встречи с отцом. Но отец был злом, в понимании Гермионы. Этот же след оставил ее друг, человек, которого она привыкла считать светлым и добрым. Да, Малфой сам начал эту заваруху. Но… Гермиона, конечно, не могла найти слов, чтобы его оправдать, но и не могла с уверенностью его осудить. Или нет… Она запуталась. Было ясно одно: она не может сейчас спокойно смотреть на него. Ей было жаль этого человека. Хотелось помочь. Гермиона подняла палочку и неуверенно направила ее на Малфоя, который, кое-как вытерев кровь с лица белоснежным платком, сейчас отвернулся к окну. Он тоже тяжело дышал и так же с трудом опускался с небес на землю. Но вот жест Гермионы заметил и резко повернулся в ее сторону.
— Грейнджер, избавь меня от своей заботы. Я — не Поттер. Мне не нужна твоя жалость.
Гарри снова дернулся, но Рон в этот раз повел себя благоразумно и не дал другу сдвинуться с места, проговорив в сторону девушки:
— Гермиона, я тебя умоляю. Он этого не стоит.
Гарри молча посмотрел на девушку, но его взгляд был красноречивей любых слов.
Однако остановилась она не поэтому. Больно хлестнули слова Драко Малфоя. «Ему не нужна помощь. Чтоб этот Дамблдор три раза икнул», — зло подумала девушка. Она решительно убрала палочку, вызвав вздох облегчения друзей и злую усмешку Малфоя. Он вновь поднял руку утереть кровь, рукав мантии задрался, и девушка с ужасом увидела, что весь толстый слой бинта пропитался алой кровью. Девушка застыла. Ей тут же вспомнилось собрание старост в коридоре «Хогвартс-экспресса». Драко Малфой взмахнул правой рукой, отвечая на вопрос Пэнси Паркинсон. Под сползшим рукавом оказался толстый слой бинта. А эта рука — левая. Девушка почувствовала, что ее замутило. А сидящий рядом Гарри даже не догадывался, что это цена его спасения, которую заплатил той странной ночью его лютый враг. Изувеченные руки…
— Малфой, у тебя кровь, — тихо проговорила девушка.
Гарри вскинул голову и проследил за ее взглядом, Малфой резко одернул рукав.
— Я в курсе, Грейнджер, — ядовито откликнулся он и вновь отвернулся к окну.
Гарри посмотрел на Гермиону, потом на Рона. Девушка заметила смятение в его взгляде. Гарри не мог понять, как такое произошло.
В карете повисла напряженная тишина. Гермиона то и дело поглядывала на Драко Малфоя, но тот не обращал на нее никакого внимания. Своим видом он никак не показывал, что ему больно. От этого сердце девушки разрывалось на части. Умом она понимала, что он все это заслужил. Хотя… Он заслужил лишь разбитую губу. Он действительно спровоцировал ее друзей на агрессивное поведение. Но в том, что сейчас рукав его мантии медленно, но верно пропитывался алой кровью, была вина… Гарри? Нет. Это вина человека, на которого внешне так похож юноша, сидящий сейчас напротив. Да еще этого… Как он его называл? «Выжившее из ума Земноводное»? Такое определение самому страшному магу современности мог дать только Драко Малфой.
Девушка невольно улыбнулась и вновь посмотрела на его лицо в отражении. Плотно сжатые губы, пристальный взгляд куда-то вдаль. Да. Помочь ему будет ой как непросто.
Наконец карета в последний раз дернулась, чуть покачнулась и замерла. Это означало одно: их бесконечная поездка завершилась. Еще никогда путь в школу не был таким долгим и нервным. Едва карета остановилась, Гарри тут же пулей из нее выскочил. Уже на улице он стал приводить свою одежду в порядок. В порыве борьбы мантия помялась, и несколько пуговиц отлетело. Гарри блеснул знаниями некоторых заклинаний. Вот уж нельзя было предположить, что он знаком с основами магического домоводства. Рон тоже не стал задерживаться в карете. Гермиона же вновь нерешительно посмотрела на слизеринца.
— Грейнджер, — откликнулся тот, не отрывая взгляда от окна, — даже не думай направлять на меня свою палочку и произносить дурацкие заклинания. Я серьезно.
Он повернул голову, и девушка встретилась с его колючим взглядом. За недолгое время, проведенное в его доме, она научилась немного понимать перепады в его настроении. Вот сейчас, например, он был очень-очень зол.
Гермиона вздохнула и, ничего не ответив на его выпад, направилась вслед за друзьями.
Они уже поджидали ее чуть в стороне, то и дело бросая обеспокоенные взгляды на покинутую ими карету. Гарри прижимал к себе Живоглота, о котором как-то сумел не позабыть в порыве эмоций. Появление Гермионы было встречено шумным вздохом облегчения. Они правда волновались за нее. Вот только никак не могли найти в себе силы вернуться. Гермиону это почему-то разозлило. Внезапно все их поведение показалось ей идиотским ребячеством. Все от начала до конца. Причем это касалось не только Рона и Гарри. Малфой был ничем не лучше. Она решительно приблизилась к друзьям и проговорила:
— Мы не можем оставить Малфоя в таком состоянии.
— С чего это вдруг?! — взъерепенился Рон.
Гарри промолчал. Девушка видела, что он все еще чувствует неловкость из-за того, что произошло.
— С того, Рон, — яростно откликнулась Гермиона, — что уже весь Хогвартс наверняка знает, что Гарри Поттер и Драко Малфой ехали в одном экипаже. Праздничный обед вот-вот начнется, если уже не начался. А теперь пораскинь мозгами. Думаешь, кто-то не заметит их отсутствие? Даже первокурсники — и те наверняка в курсе всех событий благодаря бесконечным газетным сплетням.
— Она права, Рон, — устало проговорил Гарри и тут же зло добавил: — Только лично я не собираюсь носиться за ним, предлагая помощь. Я жалею, что вообще его не прибил.
— Гарри! — ужаснулась Гермиона. — Как ты можешь так говорить?!
— Гермиона, это он виноват во всем, что случилось со всеми нами за последние шесть лет.
— Неправда! Виноват Волдеморт и Люциус Малфой.
Но Гарри только отмахнулся.
— Отлично, — проговорила Гермиона, — раз вы не хотите, я сама вернусь в карету.
— Он тебя просто прибьет, — угрюмо проговорил Рон.
— Зато никто не будет склонять имя Гарри Поттера на всех углах в связи с не совсем здоровым видом его лютого врага.
С этими словами девушка развернулась и решительным шагом направилась к карете.
Гарри Поттер яростно пнул ворох листьев под ногами, заставив те взвиться ввысь и осыпаться дождем на двух мальчишек. Рон Уизли молча проследил за удаляющейся девушкой. Они в глубине души понимали ее правоту. Гарри совершенно не было нужно лишнее внимание к своей персоне. Но почему-то в семнадцать лет так сложно прислушаться к голосу разума. Для них двоих все было просто: враг. Он не заслуживал помощи, он не мог претендовать на внимание и сочувствие. Он — враг. Этим все сказано. В их юных душах жила лишь ненависть по отношению к такому же подростку, как и они сами. Только все, что делал этот подросток, казалось неправильным и заслуживающим осуждения. Они даже не пытались понять или принять его. Они ненавидели. И Гермиона Грейнджер это понимала. Именно поэтому она взяла на себя эту непростую миссию. Но только ли поэтому?
