— С летальным для тебя? — так же лениво протянул Малфой.

— Для тебя! — яростно рявкнул Гарри.

— Нервишки шалят, Поттер? Что так? Шрамик по ночам спать мешает?

Гарри рванулся к ступенькам, на верхнюю из которых как раз ступил Малфой, но Гермиона и Джинни повисли на нем с двух сторон.

— Поттер, я могу по блату устроить в клинику Святого Мунго. Там, говорят, и не таких вылечивают.

— Что, кто-то из твоих родственников уже вылечивался? — язвительно поинтересовался Рон. — Хотя вряд ли. По-моему, им там не помогли.

— Еще слово о моей семье, Уизли, и твоим родителям значительно легче будет прокормить детей. Их станет на одного меньше.

— Да ты…

Джинни выпустила Гарри и бросилась к Рону, пытаясь оттащить его в сторону.

Гермиона оттянула Гарри от ступенек и громко сказала:

— Неужели кто-то собирается портить начало своего последнего учебного года, препираясь с умственно отсталыми?

— Ты права, Грейнджер, — Малфой легко спрыгнул с последней ступеньки. — Это мысль. Не буду портить этим свой первый учебный день.

Он развернулся и пошел в сторону, оставив Гарри и Рона в цепких объятиях девчонок и собственной злости.

— Вот сволочь! — выдавил Рон.

— Для кого это новость, интересно? — в космос отправила свой вопрос Гермиона Грейнджер, прижимая к себе вырывающегося Живоглота, который просто чудом не убежал в этой суматохе.

— Ладно, — Джинни выпустила рукав Рона и окинула всех взглядом. — Я пошла к своим.

— Давай, — вразнобой ответили семикурсники.

Джинни пошла по перрону, бросив убийственный взгляд на Малфоя, который присел чуть в стороне, чтобы завязать шнурок. Гермиона повернулась к ребятам и попыталась подобрать слова, способные отвлечь всех от Малфоя. Получалось плохо, потому что все мысли вертелись вокруг этого мерзкого гаденыша. Ее внимание привлек странный звук с той стороны, в которую направилась Джинни. Оглянувшись, Гермиона обнаружила чуть в стороне первокурсницу, которая горько плакала и цеплялась за мантию Драко Малфоя.

— Этот гад уже успел ребенка обидеть, — процедил Рон.

— Похоже, дело в другом, — отозвался Гарри.

Гермиона дернулась в ту сторону, но Гарри придержал ее за рукав.

— Подожди минутку.

Они стали наблюдать за разыгрывающейся сценой, и только тут разобрали тихий голос Малфоя.

— Что ты потеряла?

— Я сама потерялась. Я ловила свою жабу. А она… она… А-а-а…

— Если ты не прекратишь ныть, я развернусь и уйду. Будешь тут в одиночестве оплакивать свою подохшую жабу.

— Она не подохшая, — испугалась девочка. — Вот она.

Девочка продемонстрировала вытащенную из кармана жабу, заставив Малфоя брезгливо поморщиться.

— Чего же ты тогда ревешь?

— Я потерялась, — повторила девочка.

— То есть как?

— Я не знаю, где все.

— Деточка, — убийственным голосом начал Малфой, — у тебя плохо с глазками или с ушками? Как можно не заметить посреди перрона полувеликана, который голосит, как потерпевший?! С такими мозгами точно отправишься в Пуффендуй, — заверил он несчастную девочку.

— Пойдем! — слизеринец резко развернулся и зашагал по перрону. Девочка засеменила следом.

— Вот гад, — повторил Рон, — неужели нельзя спокойно разговаривать?

— Рон, его воспитанием, наверное, занимались по почте. Без личного контакта. Мы же видели его родителей, — устало проговорила Гермиона.

— По почте…

— Что? — не поняла Гермиона.

— Почта! Я забыл Сычика в купе.

Рон ринулся обратно к покинутому вагону.

— Рон, — закричали ребята в один голос. — Он прилетит.

— Он в клетке, — не оборачиваясь, прокричал Рон.

— Он прилетит с клеткой! — крикнул Гарри.

— Интересно, как он это сделает? — притворно задумалась Гермиона.

— Возьмет в зубы и прилетит.

— Сычик… возьмет в зубы клетку, внутри которой он заперт, и прилетит… Мне уже страшно.

Они посмотрели друг на друга и рассмеялись, представив себе потуги несчастного Сычика по перемещению клетки, внутри которой он находится, да еще внезапное появление у Сычика зубов. Друзья пообщались на эту тему еще некоторое время, и в результате получился неплохой сюжет для фильма ужасов. Наконец в дверях вагона появился довольный Рон с клеткой в руках.

— Последняя карета, — махнул он в сторону одинокого средства передвижения.

— Повезло, — кивнул Гарри и повернулся в сторону кареты.

— О, нет, — простонал Рон, и ребята обернулись на его голос. К этой же карете приближался… Драко Малфой.

«Сегодня явно не мой день», — обреченно подумала Гермиона.

Малфой заметил троицу и остановился. Возвел глаза к небу и что-то проговорил. Наверное, повторил мысленные сетования Гермионы и, расправив плечи, с независимым видом продолжил путь. Он прекрасно понимал, что поездка будет, мягко говоря, неспокойной, но шел так, словно все в этом мире идет по его сценарию. Гермиона собрала все свое мужество в кулак. Она понимала, что ближайшие полчаса будут незабываемыми. Опасения подтверждали напрягшиеся плечи Гарри и явно воинственный взгляд Рона. Малфой тоже был похож на тигра, готового в любой момент совершить стремительный прыжок и вцепиться в горло своей жертве мертвой хваткой. Гермиона посмотрела на приближающегося юношу.

Легкомысленный лучик солнца скользнул по его волосам, окрасив их в золотистый цвет.

========== Завтра ==========

Дай мне еще мгновенье!

Еще секундочку дай!

Не исчезайте, тени!

Завтра, не наступай!

Небо, пусть звезды светят!

Восходом их не карай!

Солнце, не трогай веток!

Завтра, не наступай!

Руки его и губы,

Утро, не отбирай!

Остановись, Разлука!

Завтра, не наступай!

Легкомысленный лучик солнца скользнул по его волосам, окрасив их в золотистый цвет.

Фрида проследила взглядом за этим счастливым лучиком. Он сможет коснуться его волос завтра, послезавтра…

А для нее же это — последний раз. Фрида слегка шевельнулась в его объятиях. Юноша только сильнее прижал ее к себе.

— Нет! — тихо проговорил он. — Не уходи!

— Люциус, уже утро. Ты сам сказал, что в восемь за тобой приедет экипаж. Уже семь двадцать.

Она осторожно высвободилась из его объятий и встала с постели. Люциус приподнялся на локте и стал неотрывно следить за своим чудом, которое так хладнокровно и методично собирало разбросанную одежду. Откуда ему было знать, что в ее душе дрались скорпионы, разрывая несчастную девушку на части. Фрида старалась не смотреть в его сторону. Завтра наступило. Оно неотвратимо и равнодушно превратилось в безликое сегодня. В сегодня, которое запомнится на всю жизнь, потому что хуже уже не будет. Позже будет все равно. Юношеские метания и порывы будут погребены под грудой обязательств, времени, неимоверных усилий. Потом будет все равно. А сегодня хочется умереть.

Когда Фрида наконец нашла в себе силы оглянуться на юношу, оказалось, что он уже тоже успел одеться и стоял у кровати, исподлобья глядя на нее.

— Не нужно меня провожать, — тихо сказала девушка в ответ на его движение к ней.

— Фрида, я…

— Люциус, ничего не говори, — девушка, глубоко вздохнув, встретилась с полными боли серыми глазами. — Я все понимаю. Не нужно. Ладно?

— Как же теперь? — Люциус с тоской посмотрел куда-то поверх ее головы. — Ты еще не ушла, а я уже скучаю.

Фрида резко замотала головой и сделала два шага назад.

— Нет! Не надо.

Люциус бросился к девушке и сжал ее в объятиях.

— Я тебя не отпущу. Я…

— Нет! Нет! Не делай хуже. Пожалуйста.

Фрида стала яростно вырываться из стальных оков, в которые превратились его руки в желании удержать, сковать. Он не выпустил. Наконец девушка обессиленно затихла и еле слышно проговорила:

— Люциус. Я прошу…

Он поцеловал ее волосы и, разжав руки, сделал шаг назад. Он все понимал. Умом. Но сердце отказывалось принимать. Он посмотрел на ее растрепанные волосы цвета нежного шоколада. Равнодушный лучик солнца полоснул по ним золотым светом. Он посмотрел в ее глаза, самые любимые, самые родные, и горько усмехнулся. Что он мог сделать сегодня? Ни-че-го.