Все было паршиво. И с каждой минутой становилось все хуже. Ну кто просил Дамблдора в это вмешиваться? Ведь все равно Гарри узнал. И что дало это время? Неужели сейчас он злится меньше? Вряд ли! Директор добился только того, что Гермиона теперь похожа на тень, и их дружба… Ч-черт. Их дружба оказалась измятой и истоптанной и… едва не разорванной в клочья. И Гарри до сих пор не знал, во что это выльется. Пока все казалось дурным сном. А еще, блуждая по бесконечным коридорам, он вдруг понял, что должен поговорить с Малфоем. Сейчас или никогда. Поговорить начистоту, возможно, в первый раз за столько лет. Переступить через себя, через ненависть, гордость и получить наконец объяснения. И не только ради Гермионы.

Гарри быстро шел и старался дышать глубоко, чтобы успокоиться, потому что слишком хорошо Малфой умел выводить его из себя, слишком остро они реагировали друг на друга, слишком многое стояло между ними. Впрочем, в любом случае Гарри волен уйти в любой момент. Очередной глубокий вдох оказался наполненным запахами лазарета, горьковатыми и… стерильными. Гарри не мог подобрать лучшего слова.

Мадам Помфри не оказалось, и Гарри разочарованно вздохнул. Он почти хотел, чтобы кто-то остановил его и отправил восвояси, потому что затея выглядела сомнительной.

Малфоя он нашел быстро. Слишком быстро. В лазарете только одна кровать была огорожена ширмами. Гарри глубоко вздохнул и отодвинул створку. Слизеринец лежал с закрытыми глазами. Наверное, спал. Гарри решительно шагнул внутрь.

— Репортеры послушались? Убрались? — не открывая глаз, произнес Малфой.

— Пока нет, — буркнул Гарри, — но если очень попросишь…

Малфой распахнул глаза и резко сел, правда, тут же откинулся на подушки. Гарри отметил, что слизеринец гораздо бледнее, чем обычно.

— Поттер? Какого черта? — от растерянности Малфой даже не сразу нацепил свой извечно насмешливый вид.

Гарри деловито пододвинул стул и опустился на него.

— Навестить пришел, — ровным голосом ответил он.

— Поттер, ты приболел? — в голосе слизеринца послышалась фальшивая забота. — Ты бы к Помфри подошел. Она тебе зелье даст.

— Я себя чувствую великолепно, — ответил Гарри.

— А… Ну тогда все равно сходи к ней: она объяснит, что я не при смерти, и твой вид все равно меня не убьет, так что можешь не терять времени.

— Ладно, — вздохнул Гарри, — обязательно у нее справлюсь о твоем и своем здоровье, когда она придет.

— А ее нет?

— Пока нет. Мы здесь одни.

Малфой медленно выпрямился и поправил подушку за спиной. Гарри прекрасно разгадал маневр. Слизеринец не хотел выглядеть больным и усталым перед лицом врага. Вот и храбрился.

— Ладно. Раз так — давай проведывай.

— Проведываю.

Гарри устроился поудобнее, закинув ногу на ногу. Он прекрасно видел, что Малфой нервничает. В таком состоянии слизеринец не мог это скрыть достаточно хорошо, и Гарри вдруг понял, что и правда знает его, как никого другого. Например, Малфой всегда поджимает губы, когда злится или раздражается. И голос понижает. Вот как сейчас.

— Поттер, что ты меня так разглядываешь? Я ведь волноваться за твою психику начну.

— Не стоит. Тебе и так волнений хватило. Я правильно понимаю?

— О чем ты? — устало спросил Малфой.

— О сегодняшнем дне.

— То есть?

— Расскажи мне о нем.

— Поттер, с каких пор тебя интересует распорядок моего дня?

— Отлично. Давай тогда поговорим о летних каникулах.

— Чего? — опешил слизеринец.

— Например, о том, как ты провел предпоследний день летних каникул.

Гарри с наслаждением наблюдал, как меняет цвет физиономия слизеринца. На бледных щеках в мгновение ока появились красные пятна.

— Что? Вижу — вспомнил.

— Я-то всегда помнил, — негромко откликнулся слизеринец. — А тебя каким боком это коснулось?

— Я все знаю.

— Мерлин! Поттер! Хватит играть в дешевый детектив. Что ты знаешь?

— Твой отец и Волдеморт похитили меня летом. Гермиона… — Гарри отметил, как взгляд слизеринца на миг оторвался от его лица при звуках этого имени, но тут же вернулся вновь, — …оказалась у тебя. Вы вместе отправились за помощью. Ну и продолжение я тоже знаю, поэтому сэкономлю время. Мне интересно знать, почему ты это сделал?

— Поттер…

— Я только что долго разговаривал с Гермионой.

Гарри увидел, как лицо слизеринца на миг поменяло выражение, став из надменно-скучающего растерянно-затравленным. Впрочем, лишь на миг. И Гарри понял, что если бы не знал Малфоя так хорошо, вряд ли вообще сумел бы это заметить.

— Рад за вас обоих, — язвительно откликнулся слизеринец.

— Малфой, как Волдеморт мог тебя использовать? — Гарри не позволил глухой злости вырваться наружу. Он пришел поговорить о деле.

— Что? — судя по ошарашенному виду, слизеринец ожидал подобного вопроса меньше всего.

— Ты слышал. Я знаю о том, что произошло. Так что давай отбросим в сторону расшаркивания и поговорим о деле.

— О каком деле, Поттер? Ты рехнулся?! Иди к черту!

— Только что оттуда, — огрызнулся Гарри.

Драко Малфой устало провел ладонью по лицу.

— Да что же это за сумасшедший дом! Все про всех все знают. Никакого…

— Уж если говорить об этом, то ты хотя бы сам о себе все знаешь.

Их взгляды скрестились подобно клинкам.

— Дамблдору спасибо скажи, — посоветовал Малфой.

Первым желанием Гарри было встать с неудобного стула для посетителей и уйти прочь, но он остался. Пора взрослеть. Уходить от проблем легче всего. Да и делать это возможно лишь до какого-то момента, но однажды реальность все равно настигнет. Поэтому юноша решил не убегать от проблемы напротив. Проблемы со злостью во взгляде и судорожно сцепленными пальцами поверх одеяла.

— Не буду я ему ничего говорить, — спокойно ответил Гарри. — Сейчас это уже не имеет смысла. Дело сделано.

Брови Малфоя взлетели вверх.

— Ты оставишь все так?

— А что изменит мой грандиозный акт протеста с крушением мебели и выкрикиванием проклятий?

Малфой на миг задумался.

— Ты укажешь свою позицию, — наконец выдал он.

— Моя позиция и так известна.

— Значит, они не принимают тебя всерьез, — хмыкнул слизеринец.

— Это я и без тебя знаю, — беззлобно огрызнулся Гарри.

Некоторое время они молчали, не глядя друг на друга. Первым заговорил слизеринец:

— Ты сказал, что все знаешь. Откуда?

— От Гермионы — я же сказал, — раздраженно откликнулся Гарри.

— А она откуда?

— Дамблдор показал ей в Омуте памяти.

— Что? — Малфой едва не свалился с кровати — так подскочил. — Да когда же это закончится! — в его голосе послышались отчаянные нотки. — Ч-черт!

— Думаю, уже закончилось. Мне показалось, что сегодня Дамблдор выпустил все нити из рук: мол, разбирайтесь сами, — устало произнес Гарри.

— Или сделал вид, что выпустил, — буркнул Малфой, сжимая и разжимая кулаки. — И ведь даже разозлиться всерьез не получается.

— Потому что он спас тебе жизнь?

— Поттер, ты-то хоть заткнись, а?

Гарри усмехнулся.

— Добро пожаловать во взрослый мир, Малфой!

— Да уж. У него занятная тактика. Ладно. К черту. Не хочу сегодня об этом думать.

— Предлагаю подумать о другом. Вернемся к нашим баранам, то бишь Пожирателям.

На этих словах Малфой напрягся и бросил на гриффиндорца быстрый взгляд.

— Эта часть истории меня тоже заинтересовала, — с довольным видом сообщил Гарри. — Так что там с Волдемортом?

— Поттер, мне кажется, ты меня проведал. Пора бы и честь знать.

— Малфой, поверь, сидеть здесь и созерцать тебя во всей красе — очень сомнительное удовольствие. И больше всего мне бы хотелось, чтобы этого дня не было.

Гарри сказал это все едва слышно, но слизеринец вздохнул, устроился удобнее и поднял взгляд.

— К тому же считай, что этот разговор — твой долг, — закончил Гарри.

— За что, интересно? — Малфой изобразил живую заинтересованность.

— За Гермиону.

Наступила тишина. Двое мальчишек смотрели в глаза друг другу, и впервые в их жизнь прочно входило что-то взрослое. Безвозвратно и безостановочно. Подобные разговоры велись много веков до них и будут вестись столько же веков после. Когда у одного хватает смелости признать свое поражение, а у второго — смелости это оценить. Наверное, сейчас они впервые почувствовали себя мужчинами.