— Вряд ли твой фокус удастся, — она серьезно посмотрела на друга. — Ты ненавидишь меня? Да?

Рон вздохнул так тяжко, что Гермионе все же захотелось всхлипнуть, но она не успела — Рон заговорил.

— У меня есть младшая сестра, которая испытывает на крепость мои нервы уже… сколько там?.. шестнадцать лет. Я научился мириться с глупостью девчонок. Я не ненавижу, Гермиона. Я просто… не понимаю. Как? Ну как?

Рон с отчаянием посмотрел на нее.

— Я не знаю, Рон, милый. Я сама не могу понять. Просто он…

— Вот только не рассказывай мне, какой он милый и нежный.

— Не буду.

Они замолчали. Рон чуть покачивал головой, а Гермиона принялась собирать с пола шахматы.

— С Гарри нужно поговорить, — наконец произнес Рон. — Тебе.

— Он не станет слушать.

— Станет, Гермиона. И лучше сделать это сейчас, а то он уйдет в себя. Ты же его знаешь. Ох! Заварила ты…

Рон поднялся с кресла.

— Куда ты? — жалобно отозвалась Гермиона с пола.

— Посмотрю, вернула ли Джин Карту. Хочу Гарри поискать.

— Карта у меня, наверное.

— Ну тогда — вперед.

— Рон, ты ведь меня понимаешь? — с надеждой проговорила Гермиона.

— Ни черта! — сердито откликнулся друг. — Но выбора особенного нет.

— Спасибо тебе. Я… не знаю, что бы делала, если бы и ты так отреагировал.

— А я бы именно так отреагировал, если бы Гарри повел себя по-другому. Но не спускать же на тебя собак вдвоем.

Гермиона улыбнулась сквозь слезы.

— Спасибо. Ты… самый лучший.

— А так всегда было. Помнишь? Когда двое из нас ссорятся, третий принимает сторону обоих. Снова моя очередь.

— Я тебя люблю.

Рон лишь махнул рукой в ответ на ее признание, однако, когда она развернулась, чтобы выйти из гостиной, он поймал ее локоть и сжал. Гермиона поняла, что у нее есть друг.

*

Гарри забрался на подоконник с ногами и прислонился затылком к стене. Посмотрел в темное окно. В голову пришла мысль о нереальности происходящего. Ему казалось, что Гермиона просто пошутила, иначе быть не могло. И в то же время он понимал, что это — серьезно. Гермиона не тот человек, что станет шутить подобными вещами. Да и вообще…

Но скажите, как можно отнестись всерьез к такому заявлению! Она бы еще Снейпа назвала! Гарри закусил губу и стукнулся затылком о стену. Как же глупо все. Как она могла вообще обратить на слизеринца внимание! Ведь это… Малфой. Это… кошмарный сон какой-то. Гарри пытался почувствовать злость, но ее не было. Видимо, все выплеснулось в тот совершенно детский порыв — удар по шахматной доске. Сейчас он чувствовал себя странно. Словно в нереальном сне. А еще не верилось.

Из-за угла появилась ее тонкая фигурка. Гарри почувствовал острый приступ нежности, словно приступ зубной боли. Нестерпимый и всепоглощающий. А ведь он сам виноват. Сам отгораживался от нее все эти месяцы, цепляясь за Кэти, милую Кэти, с которой ему было тепло, уютно, славно, но… как в гостях. А с Гермионой…

Гарри смотрел, как она приближается, и не мог сдержать усмешку. Ирония Судьбы. Мерлин мой! Малфой!

— Поговоришь со мной? — девушка остановилась напротив и посмотрела в его лицо.

Гарри вздохнул, свесил ноги с подоконника, расправил джинсы на коленях и только потом поднял на нее взгляд. Несколько секунд смотрел, а потом пожал плечами.

— Гарри! — Гермиона протянула руку, словно собираясь коснуться его ладони, но остановила движение. — Больше всего сейчас я хочу поговорить с тобой. Хочу, чтобы ты выслушал и, прежде чем захочешь отвернуться от меня, хотя бы постарался… Не знаю, понять, или же…

— Понять, — Гарри усмехнулся. — Понять… Ну давай поговорим.

Гермиона окинула тоскливым взглядом пустой коридор и устроилась на подоконнике рядом с ним.

— С чего начать? — спросила она словно у самой себя.

— С сегодняшнего дня, — неожиданно произнес Гарри.

— В смысле?

— Там в гостиной ты сказала, что сегодня чуть не лишилась этого человека. Что ты имела в виду?

— Его вызвали домой для… принятия Метки, — осторожно начала Гермиона.

— У него ее нет? — Гарри бросил на девушку быстрый взгляд.

Она помотала головой.

— Не может быть, — отрывисто произнес Гарри. — Ведь он… Ты уверена?

— Да, я тоже думала. Но ее нет. Я… видела его предплечья.

Гарри как-то нервно усмехнулся.

— Нет, Гарри. Однажды рукава его рубашки были закатаны.

— Но ведь он никогда не отрицал, когда его так называли.

— Так называли его только мы. Да, он не отрицал, но, наверное, потому, что не видел в этом смысла. Не знаю.

— И что с домом? Его вызвали. И?

— Изначально он отказался, а потом все же отправился туда. Думаю, из-за матери. Неважно. В общем, он отказался от Метки.

— Откуда ты знаешь? Он тебе рассказал?

В голосе Гарри послышался скептицизм.

— Нет. Дамблдор. Показал в Омуте памяти.

Гарри вскинул голову и потрясенно уставился на Гермиону.

— Откуда? Дамблдор…

— Он использовал заклинание проекции. Оно позволяет осуществить выброс магической силы, ну и дает эффект присутствия.

— Почему он тебе это показал?

— Давай, я все же начну сначала. Только подожди здесь минутку.

— Ты куда?

— Минуту, и я вернусь.

Гермиона действительно вернулась быстро. Гарри даже не успел понять, как относится к новообретенной информации. На ее протянутой ладони был пузырек с зельем.

— Что это? — удивился Гарри.

— Зелье от головной боли.

— У меня голова не болит.

— Сейчас заболит, — невесело усмехнулась Гермиона.

Гарри взял протянутый флакончик и выпил содержимое одним глотком. Гермиона увидела, как он на миг поморщился, а потом принялся разглядывать опустевший флакончик, и ей вдруг стало страшно. Примени сейчас кто-то по отношению к ней заклятие империо, или же кто другой прими Оборотное зелье, и Гарри легко и безропотно выпьет яд, например. Как же он доверял. Даже после ее признания, даже сейчас, когда злился. Верил ей, как не верил, возможно, даже себе. Гермиона подумала, что стоило бы сказать ему об этом, напомнить об осторожности, но она лишь потерла ноющий висок. Бесполезно. Доверие — это часть Гарри, как недоверие — часть Драко.

— Возможно, мне не стоило говорить тебе это сейчас. Но… мне показалось, что Дамблдор этого хотел. Да и ты вправе знать.

— Что знать?

— Помнишь предпоследний день летних каникул?

Гарри на миг задумался, а потом неуверенно кивнул.

— Кажется, мы встречались с Роном. Это же было тридцатого?

— Да. Мы… должны были встретиться с Роном.

Гарри вдруг почувствовал, как сердце отчего-то пропустило удар и понеслось вскачь. Ведь он чувствовал. Он знал, что что-то случилось в тот день. Не могла Гермиона, милая, славная Гермиона, ни с того ни с сего удариться в слезы, а потом грустить, места себе не находить несколько недель, срываясь, отмалчиваясь. Что-то произошло. И Дамблдор знал. И… Малфой знал.

— Мне стерли память?

Гермиона кивнула, с болью глядя в потемневшие глаза друга.

— А… настоящий день. Его… как сделали? Откорректировали?

— Маховик времени. Дамблдор просто вернул нас.

— А тебе не стерли?

— Нет. Он… предоставил мне выбор.

— И ты отказалась? Почему?

— Он попросил помочь Малфою.

— Малфой нуждался в помощи?

— Ты даже не можешь представить, насколько.

— И… чем ты должна была помочь?

— Не знаю. Дамблдор не сказал.

— И твоя помощь зашла так далеко?

Гермиона пожала плечами и кивнула одновременно.

— Что там произошло?

— Мы гуляли в парке…

Надо же. Гермиона молчала об этом несколько месяцев, а вот сегодня пересказывала эту историю во второй раз. За время, что длился ее изрядно сокращенный рассказ, Гарри не проронил ни слова. Гермиона обрисовывала в общих чертах события, участницей которых стала, и сама удивлялась, что пересказ истории, длившейся, как ей казалось, вечность, сейчас не занял и десяти минут. А все потому, что она говорила лишь о фактах. В этом рассказе не было ее страха, не было сдержанности Нарциссы Малфой и надменности Люциуса Малфоя, здесь не было шипения Темного Лорда и… «поверь мне» Драко Малфоя тоже не было. Лишь хронология событий. Гермиона впервые подумала, что понятия не имеет, что происходило в это время с Гарри. А ведь что-то же происходило. Сейчас она осознала это отчетливо по тому, как Гарри сжал кулак, так что побелели костяшки пальцев, по тому, как напряглись его плечи, и остекленел взгляд.