Юноша хмыкнул.

— Не хочу вас обидеть. Просто говорю правду. Для разнообразия.

— А обычно врете? — брови юноши взлетели вверх.

— Нет, — Пэнси улыбнулась. — Но вы же сами понимаете: обстоятельства.

— Понимаю. И все же, я миновал первый этап осмотра с честью?

«Вы миновали его с честью, еще съязвив в гостиной», — подумала Пэнси, вслух же произнесла:

— В общем-то, да.

— Спасибо, — шутливо поклонился он.

— А что насчет меня? Вы, я так понимаю, колдографиями озаботились.

— В общем-то, да. Я привык знать…

— Врага в лицо, — закончила Пэнси.

— Ну зачем же так сразу? Увидев вас, я понял, что вы не враг. Соперник — возможно. Но враг… вряд ли.

— Почему нет?

— Вы умны.

— Мерлин! К колдографии прилагался отчет о моей успеваемости?

— Видите ли, Пэнси… Мне приходится много общаться с людьми…

— Да! Мы ведь отвлеклись. Вы хотели играть в квиддич.

— Да, — Роберт посмотрел в высокий потолок.

Пэнси отметила, что в вырезе его рубашки мелькнула цепочка. Она вспомнила, что с детства любила гадать, что на медальоне, укрываемом от глаз тканью? Считанные разы она имела возможность это выяснить. Как, например, у Драко — просто попросить посмотреть. Или у Брэда, потому что могла отбросить прочь мешающую ткань. Сейчас она подумала, что о медальоне Роберта тоже вскоре сможет узнать. Еще одной тайной меньше…

— Мой отец был категорически против, — меж тем продолжал юноша. — Он считал, что не дело его наследнику носиться на метле. По его разумению, я должен был заниматься либо зельями, либо рунами. Чем-то… соответствующим моему положению.

— Так как же вас занесло в экономику?

Роберт весело пожал плечами.

— Я окончил Шармбатон и… уехал к деду.

— То есть ушли из дома?

— Ну… об этом не принято говорить, но… да.

— А потом? — Пэнси поймала себя на мысли, что слушает с интересом, да и смотрит на юношу по-новому.

— Потом? Потом мой дедушка умер, и… он очень переживал из-за нашего с отцом непонимания и перед смертью попросил нас как-то разрешить эту ситуацию. Вот мы и разрешили. Я продолжил учебу по тому направлению, которое выбрал, получил еще… ряд свобод, но взамен оказался здесь.

— Мерлин! Вас наказали женитьбой? Старо как мир, — расхохоталась Пэнси.

— Не то что бы наказали… Думаю, для отца это — залог будущего.

— И вы так просто согласились?

— Нет. Разумеется, я поупирался. Но в итоге да, согласился. А что насчет вас?

— Меня? Я не упиралась, — Пэнси откинулась на спинку дивана. — Мой отец очень любит меня, и если вы — жертва юношеского протеста, то я, скорее, жертва родительской любви. Меня с детства готовили к этому дню. И я… не знаю. Мысль отказаться приходила в голову, но не задерживалась настолько, чтобы я начала действовать. Да и… стимула сильного, наверное, не было.

Пэнси подняла взгляд от стеклянного столика, стоящего между ними, и увидела, что он смотрит на нее неотрывно, внимательно.

— Вы не хотите брака? Так?

— Нет, Роберт. Дело не в этом. Я… не хочу так, как у всех них, — Пэнси взмахнула руками. — Понимаете?

— Нет, — покачал головой юноша.

— Я всегда знала, что этот брак… это… Метка, — наконец закончила она, не зная, как еще озвучить правду.

Повисла тишина. Юноша смотрел на нее молча, и его взгляд казался острым, как сталь. Пэнси почувствовала беспокойство. Что же она за дура, что вот так рассказала! А вдруг ей лишь показалось? Вдруг он ярый сторонник Лорда? Скольких таких она видела в доме того же Драко. С виду аристократичных, лощеных, но как начинал гореть их взгляд, стоило зайти разговору об идеях Лорда. Вот и этот юноша… Она ведь ничего о нем не знает… вдруг…

— Поразительно, — второй раз за этот день произнес Роберт Моран. — Вы так спокойно об этом сказали.

— Я рада, что у вас сложилось впечатление, будто я спокойна. Я старалась, — нервно усмехнулась девушка. — А что насчет вас?

Роберт молча расстегнул камзол на левом запястье, некоторое время возился с пуговицами. Пэнси, как завороженная, наблюдала за этим процессом. Наконец ткань скользнула вверх. Юноша закатал камзол и рубашку, показав руку. Метки не было. Пэнси услышала свой вдох. Оказывается, она задерживала дыхание.

— Лучше один раз увидеть, — прокомментировал свои действия юноша.

— Мерлин! — произнесла она. — Я рада.

— Вторую показать?

— Нет. Я… верю, к тому же я ведь знаю — левая. Но… как вам удалось? Вы ведь совершеннолетний.

— Более чем, — улыбнулся юноша. — Я же говорю, что выторговал ряд уступок. Эта — в том числе.

— Хорошо быть экономистом. Умеете торговаться.

— Здесь дело не в образовании, но, да, умею.

— И что дальше?

— Думаю, после помолвки этот вопрос вновь всплывет так или иначе.

— И что тогда?

— Надеяться, — ответил он. — Не знаю. У меня нет далеко идущих планов на этот счет. Все может измениться в любую минуту.

— Вы меня огорошили, — улыбнулась Пэнси.

— То есть мне удалось поразить будущую невесту?

— В общем-то, да. Может, в честь этого перейдем на «ты»? — предложила Пэнси.

— С удовольствием, — Роберт снова улыбнулся.

Пэнси улыбнулась в ответ. Она отметила про себя, что он много улыбается. И от этого выглядит… славным. Не таким, как Брэд, но… Пэнси зябко поежилась.

— Роберт, а можно вопрос?

— Да, конечно.

— Личного характера.

Юноша развел руки, показывая, что готов.

— У тебя… есть девушка?

Он вздохнул, открыл рот ответить, улыбнулся, вновь стал серьезным.

— Нет, я все понимаю, — отозвалась Пэнси. — Вопрос странный, но мы же начистоту. Я прекрасно понимаю, что ты не был верен мифической невесте.

Некоторое время Роберт Моран молча разглядывал Пэнси Паркинсон. Он смотрел совсем не как жених на свою будущую невесту, не как мужчина на женщину. В его взгляде была смесь досады и веселья. Наконец он произнес:

— Я понял. Понял, почему ты так не хотела этой встречи.

Пэнси быстро отвела взгляд.

— Сейчас речь не обо мне. Я спросила тебя.

— У меня была любимая девушка, — с расстановкой произнес Роберт.

И замолчал. Пэнси некоторое время смотрела на край стеклянного столика, отмечая игру света на грани, а потом подняла голову:

— И? Что произошло?

— Расстались, — коротко ответил юноша.

— Потому что тебе пришлось согласиться на эту помолвку? — Пэнси вдруг испытала острое чувство сострадания к юноше, а еще почти болезненное узнавание своего двойника, человека, оказавшегося с тобой в одной лодке.

— Нет, — внезапно усмехнулся Моран. — Все гораздо прозаичнее. Просто она встретила другого юношу, который привлек ее больше. Вот и все.

Пэнси удивленно моргнула. В ее девичьей душе, несмотря на внешнюю силу и впечатление общей беззаботности и легкости, жило слово «навсегда». Если полюбить, то это обязательно навсегда. Она гнала это «навсегда» в случае с Брэдом. И порой ей казалось, что со временем все сотрется, исчезнет. Но в глубине души она боялась, что все же это «навсегда» поселится в сердце и не позволит выгнать дорогой образ прочь. А вот сейчас Роберт Моран вдруг открыл ей глаза на другую часть истории.

— Это было давно?

— Полтора года назад.

— Наверное, она тебя не любила.

— Не знаю, Пэнси. Ей казалось, что любила. И мне казалось, что она любила. Но, как сказал тогда мой дедушка, в нашем возрасте нет слова «любовь».

— Глупости. Есть.

— Я ответил так же.

— А сейчас ты в этом не уверен?

— Не знаю. Я еще на пути к решению этого вопроса. Хотя признаться, сейчас ситуация меня устраивает больше.

— Почему?

— Ясная голова и логичные поступки, а не желание свернуть горы ради кого-то.

Пэнси задумчиво посмотрела на юношу.

— Может, ты и прав.

И, когда в сгустившихся сумерках экипаж Моранов отъезжал от крыльца, скрываясь за пеленой метели, Пэнси вдруг поняла, что в нем… друг. Пэнси чувствовала на плече ладонь отца и думала о том, что цепкий взгляд Морана-старшего ее уже не пугает, как и навязчивое внимание матери Роберта. Она почему-то почувствовала себя защищенной, когда юноша, прощаясь, сжал ее локоть. И сейчас Пэнси мысленно желала ему счастливого пути. Так искренне, как только могла, потому что в голове вертелась мысль о том, что она отчаянно не хотела встречи в прошлый раз, и он, катаясь на горных лыжах, сломал себе руку и едва не повредил позвоночник. Поэтому сейчас Пэнси смотрела на метель с надеждой и… заботой. Ей было тепло в этот морозный рождественский вечер.