Страшна та судьба, в которую прочно втравлено слово «ответственность».

*

Мне не больно идти по разбитым мечтам,

Перешагивать через наивные сны.

Мне не больно не верить чуть слышным словам,

Вмиг оглохнув от вязкой густой тишины.

Мне не больно порвать липкий кокон из лжи,

Разрезая ладони об острую нить.

Мне не больно смотреть на надежд миражи

И все дальше и дальше от них уходить.

Мне не больно гвоздями сомнений и снов

Заколачивать в душу застывшую дверь.

Мне не больно твердить эту формулу слов,Убеждая себя: Ну, давай же! Поверь!

Драко произнес пароль для входа в гостиную и едва собрался толкнуть дверь, как та отворилась сама, выпуская профессора Снейпа. Оба на миг замерли. Пытливый взгляд декана и ускользающий — старосты.

— Драко? Все в порядке?

Упрямый кивок.

«Э нет, мальчик. О каком порядке может идти речь, если ты весь — сгусток напряжения и разочарования. Комок нервов».

— Точно?

Снова кивок.

— Если нужна помощь…

— Я помню, — голос надтреснутый. — Спасибо.

В голове Северуса сформулировалась одна мысль. Всего одна: «Чертов Дамблдор!».

Каким-то неведомым чувством Северус Снейп понял, что может себе это позволить — на миг сжать напряженное плечо и тут же уйти прочь, стараясь не чувствовать боли оставшегося за спиной мальчика. К завтрашнему дню нужно подготовиться. Он не позволит разменять юного Малфоя, как пешку в этой войне. Не позволит ни одной, ни другой стороне. Пока у него хватит сил…

Драко в легком оцепенении проследил за деканом, пока тот не скрылся за поворотом. От почти отеческого жеста защипало в горле. Как нужна ему сейчас помощь! Даже не помощь, а просто тепло. Ведь это так много.

Юноша шагнул в пустую гостиную. Впрочем, пустой она показалась лишь на первый взгляд. В самом углу, у камина, практически слившись со спинкой кресла, сидела Пэнси Паркинсон и невидящим взглядом смотрела на бутылку перед собой.

В голове Драко мелькнула вялая мысль: «Снейп позволил? В гостиной?».

Судя по отрешенному выражению лица, вряд ли Пэнси водрузила ее на стол только что. Создавалось впечатление, что девушка вообще давно не шевелилась. Драко направился к ней.

— Снейп позволил выпивку?

Пэнси подняла на него усталый взгляд. Она была бледна, прическа растрепалась, сделав ее похожей на неудавшийся портрет самой себя.

— Не буйствовать, мебель не крушить, ученикам младше пятого курса не предлагать, — монотонно процитировала она наставления декана.

Драко опустился в кресло напротив. На месте Снейпа он бы тоже не отбирал у девушки последнюю надежду как-то поправить этот вечер.

— Давно сидишь? — спросил он, отбрасывая мантию на диван.

— Порядочно, — откликнулась Пэнси. — Как твой вечер?

Драко потер лицо руками, словно стараясь что-то стереть из памяти, откинулся на спинку кресла и негромко произнес:

— Узнал много нового.

— М-м-м, да здравствует просвещение… — Пэнси потерла лоб, будто у нее болела голова. А может, так и было.

Драко отвел взгляд от девушки и посмотрел в высокие своды подземелья. Там, оказывается, есть узор. Надо же. Юноша медленно рассматривал серый камень, теряющийся в тени, а Пэнси так же медленно оглядывала его: беззащитная шея, пульсирующая жилка, пустота и боль.

— Можно вопрос? — негромко произнесла девушка, не отрывая от него взгляда.

— М-м-м…

Пэнси предпочла истолковать это как согласие.

— Скажи, это того стоило?

Он прекратил изучать потолок, медленно опустил голову, и их взгляды встретились. Молчание затянулось. Он задумчиво изучал ее утомленное лицо, а потом, когда она уже отчаялась получить ответ, вдруг произнес:

— Не знаю, Пэнси. Наверное, у этого был смысл.

— Был?

На этот раз он не ответил, лишь устало отбросил челку с глаз и посмотрел в камин.

— Выпить хочешь? — после непродолжительного молчания предложила Пэнси.

Он кивнул. Пэнси наколдовала второй кубок. Драко встал, потянулся через разделяющий их столик к бутылке, наполнил оба кубка и взял свой.

— За сегодняшний вечер, — с усмешкой проговорил он.

— За самый паршивый предрождественский вечер за последние семнадцать лет, — отсалютовала кубком Пэнси.

Они молча выпили.

— На тебе рубашка криво застегнута, — поделилась наблюдением девушка.

Он удивленно оглядел себя. Хорош! Бродил так по всему замку. Стал старательно поправлять одежду, будто это имело значение.

— А ты почему тут сидишь? — между делом поинтересовался юноша.

— У меня Блез и Грег, — сообщила Пэнси, наблюдая за его реакцией. В этом вяло-тягучем вечере, оказывается, осталось что-то, что еще может интересовать. Например, как замерли его руки…

— Давно?

— Давно.

Он продолжил свое занятие. Застегнулся, сел на место.

— Ты можешь войти, если хочешь, — предложила Пэнси. — Скажешь, что искал меня.

Он покачал головой.

— Нет. Блез… имеет право на этот вечер. К тому же, Грег вряд ли причинит ей боль.

— Да, это больше по твоей части.

— Спасибо. Ты всегда знаешь, что и когда сказать, — в его голосе прозвучала усталая язвительность.

— Приходите еще, — с теми же нотками откликнулась она.

— У тебя-то что стряслось?

Теперь замолчала Пэнси. Заправила прядь за ухо, стряхнула пылинку с мантии.

— Поссорилась с Брэдом.

Драко приподнял бровь.

— Смысл?

— Да не было там смысла ни черта! Просто показалось, что лучше расстаться со злостью. Понимаешь?

— Нет.

— Я думала, если поругаться, благо, повод есть — сама эта чертова ситуация, этот дурацкий последний вечер… Да и вообще, знаешь поговорку «Женщина из ничего может сделать три вещи — обед, платье и скандал»?

Драко усмехнулся — видимо, не знал, а девушка продолжила все тем же спокойным, чуть усталым голосом:

— Со злостью легче. Я так думала. Думала, расстанусь вот так, с упреками, и не будет боли, не будет сожаления. Словно концы в воду.

В руках Пэнси что-то хрустнуло. Только сейчас Драко заметил, что она держала перо, а на углу стола, оказывается, лежала стопка пергаментов. Еще несколько валялись на полу скомканными шариками.

— А оказалось? — спросил он.

— А оказалось, что злость проходит быстро, а потом становится еще хуже. Знать, что последнее, что он услышал, было… Мерлин, я такие вещи порой говорю — самой страшно.

— Можешь мне не рассказывать — знаю. Но ведь до утра еще времени полно.

Пэнси втянула голову в плечи, словно опасаясь, что он сейчас силой выдернет ее из спасительного кресла.

— А я вот… — развела руками девушка, — письмо ему пишу, а перо сломалось, — невразумительно закончила она, показывая обломки пера на раскрытой ладони.

— Пэнси, не валяй дурака, — Драко встал, быстро собрал с пола несостоявшиеся письма и бросил в огонь.

Пэнси дернулась, но ничего не сказала. Через какое-то время она отвела взгляд от ярко полыхнувших черновиков и с недоумением посмотрела на один из костяных стаканчиков с перьями. Они всегда стояли в гостиной на письменных столах, чем Драко и не преминул воспользоваться — водрузил перед Пэнси.

— Все! — тоном, не терпящим возражений, проговорил он. — Отговорок больше нет.

— А потом? — как-то нервно спросила девушка.

— Да кому какое дело до «потом»? — зло спросил он.

— Не знаю, — неуверенно проговорила Пэнси. — Ты не помнишь, почему мы с тобой расстались?

— Потому что я не пришел на очередное свидание. Ты же сама не так давно напоминала.

— Да… Правда.

Улыбки, усталые, грустные и от этого еще более искренние. Он подхватил свою мантию и направился к лестнице.

— Драко!

Юноша обернулся.

Пэнси вдруг с болезненной отчетливостью поняла, что, возможно, видит его в последний раз. И уж точно им вряд ли случится поговорить по душам в ближайшее время. Если вообще случится…

Усталый мальчишка, растрепанный, в помятой рубашке — таким она почти никогда его не видела. Пэнси стало горько. За этот чертов выбор, который они не делали — ни один из них. За эту предопределенность, за изломанную предрождественскую ночь и растоптанную сказку.