Гермиона, не поднимая головы, направилась в лазарет. А Дамблдор проводил ее усталым взглядом. Несомненно, она все слышала. Конечно, можно заставить ее забыть, да вот только этого и так было слишком много в последнее время. Однажды вступив на путь, нужно пройти его до конца. Пусть эта девочка сама сделает выводы. Раз уж Гарри не мог.

Старый волшебник посмотрел в окно.

«Иногда с пути можно свернуть». Он тоже так думал в семнадцать лет. Но с годами это все сложнее сделать. Хвала Мерлину, что кто-то может понять это чуть раньше, прежде чем взвалит на себя груз ответственности за других людей. За их жизни, за их судьбы, за благополучие их семей и улыбки их детей. Год за годом Альбус Дамблдор платил за все это своей совестью.

*

На завтраке Гермиона упорно не желала поднимать голову от своей тарелки. Не хотела встречаться взглядом со старостой Слизерина. Почему так? Почему с каждым днем ее связывает с ним все больше общих тайн. Ее это не устраивает? Да, не устраивает. Она хотела вернуться домой, к родителям, где все просто и понятно, где нет этих чертовых игр, в которых каждый человек не более чем пешка.

— Подай мне тост, пожалуйста, — Гарри с улыбкой протянул ей пустую тарелку.

Гермиона улыбнулась в ответ и начала накладывать ему тосты. Он ничего не помнил. Ни о той ночи, ни о вчерашнем дне. Для него не было сцены в библиотеке, не было лазарета. Он просто пропустил прорицания и все это время пробыл в гостиной Гриффиндора, читая книгу. Это правильно? Гермиона не могла дать ответ. С одной стороны Дамблдор прав — это гуманно, но с другой стороны… Ты словно живешь чужой жизнью. Так страшно понимать, что кто-то может просто взять и отнять часть твоего прошлого, почему-то решив, что это во благо.

Гермиона передала Гарри тарелку и снова выдавила из себя улыбку. Интересно, ведь для того, чтобы стереть память частично, нужно порыться в его воспоминаниях, узнать многое из того, что не предназначено для чужих глаз. То, в чем человек и сам себе не всегда признается. И ведь она невольно явилась частью этого обмана. Да, она не хотела, но разве нелепыми словами оправдаешься перед своей совестью? Появилось чувство, словно ее саму вываляли в грязи. Захотелось как-то это с себя смыть. Но как отмыть душу? Только стиранием памяти. Ирония судьбы. Что лучше: неведение или муки совести?

Девушка посмотрела в свою тарелку. Есть расхотелось окончательно.

Хлопанье крыльев над головой возвестило о доставке утренней почты. На стол перед Гермионой упал свежий номер «Пророка». Она по-прежнему продолжала его выписывать. Сейчас уже скорее по привычке, понимая, что лишь малая часть написанного соответствует действительности.

Девушка развернула газету. Первую полосу украшала колдография разграбленного дома. Практически руины. Сердце замерло. За каждой подобной сценой стояла оборванная человеческая жизнь. Пожиратели никого не щадили. Однако, вопреки ожиданиям, заголовок гласил: «Очередная победа Министерства».

Далее шла статья о захвате одного из особняков, служившего укрытием Пожирателям Смерти. Гермиона по-новому взглянула на развалины дома. Разбитая обугленная мебель уже не пугала. Это — возмездие. Кровь за кровь.

Она прочитала статью. Сложная операция, в результате которой удалось получить ценные сведения, по понятным причинам не разглашаемые. Задержанный Пожиратель погиб при оказании сопротивления.

Колдография тела, прикрытого каким-то сукном.

— О Господи! — не удержалась Гермиона. — Ну зачем такое в газетах печатать?

Гарри взглянул на колдографию, чуть нахмурился и пожал плечами.

— Могли бы и без подробностей, — не сдавалась Гермиона.

— Так там ведь ничего страшного. Тело-то прикрыто, — подал голос Дин.

— Ой, давайте не будем углубляться в эту тему за завтраком, — откликнулась Лаванда.

— А мне больше интересно, почему они говорят об этом М.Д., — Симус старательно зачитал инициалы погибшего Пожирателя, — как о мужчине. Это ведь женщина.

Несколько голосов его поддержали, а Гермиона снова притянула к себе отложенную было газету. Действительно, под покрывалом угадывались очертания женского тела. На душе стало неуютно. Гермиона поежилась и отложила газету в сторону. Женщина… Враг. Короткое и безликое слово. Она подняла голову на врага собственного спокойствия, собственного здравого смысла.

То, что что-то не так, она поняла сразу. По тому, как вели себя слизеринцы. Большинство старшекурсников как-то странно смотрели на своего старосту. Тот же неторопливо разворачивал письмо, перевязанное серебристой лентой. Гермиона в последний момент увидела его филина, снявшегося с места и взмывшего под потолок. Лицо Драко Малфоя было лишено эмоций, но что-то в его позе говорило о том, что он уже знает содержание письма, и оно отнюдь не радужное.

Гермиона видела, как он развернул письмо и несколько секунд его читал. Все это время за слизеринским столом стояла гробовая тишина. Драко Малфой начал медленно скручивать пергамент в аккуратную трубочку. Забини, Паркинсон, Гойл, Крэбб и десяток других студентов в молчании наблюдали за этим процессом. Наконец Малфой резко встал с места. Забини ухватила его за рукав и что-то сказала. Он не обратил на нее никакого внимания. Чуть тряхнул головой и быстрым шагом пошел к выходу. Едва он скрылся в дверях, провожаемый десятками взглядов, как слизеринский стол ожил. Все заговорили одновременно, словно рой пчел ворвался в главный зал. Негромкие голоса слились в единый гул. На лицах растерянность, сочувствие, но больше всего страх.

Гермиона внезапно поняла, что никакая сила не заставит ее усидеть на месте.

Она что-то соврала друзьям и бросилась к выходу. Девушка знала, куда направился Драко Малфой. Однажды они уже встретились у старого дуба.

Гермиона достала из кармана волшебную палочку и призвала теплую мантию. Немного подождала, оделась и бросилась на улицу. Первый снег, рано выпавший в этом году, негромко скрипел под ногами, так, словно был еще не уверен в правильности своего решения — укрыть территорию старого замка. Он еще был юным и сомневающимся. Сомнения отступают со временем.

Гермиона Грейнджер быстро шла по берегу озера, оскальзываясь на кочках, цепляясь подолом мантии за кустарник. Она была полна решимости и уверенности в правильности того, что она делает. Ей нужно разобраться, понять и… помочь человеку, чьи следы сейчас заметал начавшийся снежок.

Она нашла его на поляне у старого дуба. В той же позе, что и в прошлый раз. Он сидел на корточках, прислонившись к дереву и сжимая в руках письмо. Его невидящий взгляд был устремлен сквозь подрагивающий листок пергамента. Столько напряжения и страдания было в его позе, что Гермионе захотелось разреветься, непонятно отчего.

Она медленно приблизилась к юноше.

Он никак не отреагировал. Тогда она присела на корточки рядом с ним, не говоря ни слова, ничем не нарушая эту утреннюю тишину.

— Я почему-то знал, что это будешь ты, — безжизненным голосом проговорил слизеринец, продолжая смотреть на листок пергамента.

— Что случилось? — негромко спросила девушка.

Он усмехнулся одновременно зло и расстроенно.

— Ты действительно хочешь это знать?

Она молча кивнула.

— Ты же выписываешь «Пророк». Должна была прочесть.

— Что прочесть?

— Наверняка там это есть.

— Я успела прочесть только про успех Министерства.

Его смешок был сухим и злым.

— Они так это назвали?

— Я… не понимаю.

— Ну что ж… тогда я тебе объясню, — он поднял на нее тяжелый взгляд.

Гермиона вдруг подумала, какими же нервами нужно обладать, чтобы так держать себя в руках. Его эмоции выдавали лишь яркие пятна на щеках, да чуть подрагивающий уголок губ.

— Сегодня ночью авроры напали на поместье моей тети. Разнесли весь дом, а ее убили, — на последнем слове его голос дрогнул, юноша замолчал, подбирая слова.

— Там сказано, что напали на дом Пожира…

— Она никогда не была Пожирателем! — отрезал Малфой. — Она… необыкновенное создание, которое никогда никому не делало ничего плохого… Десять лет назад авроры убили ее мужа. Случайно. Он, по нелепому стечению обстоятельств, оказался у дома, на который напали Пожиратели. Когда его тело обнаружили, то автоматически обвинили его в соучастии. Он изучал заклятия древних жрецов, ходил в экспедиции и мечтал написать книгу о том, как избежать последствий древних заклятий, случайно попав под их действие. Министерство какое-то время следило за Марисой.